— Ещё раз твоя мать меня обругает — и я ухожу! — Анна швырнула полотенце на стол и повернулась к мужу спиной, чтобы он не видел её слёз.
Павел стоял в дверях кухни и чувствовал себя виноватым, хотя толком не понимал, в чём именно. Мама только что ушла после очередного визита, а жена была на грани нервного срыва.
— Аня, ну что случилось? Мама же ничего особенного не говорила.
— Ничего особенного? — Анна резко обернулась. — Она меня полчаса поучала, как правильно варить суп! А потом сказала, что в доме грязно, и начала протирать пыль, показательно вздыхая!
— Ну она же хотела помочь...
— Помочь? Павел, она каждый раз находит что-то, к чему можно придраться!
А ведь поначалу всё было совсем иначе. Когда Павел только познакомил Анну с матерью, Нина Сергеевна отнеслась к будущей невестке вполне доброжелательно. Расспрашивала про работу, интересовалась планами на будущее, даже подарила красивый платок на день рождения.
— Девочка хорошая, — говорила она сыну. — Образованная, воспитанная. Правда, худовата немного, но это дело поправимое.
Но как только молодые поженились, отношение свекрови к невестке резко изменилось. Будто включился какой-то внутренний механизм, превративший добродушную женщину в строгого критика.
— Анечка, а почему ты мясо так режешь? — говорила Нина Сергеевна, заходя на кухню. — Вот смотри, против волокон надо, а не как попало.
— Я всегда так режу, Нина Сергеевна.
— Всегда, не всегда, а неправильно. Мясо жёсткое получается.
— Павлу нравится.
— Павлик деликатный, он не скажет. А мужчина должен хорошо питаться.
Анна старалась не реагировать, но замечания становились всё более частыми и болезненными.
— А почему у тебя шторы не отглажены? — спрашивала свекровь во время следующего визита.
— Некогда было гладить.
— Некогда? А когда будет время? В доме должен быть порядок.
— У нас порядок.
— Анечка, я же вижу. Вот пыль на полках, вот крошки под столом...
— Нина Сергеевна, я работаю, устаю.
— Мы все работаем. Но дом — это лицо хозяйки.
Павел в таких ситуациях обычно молчал или уходил в другую комнату. Анна долго терпела, но постепенно критика свекрови стала просто невыносимой.
— Анечка, а что это за платье? — говорила Нина Сергеевна, оглядывая невестку критическим взглядом. — Какое-то мешковатое.
— Мне удобно в нём.
— Удобно, неудобно, а выглядеть надо красиво. Мужчины любят глазами.
— Павел не жалуется.
— А что он скажет? Но посмотри на себя в зеркало — никакой женственности.
Анна чувствовала, как внутри всё закипает, но сдерживалась. В конце концов, это мать мужа, и скандалить не хотелось.
— Анечка, — продолжала Нина Сергеевна, — а почему ты так мало готовишь? Вчера приходила — у вас только макароны были.
— А что в этом плохого?
— Плохого то, что мужчину надо кормить по-человечески. Борщи варить, котлеты жарить.
— Павел не любит котлеты.
— Как не любит? Все мужчины котлеты любят. Просто ты не умеешь готовить.
— Умею готовить!
— Умеешь, не умеешь, а результат на лицо. Павлик худеет.
— Павел не худеет, он всегда такой был.
— Анечка, я его тридцать лет знаю, мне виднее.
С каждым визитом критики становилось больше. Нина Сергеевна находила недостатки буквально во всём: в том, как Анна готовит, убирается, одевается, даже в том, как разговаривает.
— Анечка, а почему ты так громко говоришь по телефону? — спрашивала свекровь. — Соседи же слышат.
— Я обычным голосом говорю.
— Не обычным, а громким. Женщина должна говорить тихо, мелодично.
— Нина Сергеевна, у меня голос такой от природы.
— От природы, не от природы, а работать над собой надо.
А однажды свекровь решила покритиковать причёску:
— Анечка, что это за хвостик? Совсем неженственно выглядишь.
— Мне так удобно.
— Удобно... А красота где? Волосы — это украшение женщины.
— У меня волосы длинные, просто убираю их.
— Зачем убирать? Распусти, заплети косу красивую.
— Нина Сергеевна, мне так не нравится.
— А мне нравится. И Павлику бы понравилось.
— Павел ничего не говорил про причёску.
— Не говорил, потому что деликатный. А думает, наверное, что жена не следит за собой.
Анна начала избегать встреч со свекровью. Когда Нина Сергеевна приходила, невестка старалась найти повод уйти из дома или заперться на кухне.
— Аня, — говорил Павел, — мама обижается, что ты с ней не общаешься.
— А что мне с ней общаться? Она только критикует.
— Да ладно тебе, она просто советы даёт.
— Павел, это не советы, а постоянные упрёки!
— Ну преувеличиваешь ты.
— Ничего не преувеличиваю! Послушай сам, что она говорит!
— Мама хочет как лучше.
— Хочет как лучше для кого? Для меня или для себя?
Павел пожимал плечами. Ему было неловко между матерью и женой, но принимать чью-то сторону не хотелось.
А критика между тем усиливалась. Нина Сергеевна стала придираться даже к мелочам.
— Анечка, а почему у тебя цветы завяли? — спрашивала она, заходя в квартиру.
— Забыла полить.
— Забыла? А как можно забыть? Цветы — это живые существа.
— Извините, полью сейчас.
— Поливать теперь поздно, они же уже погибли. Надо было заботиться вовремя.
— Ну что же делать, если забыла.
— А вот и не надо забывать. Хозяйка должна за всем следить.
Или вот ещё случай:
— Анечка, а почему у вас в ванной полотенца не поменяны?
