Почему он ставит лайки ей, а не мне? Все началось с одного уведомления
— Денис, тебе какой-то Алексей пишет насчет грибов, — голос мой прозвучал странно приглушенно, будто из соседней комнаты. Я потянулась за своей чашкой, вдохнула густой аромат кофе с кардамоном — наш маленький ритуал, островок спокойствия в конце дня.
— А? Скажи, что я ему потом скину точку на карте, — донеслось из ванной, где шум воды сливался с его мурлыканием какой-то песенки. Он был в хорошем настроении.
Планшет на столе мигнул синим экраном. Еще одно сообщение. Я машинально провела по дисплею, чтобы погасить уведомление, и палец встретил неожиданное сопротивление — холодное стекло было липким от варенья, которое дочка ела на завтрак. И вместо того чтобы потухнуть, экран вспыхнул ярким белым интерфейсом. Но это был не мой аккаунт.
Сверху красовалось знакомое имя: Денис.
Сердце почему-то дрогнуло, будто наткнулось на что-то острое внутри. Я никогда не проверяла его телефон. Считала это низким, проявлением какой-то дикой, дремучей ревности, о которой пишут в пабликах про токсичные отношения. Но сейчас это был не поиск. Это была случайность. Неловкое движение руки.
Лента была чужая. Мужская. Полная новостей про спорт, юмор и IT. И вот они — уведомления. Десяток маленьких красных сердечек, выстроившихся в аккуратный столбик. Все от одной и той же женщины. Катя Орлова. Общей знакомой, чья жизнь смотрела на меня с экрана идеальным, отполированным до ослепительного блеска глянцем.
Я ткнула в них. Рука слегка дрожала.
Не просто лайки. Комментарии. Развернутые, написанные с искренним, неподдельным интересом. Под фотографией с коктейлем на фоне ночного города: «Крутой вид! Удалось вам заключить тот контракт?». Под селфи в спортзале, где каждая мышца была выточенным аргументом в пользу ее идеальной жизни: «Выглядишь мощно! Какой вес берешь сейчас?».
И последнее. Фото с пляжа. Бикини, песок, загар, беззаботная улыбка в камеру. И его комментарий, который повис в тишине кухни оглушительным грохотом: «Выглядишь потрясающе! Отдыхаешь по полной!».
Воздух вдруг стал густым и вязким, как сироп. Я обвела взглядом кухню: горка немытой посуды в раковине, моя растянутая кофта, крошки печенья на столе — вся моя реальная жизнь, вдруг такая убогая и серая на фоне ее сочного, отфотошопленного мира. Денис никогда не писал таких комментариев мне. Ни под каким фото. Даже под тем, где я в свадебном платье.
Из ванной доносился его довольный голос. Он что-то напевал, и этот звук теперь резал слух. Веселый. О чем он мог думать? О ее контрактах? О ее идеальной фигуре? О том, как она «отдыхает по полной»?
Я ощутила вкус кофе на языке — горький, неприятный. Вечер, всего несколько минут назад такой обычный и мирный, треснул пополам, и в трещину хлынул ледяной, тошнотворный страх. Я сидела и смотрела на этот экран, на эти слова, написанные рукой моего муха, и понимала, что ничего не понимаю. Это было только начало.
Я начала слежку. Его лайки стали моей картой боли
На следующий день я проснулась с ощущением тяжелого похмелья, хотя не пила ни капли. Голова была густо забита ватой, а в груди сидела та самая холодная, липкая комбинация из страха и любопытства. Я не могла остановиться. Планшет Дениса стал для меня черной дырой, в которую проваливалось все мое спокойствие.
Я начала расследование. Методичное, почти маниакальное. Зашла в нельзяграм уже со своего телефона. Нашла Катю. И погрузилась в ее идеальный мир.
Ее жизнь была похожа на дорогой рекламный ролик. Не жизнь, а непрерывный успех. Вот она на конференции, улыбка во все тридцать два белоснежных зуба, рядом — важный человек с бейджиком.
Подпись: «Обсудили синергию на полмиллиона! Устала, но счастлива!».
