Когда Тимуру было двенадцать, он любил кататься на электричке. Не ради поездок — просто сам ритм, равномерный грохот колёс и мелькающие за окном поля успокаивали его. Родители думали, что он ездит к друзьям или в секцию, но чаще всего он садился в поезд до конечной и обратно, целыми днями вглядываясь в серую, будто вечную промзону.
Каждый раз, проезжая участок за станцией «Северная», он видел то здание. Серое, квадратное, с выбитыми окнами. В нём было что-то неправильное, будто оно дышало. Иногда казалось, что внутри мелькали силуэты, хотя здание официально давно заброшено. В один из дней он заметил, что окон стало меньше. Будто стены «затянули» пустоты, как кожа зажившей раны. Он никому не рассказывал — не хотел, чтобы его приняли за фантазёра.
Спустя двадцать лет Тимур устроился в городскую библиотеку. Тихая работа, запах бумаги, привычная рутина — всё, чего ему хотелось. Дни были похожи один на другой: вытереть пыль, разложить книги по полкам, закрыть окна вечером, выключить свет. Но в этой рутине было что-то приятное.
Однажды, разбирая архивные папки, он наткнулся на странную. Обложка серая, без инвентарного номера. На ней значилось: «Архив забытой реальности».
Он открыл её, и сердце екнуло. В папке были отчёты о людях, которые исчезли при странных обстоятельствах: в метро, на улице, во сне. Одни — без свидетелей. Другие — прямо на глазах у знакомых. Везде рядом упоминались «пустоты», «коридоры» и «холодные комнаты».
На одной странице была заметка:
«Здание у железнодорожных путей. Не заносить в карту. Не пытаться зафиксировать. Кто вошёл — не возвращался».
Тимур уставился на эти строки, и в груди защемило. Он знал, о каком здании идёт речь. О том самом, которое видел ребёнком.
Несколько дней он не находил себе места. Папка будто жгла руки. Он пытался выбросить её в мусорный контейнер за библиотекой, но утром находил её снова на своём столе. Однажды ночью ему приснилось, что страницы сами перелистываются, а буквы плывут, складываясь в его имя.
На третий вечер он не выдержал. Взял фонарик и отправился туда.
Здание встретило его тишиной. Серые стены, заколоченные окна, заросший двор. Только теперь вместо двери зиял чёрный провал. Как будто входа никогда не было, а стена просто разошлась, чтобы впустить его.
Он шагнул внутрь. Запах ударил в лицо: сырость, пыль, и сладковатый оттенок разложения. Фонарик выхватил длинный коридор. С каждым шагом эхо отставало от него, будто где-то в глубине шёл другой человек — в противофазе, зеркально.
Первый зал был уставлен шкафами. Высокими, металлическими, с табличками. На одних было написано: «Потерянное утро, 1987», «Разговор в трамвае, который не состоялся», «Сон, который ты не помнишь».
Тимур дрогнул. Это звучало так, будто здесь хранили не документы, а… куски человеческой жизни.
Он открыл один шкаф. Внутри лежала кассета. На наклейке — его имя.
Дрожащими пальцами он вставил её в старый магнитофон, стоявший рядом. Голос на записи был его собственный. Только говорил он вещи, которых никогда не произносил: тайные мысли, детские страхи, даже грязные фантазии. Всё, что он когда-либо прятал глубоко внутри.
«Я знаю, что ты боишься зеркал. Я знаю, что ты всегда думал, что здание дышит. Я знаю, что ты откроешь не ту дверь…»
Он выключил запись, швырнул кассету на пол и поспешил дальше.
Чем глубже он шёл, тем сильнее пространство искажалось. Шкафы стояли рядами, но коридоры менялись местами, будто стены двигались за его спиной. Он видел силуэты вдалеке — чьи-то спины, лица. Но когда подходил ближе, там ничего не было.
В одном из залов стоял проектор. Лента уже крутилась. На стене возникла картинка: он сам, только старше лет на десять. Сидит в библиотеке, пишет что-то. Потом поднимает голову и смотрит прямо в камеру. Взгляд — полный ужаса. Губы шевелятся, но звука нет.
Проектор выключился сам собой.
В голове зазвенело. Воздух стал густым, липким. Фонарик едва пробивался сквозь темноту. И тут он увидел дверь. Большую, железную. На ней было написано: «Сектор. Забытая реальность».
Он толкнул её — и вошёл.
Зал был огромный, потолка не видно. Ряды шкафов уходили в бесконечность. В центре стоял стол. На нём — папка.
Он открыл её. На первой странице — его фотография. Ниже:
«Тимур. 34 года. Исчез в архиве. Тело не найдено».
Сердце заколотилось. Он перевернул страницу. Там описывалось всё, что происходило сейчас: как он читает папку, как у него дрожат руки, как он в панике оглядывается.
Дальше — будущее. Строки появлялись прямо на глазах.
«Он попытается найти выход, но дверь исчезнет. Шаги начнут приближаться. Голос растворится в коридорах. Имя его будет шептать каждый шкаф».
Он бросил папку и рванул к выходу. Но двери не было. Только гладкая стена.
Шаги зашуршали вокруг. Сначала один, потом десятки. Со всех сторон.
Фонарик мигнул и погас.
В полной темноте распахнулись сотни шкафов. И из каждого, шепотом, словно шорох бумаги, прозвучало его имя:
«Тимур… Тимур…»
Он закричал. Но крик проглотила тьма.
Наутро охранник станции рассказывал, что ночью видел свет в старом здании. Будто кто-то ходил с фонариком. Но когда полиция проверила — внутри было пусто.
Ни следов, ни вещей. Только один шкаф стоял открытым. Внутри лежала свежая папка.
На обложке — аккуратный почерк:
«Архив забытой реальности.
Тимур. Дело закрыто».