— Вчера меняла.
— Вчера, не вчера, а они уже несвежие. Надо чаще менять.
— Хорошо, поменяю.
— И вообще, почему у вас в ванной такой беспорядок? Шампунь не на месте, мыло грязное...
— Нина Сергеевна, мы же пользуемся ванной каждый день.
— Пользуемся, не пользуемся, а убирать за собой надо.
Анна чувствовала, что больше не может этого выносить. Каждый визит свекрови превращался в испытание.
— Павел, — сказала она мужу, — поговори с матерью. Пусть перестанет меня критиковать.
— А что я ей скажу?
— Скажи, что я взрослый человек и сама знаю, как жить.
— Аня, мама не со зла это делает.
— Не важно, со зла или не со зла. Мне это надоело!
— Ну потерпи немножко.
— Сколько терпеть? Год? Десять лет?
— Да не знаю я! Поговорю как-нибудь с ней.
Но разговор так и не состоялся. А Нина Сергеевна продолжала находить всё новые и новые недостатки.
— Анечка, — сказала она во время последнего визита, — а почему у вас суп такой жидкий? Совсем невкусный.
— Мне кажется, нормальный суп.
— Нормальный? Да в нём ни мяса толком, ни овощей. Одна вода.
— Там есть и мясо, и овощи.
— Есть, не есть, а не наваристый. Вот я тебе покажу, как надо суп варить.
И начала учить. Полчаса объясняла, какие продукты брать, сколько варить, как солить. Анна слушала и чувствовала, как внутри всё кипит.
— А потом, — продолжала Нина Сергеевна, — посмотри, какой у вас дом. Везде пыль, везде грязь. Как можно в таких условиях жить?
— У нас не грязно, Нина Сергеевна.
— Не грязно? А что это тогда? — Она провела пальцем по полке и показала Анне. — Вот тебе и чистота.
— Я вчера пыль вытирала.
— Вчера, не вчера, а сегодня уже грязно. Убираться надо каждый день.
— У меня нет времени каждый день убираться!
— Время найдётся, если захотеть. Вон моя соседка Марья Петровна — у неё дом всегда как в музее.
— А у Марьи Петровны дети есть?
— Нет, конечно.
— А у неё работа есть?
— Она на пенсии.
— Вот видите! А у меня и работа есть, и дом, и муж!
— Анечка, не кричи на меня. Я же добра желаю.
— Какого добра? Вы только критикуете!
— Не критикую, а подсказываю.
— Не нужны мне ваши подсказки!
Нина Сергеевна обиделась и показательно начала вытирать пыль с мебели, громко вздыхая.
— Ну хоть так помогу, раз невестка не старается.
Анна выбежала на кухню и заплакала. Когда свекровь ушла, она устроила мужу скандал.
— Ещё раз твоя мать меня обругает — и я ухожу! — кричала она, швыряя полотенце.
— Аня, ну успокойся.
— Не успокоюсь! Я больше не могу этого терпеть!
— Что конкретно она такого сказала?
— Что я плохо готовлю, плохо убираюсь, плохо выглядю! Что я плохая жена!
— Мама этого не говорила.
— Не говорила словами, но смысл был именно такой!
— Аня, может, ты преувеличиваешь?
— Ничего не преувеличиваю! Твоя мать считает, что я никудышная хозяйка!
— Ну и что с того?
— Как что? Павел, это унизительно! Каждый раз я чувствую себя школьницей, которую ругают за плохие оценки!
— Мама просто хочет помочь.
— Какая помощь? Она меня просто унижает!
— Не унижает...
— Унижает! И ты это позволяешь!
— А что я должен делать?
— Должен защищать жену! Должен сказать матери, чтобы она не лезла в нашу жизнь!
— Аня, я не могу грубить маме.
— А мне можно грубить?
— Мама тебе не грубит.
— Как не грубит? А постоянная критика — это что?
— Это забота.
— Павел, — Анна села на стул и посмотрела мужу в глаза, — ты не понимаешь, что происходит. Твоя мать ведёт со мной психологическую войну.
— Какую войну? Что за бред?
— Не бред! Она хочет показать, что я плохая жена и недостойна её сына!
— Аня, ну что ты говоришь...
— Говорю правду! Она никогда не скажет мне ничего хорошего! Только критика, только упрёки!
— Ну не только же...
— Только! Назови хоть один случай, когда твоя мать меня похвалила!
Павел задумался. Действительно, вспомнить что-то хорошее не мог.
— Видишь? — сказала Анна. — А теперь послушай меня внимательно. Я больше не буду этого терпеть. Либо ты разговариваешь с матерью и ставишь её на место, либо я собираю вещи и ухожу к родителям.
— Аня, не надо ультиматумов.
— Это не ультиматум, это последнее предупреждение. Я серьёзно, Павел. Ещё одна встреча с критикой — и всё. Я не буду жить в доме, где меня не уважают.
— А мама тебя уважает.
— Нет, не уважает. Если бы уважала, не позволяла бы себе такие комментарии.
— Хорошо, — вздохнул Павел. — Поговорю с мамой.
— Когда?
— На выходных.
— Обязательно?
— Обязательно.
Анна кивнула. Но в глубине души понимала, что разговор вряд ли что-то изменит. Нина Сергеевна слишком уверена в своей правоте, а Павел слишком мягок, чтобы поставить мать на место.
— Павел, — сказала она, — если ничего не изменится, я действительно уйду. Это не угроза, это решение.
— Понимаю, — ответил муж, но голос его звучал неуверенно.
Анна посмотрела на него и поняла, что семейный кризис только начинается. Потому что выбирать между матерью и женой Павел не готов. А она больше не готова терпеть унижения ради сохранения семьи.