Я машинально прикрыла рукой свой мятый халат. Вот она в спортзале. Лицо румяное, спортивный топ, пресс кубиками. Хештеги: #кроссфит #зож #люблюсебя. Я посмотрела на свой незастеленный диван, где валялась половинка яблока, недоеденного дочкой.
А вот и мой профиль. Моя реальность. Пирог, который я пекла три часа, — тридцать семь лайков. Свернувшийся в клубочек на диване ребенок — пятнадцать. Скромный букет ромашек с дачи — двадцать два. И ни одного комментария от Дениса. Ни одного. Его цифровое молчание в моей ленте гудело оглушительной тишиной.
Я стала проверять его активность с точностью криминалиста. Это уже была не ревность в соцсетях, это была навязчивая идея. Я запоминала время.
Вот он лайкнул ее новое фото в бизнес-классе самолета ровно в 23:15. Вчера. В 23:15 я рассказывала ему про проблему в саду у Лизы — ее не взяли в команду по танцам. Он кивал, а сам в телефоне ставил лайк ее коктейлю с помелой.
Он написал «Супер!» под ее постом о запуске нового проекта. Я в тот день получила премию на работе, пусть и небольшую. Скинула ему в личку скрин с суммой, смайлик с долларом. Он ответил: «Круто, порадуем себя в выходные». И все. А ей — «Супер!». Одно слово. И оно резало больнее, чем любое другое.
Я искала его взгляд, ловила его на телефоне. Раньше его улыбка за экраном меня умиляла. Теперь каждый его чих от сообщения заставлял меня внутренне сжиматься. Кто это? Она? Он стал чаще задерживаться на работе на десять-пятнадцать минут. Раньше я не придавала значения. Теперь в голове сразу всплывала картинка: он сидит в машине и листает ее ленту, чтобы я не увидела.
Я стала колкой. Отстраненной.
— Хорошо провел день? — спрашивала я за ужином, и в голосе звенела сталь, которую я сама же в него и вложила.
— Нормально, — он отводил взгляд, втыкая вилку в картошку. — Завал. Ты как?
— О, тоже ничего. Правда, менее гламурно, чем у некоторых, — я не выдерживала и смотрела на него в упор.
Он поднимал на меня глаза — уставшие, недоумевающие. Он не понимал правил игры, в которую мы внезапно начали играть. Правила, которые я придумала сама, в своей голове, и уже проигрывала в них самой себе.
Он пришел с работы, поцеловал меня в макушку, потрепал по плечу, как друга. Как соседа по квартире.
— Как твой день? — спросил он, а сам глазом повел на экран телефона, который лег на диван вибрацией входящего сообщения.
Что он там искал? Очередную порцию ее идеальной жизни? Или уже оправдывался перед ней за мою внезапную холодность?
Я не выдержала и устроила сцену. Его реакция была неожиданной
Это длилось неделю. Семь дней, в течение которых я носила в себе эту тихую, шипящую змею ревности, кормила ее его невинными взглядами в телефон, его случайными отлучками «позвонить», его привычкой потрепать меня по плечу вместо того, чтобы обнять.
Поводом стал пустяк. Совершенный пустяк. Он забыл купить хлеб. Сказал, что выскочил с работы пораньше, голова болела, не заехал в магазин.
Я стояла у разобранной посудомойки, пахло влажным пластиком и застрявшими в фильтре остатками пищи. Он сидел на кухне и листал ленту. Снова.
— Голова болела, а на просмотр сторис силы нашлись? — прозвучал мой голос, острый и стеклянный, незнакомый даже мне самой.
Денис поднял глаза, недоуменно поморгал.
— Лен, я просто отвлекаюсь. Десять минут. Ты же не против?
— Я против всего, что отвлекает тебя от нашей убогой, неинтересной жизни, — я выдернула вилку посудомойки из розетки с таким треском, что он вздрогнул.
— Тебе ведь с нами скучно, да? Надо что-то поярче. Посмотреть, как другие «отдыхают по полной»?
Он замер. Понимание медленно и мучительно наползало на его лицо, смывая усталость. Он все понял.
