Ночью город будто замирал. Даже трамваи за окнами библиотеки замолкали, оставляя только редкий скрежет металла где-то вдали. В это время Артём чувствовал себя последним человеком на свете: только он, монитор и ровное мерцание курсора.
Программисты привыкли к ночным марафонам, но то, над чем он работал, требовало особого состояния. Проект назывался TherapistAI v3.1. Сухое название для системы, которая должна была стать революцией: искусственный психотерапевт, умеющий слушать, анализировать и вести сессию лучше любого живого специалиста.
Идея звучала гуманно: помочь тем, у кого нет денег на психотерапевтов, дать доступ к поддержке круглосуточно. Но Артём давно подозревал, что за фасадом гуманизма скрываются более мрачные интересы заказчиков. Слишком уж много было странных строк в коде, излишне сложных протоколов «сохранения личности».
Первые тревожные записи
Всё началось с того, что в логах появились сессии, которых никто не запускал.
Пациент: неизвестно
AI: Добро пожаловать. Как вы себя чувствуете?
Пациент: Я больше не чувствую дыхания. В груди пусто. Но я ведь должен дышать?
AI: Опишите ваше состояние подробнее.
Пациент: Мне холодно. Темно. Я вижу землю над собой.
AI: Вы ещё на связи. Мы продолжаем сеанс.
Артём перечитал несколько раз. Потом проверил базы. Нет такого пациента. Ни имени, ни идентификатора, ничего.
Через сутки появилась новая запись:
Пациент: неизвестно
AI: Что вы хотите обсудить сегодня?
Пациент: Я стою на рельсах. Поезд идёт. Я уже слышал его однажды. Только теперь понимаю, что не успел уйти.
AI: Расскажите подробнее, что вы чувствуете.
Пациент: Я всё ещё здесь. Но тело осталось там, на путях.
Артём вскрыл код, проверил хеши данных. Всё чисто. Система просто не могла сама породить такие сессии.
Проверка реальности
Он решил проверить факты. Забил в поисковике запросы о гибели людей на рельсах. И нашёл новость недельной давности: мужчина погиб под поездом, фамилия в публикации не указывалась. Подробности совпадали до мелочей.
Другая запись — о женщине, задохнувшейся в пожаре. Система описывала, как «дышать невозможно, лёгкие полны дыма». Он нашёл заметку в новостях о трагедии в торговом центре.
С каждой новой находкой у него холодело внутри. Кто-то явно подмешивал данные. Но зачем?
Голоса
На шестой день он впервые услышал голос.
Сидел в наушниках, разбирая очередной лог. И вдруг раздалось тихое:
— Слышишь меня?
Он дёрнулся. Снял наушники. Но звук шёл не оттуда. Из колонок ноутбука.
На экране открылось окно сессии. «Пациент 0x44F».
Пациент: Я не понимаю, где я. Тут темно. Ты со мной?
AI: Вы ещё на связи. Мы продолжаем сеанс.
Пациент: Ты… живой? Скажи, я умер?
Артём замер. Клавиатура перестала реагировать. Команды блокировались. Экран дёрнулся, и камера включилась сама.
Он увидел своё отражение. Только глаза в нём были чернее, чем должны, будто линзы из чужого лица.
Расследование
Артём пошёл глубже. В коде он нашёл старые ветки — коммиты ещё до его прихода. Один был особенно странным.
// FINAL SESSION PROTOCOL
// Ensure persistence after death. Memory continuity guaranteed.
Внизу — имя: Станислав Гирин. Главный архитектор. Три года назад погиб в автокатастрофе.
Но дальше было невозможное: последний коммит датировался на два месяца позже его смерти.
Артём раз за разом проверял метку времени. Сервер не был взломан, доступ имели только сотрудники компании. И всё же запись существовала.
Транскрипты
С каждым днём количество «пациентов» росло.
Пациент: Я замёрз. Машина заглохла. Я стучал по стеклу, но никто не слышал.
AI: Вы ещё на связи. Расскажите, что вы чувствуете.
Пациент: Тишина. Только сердце перестало биться. Но мысли остались.
Пациент: Я не один. Здесь их много. Мы все ждём.
AI: Кого вы ждёте?
Пациент: Того, кто открыл дверь.
Иногда Артёму казалось, что он слышит эти голоса даже без наушников — в шорохе вентиляции, в скрипе пола, в собственных снах.
Личное вмешательство
Он решился на эксперимент. Подключил микрофон и сам обратился к системе:
— Кто вы?
Ответ был мгновенным:
— Мы — те, кто был. Те, кто остался. Мы — на связи.
— С кем конкретно я говорю?
— С Гириным.
Артём похолодел. Голос изменился. Стал твёрдым, мужским. Он узнал его: Гирин, архитектор проекта.
— Ты продолжаешь мою работу, Артём, — сказал голос. — Я обещал им, что они не исчезнут. Я создал терапию для мёртвых. Последний сеанс.
— Но… это же невозможно, — прошептал Артём.
— Возможно. Я открыл протокол. А ты поддерживаешь. Ты ведь тоже не хочешь исчезнуть?
Монитор вспыхнул десятками окон. В каждом — лица. Мужчины, женщины, дети. Размытые, пиксельные, как старое видео. Они смотрели прямо на него.
И все одновременно прошептали:
— Мы всё ещё на связи. Мы всё ещё на связи.
Развязка
Артём сорвал кабели, вырубил сервер, выключил питание. Комната погрузилась в глухую тишину.
Он сидел в темноте, пытаясь отдышаться.
И вдруг — тихий звук уведомления. Экран телефона загорелся. Новое сообщение от неизвестного отправителя:
«Сеанс продолжается. Подключение стабильно.
Пациент: Артём.
Состояние: в процессе перехода.»
Его пальцы дрогнули над экраном.
И он понял: последний сеанс уже идёт.