— О чем ты? — его голос стал тихим, опасным. Таким я его никогда не слышала.
— О твоих лайках, Денис! — выдохнула я, и плотина прорвало. Слова понеслись грязным, стремительным потоком. — О твоих восторженных комментариях под каждым фото этой… этой Кати! О том, как ты интересуешься ее контрактами и ее весом в спортзале! Ты мне за последний год ни разу не написал «выглядишь потрясающе»! Ни разу! Ты даже хлеб купить для нас не можешь, а для нее у тебя находится время на виртуальные аплодисменты!
Я задыхалась. Кризис в браке из моего воображения материализовался здесь и сейчас, в нашей кухне, пахнущей немытой посудой и горечью. Сердце колотилось где-то в горле, бешено, неровно, сдавливая дыхание. Ладони стали ледяными и влажными.
Он встал. Медленно. Лицо его было абсолютно бесстрастным, и это бешенство пугало куда сильнее, чем если бы он закричал.
— Ты следила за мной? — спросил он очень тихо. Каждое слово было отточенным лезвием. — Ты сидела и считала мои лайки? Проверяла, кому и что я пишу? Это… это отвратительно, Лена.
Меня будто окатили ледяной водой. Он не оправдывался. Не кричал. Он смотрел на меня с таким… с таким брезгливым недоумением, будто я была не его женой, а каким-то странным, неприятным насекомым.
— Мне отвратительно? — голос мой сорвался на шепот. — А тебе не отвратительно тайком ухлёстывать за другой женщиной, пока твоя жена…
— Замолчи, — он не повысил голос, но в этих двух словах была такая свинцовая тяжесть, что я инстинктивно отступила на шаг. Он взял куртку, не глядя на меня. Его пальцы дрожали, застегивая молнию. — Я не буду это обсуждать. Пока ты говоришь со мной в таком ключе, я не буду говорить вообще.
Дверь за ним закрылась негромко, но этот щелчок прозвучал громче любого хлопка. Я осталась одна посреди взорвавшейся тишины. Змея внутри меня исчезла, оставив после себя только выжженную, пустую равнину стыда и ужаса. Что я наделала?
Он не вернулся. А я начала видеть все в другом свете
Он не вернулся той ночью.
Первые два часа я металась по квартире, прислушиваясь к каждому шороху в подъезде, каждому скрипу тормозов во дворе. Потом злость сменилась леденящим страхом. А потом пришла апатия — тяжелая, безразличная, как свинцовое одеяло.
Я сидела в темноте на кухне и смотрела на тот самый планшет. Он лежал на столе, черный, безжизненный, как осколок метеорита, упавший и испортивший все. Кризис в браке, который я так яростно выплеснула ему в лицо, оказался не в его телефоне. Он был здесь, во мне. В моей неуверенности, в моей готовности поверить в худшее, в моей потребности в его постоянном восхищении, как удостоверении моей ценности.
Я вспомнила, как Денис в прошлом месяце три вечера кряду помогал Лизавете с проектом по технологии, сидя над картонной роботизированной рукой и клеем момент. Как он встает ночью к ребенку, потому что я «уже свое отстояла». Как он в прошлые выходные отложил свой сериал, чтобы помассировать мне спину, пока я жаловалась на затекшую шею.
Его молчаливая забота была его языком. Его «лайками» в реальной жизни. А я требовала от него ярких, показушных комментариев, как у каких-то подростков. Я искала измену в телефоне, пока он строил наш общий быт.
Глупая, слепая. Соцсети свели меня с ума. Я сравнивала свою сырую, настоящую жизнь с чьим-то глянцевым, отобранным на продажу фасадом. И проигрывала в этих дурацких, навязанных свыше соревнованиях самой себе же.
Под утро я, кажется, ненадолго забылась тяжелым, беспокойным сном. А проснулась с одной единственной мыслью: я все испортила. Я накричала на человека, который, возможно, даже не понимал, в чем его обвиняют. Я сама создала образ врага, сама объявила войну и сама же в ней проиграла, уничтожив все на своем пути.
Он пришел под утро. Я услышала скрип ключа в замке, сдержанные шаги в прихожей. Сердце ушло в пятки. Он прошел на кухню, увидел меня. Мы помолчали. Его лицо было серым от усталости, глаза припухли.
— Я ночевал у Сереги, в гараже, — тихо сказал он. — Прости, что не предупредил. Было не до того.
Он ждал моей истерики, моего продолжения вчерашнего. Но я просто кивнула.
— Я сварила кофе, — голос мой скрипел, как ржавая дверь. — Хочешь?
Это было неловкое, хрупкое перемирие. Мы пили кофе молча, избегая глаз. Казалось, худшее позади. Скандал отгремел, теперь можно зализывать раны и медленно возвращаться к привычной жизни. Мы оба так хотели в это поверить.
Как вы думаете, легко ли отличить настоящую заботу от показухи в соцсетях? Или мы сами загоняем себя в ловушку сравнений, из которой потом так сложно выбраться?
Шокирующее признание мужа: что скрывалось за идеальными фото другой женщины
Молчание затягивалось, становясь невыносимым. Чашка в моих руках была последним оплотом какой-то реальности. Денис отставил свою, вздохнул и посмотрел на меня прямо. Не вскользь, а по-настоящему. Впервые за последние дни.
— Нам нужно поговорить. Про Катю, — он произнес это спокойно, без злости. С какой-то усталой обреченностью.
Я готова была ко всему. К оправданиям, к лжи, к просьбе прощения. Но не к тому, что услышала дальше.
— Я знаю, что ты видела мои лайки. И комментарии. Ты все не так поняла, Лен. Совсем не так.
Он рассказал все медленно, подбирая слова. Наш общий знакомый, Сергей, несколько недель назад разоткровенничался после третьего бокала пива. Катя, эта самая «успешная и прекрасная», была на грани. Полный провал бизнеса, кредиты, заложенная квартира. Ее блеск — отчаянная, истеричная показуха, последняя попытка сохранить лицо и, может быть, приманить инвесторов. Ее посты о путешествиях — поездки к кредиторам.
— Я, как финансист, с ужасом наблюдал за этим карточным домиком, — голос Дениса стал жестче. — Это был не восторг. Это был профессиональный интерес и… человеческая жалость. Мои комментарии были попыткой как-то поддержать, бросить соломинку тонущему человеку. «Крутой вид» — это про то, выгорел ли ее последний шанс. «Выглядишь потрясающе» — это «держись, соберись».
Он посмотрел на меня, и в его глазах я наконец увидела не упрек, а боль.
— Я восхищаюсь не ею, понимаешь? Я восхищаюсь тобой. Нашей настоящей, невыдуманной жизнью. Тем, что у нас есть этот дом, который пахнет твоим пирогом, а не долгами. Тем, что наша дочка смеется, а не плачет от страха. Тем, что мы — настоящие.
Воздух, который еще вчера был густым от подозрений, внезапно стал чистым и легким. Я смотрела на этого мужчину, моего мужа, который молча, по-своему, пытался быть поддержкой в чужой трагедии, и не могла вымолвить ни слова. Стыд сжег все остатки ревности дотла.
Я встала, обняла его. Крепко-крепко, уткнувшись лицом в его плечо, которое так часто трепал по-дружески. Оно было надежным. Настоящим.
На следующее утро я первым делом взяла телефон. Не чтобы проверить его лайки. Я удалила нельзяграм. Один клик — и весь этот глянцевый, ядовитый мир исчез. Я посмотрела на Лизу, доедающую на завтрак тот самый пирог, на Дениса, заваривающего кофе. Это и есть мое настоящее. И его лайки — это его взгляд на меня за завтраком. И этого более чем достаточно.
——— ☕ ———
А вы сталкивались с тем, что соцсети искажали реальность? Как вы справлялись с ревностью и недоверием? Поделитесь вашим опытом в комментариях — поддержим друг друга.
Если история оказалась вам близка, поставьте 👍 и подпишитесь — мне будет важно увидеть вашу поддержку.