Иногда судьба ребёнка решается ещё до того, как он сам научится принимать решения. Александр Самойлов появился на свет в актёрской семье, где слово «театр» звучало громче любого наказа. Его отец, Владимира Самойлов, был известным артистом, а рядом с ним всегда мелькали имена режиссёров, открывавших двери на большие сцены. Но сын пошёл по другой траектории. Он рос бунтарём, с юности отвергал науки, выводил из себя учителей так, что те всерьёз мечтали избавиться от этого ученика.
И шанс представился: отца пригласили из Горьковского драмтеатра в Москву. Для школы это стало событием — «самый трудный» уезжает! Учителя даже не скрывали облегчения и выдали такую характеристику, что в московские школы Сашу приняли только в одну — для детей зэков. Директор, бывший начальник колонии, встретил его жёстко: «У нас тут не санаторий. Если что — на выход».
Подростковая среда оказалась соответствующей. Одноклассники не верили ни в «светлое будущее», ни в коммунизм. Саша быстро понял, что значками «октябрёнок» можно спекулировать и зарабатывать больше, чем на заводе. О космосе он не мечтал, зато азарт к лёгким деньгам был сильным. Отец пытался подтянуть сына к театру — ну как пройти мимо профессии, если рядом такой пример? Но Сашу влекло другое: шум, риск, быстрые деньги. Когда его всё-таки уговорили сыграть в фильме «Зимородок», он согласился исключительно ради приличного оклада.
И сыграл так убедительно, что режиссёр Николай Мащенко всерьёз собирался доверить ему Павла Корчагина в «Как закалялась сталь». Но тут сработало эго. Стоило сравнить его с отцом, как двадцатилетний Самойлов сорвался: нагрубил, хлопнул дверью — и ушёл. Роль досталась Владимиру Конкину, а Саша вернулся в привычный круг кутежей.
«В театральный — ради девчонок, а оказался в судьбе»
Смешно сказать, но решающий поворот в жизни Самойлова случился почти случайно. Он не собирался становиться актёром, ему хватало вечеринок и сомнительных заработков. Но однажды его приятель Лёша Менглет бросил фразу: «Саш, надоел этот праздник каждый день. Мы же потомки актёрских династий. Пойдём во ВГИК! Там девицы — одна краше другой». И Саша кивнул. Ради девушек — почему бы и нет?
Во ВГИК он отправился «просто посмотреть», даже документов не взял. Но судьба подтолкнула. В коридоре встретил знакомую актрису из Маяковки, где работал его отец. Она буквально втолкнула его в аудиторию на прослушивание. Чего читать? Он не готовился. И вдруг из памяти вынырнул монолог из «Мастера и Маргариты». Саша выдал его так, будто и правда давно готовился.
Три тура — и он уже в списках счастливчиков. Курс Андрея Гончарова, того самого, что знал его ещё мальчишкой. Через четыре года Гончаров позвал его в Маяковку. И вот тогда случилось то, чего не мог предсказать даже сам Александр: он вышел на одну сцену с отцом.
Это был короткий, но счастливый отрезок. В двадцать шесть лет у него уже была уютная двушка от театра, красавица-жена Наталья, интеллигентная языковедка, и сын, которого по её настоянию назвали тоже Александром. Казалось, вот он — старт нормальной жизни. «Живи и радуйся», — говорили бы вокруг. И он радовался.
Но радость оказалась зыбкой. Наталью раздражала гастрольная жизнь мужа, его вечные отсутствия. Каждое возвращение домой превращалось в скандал. Она повторяла одну и ту же фразу: «Я устала коротать вечера с ребёнком». В доме становилось всё холоднее. А потом появились слухи: будто у Натальи роман с дальним родственником Валентины Талызиной. Саша отмахивался: «Ерунда, просто хочет пощекотать мне нервы». Но внутри что-то уже надломилось.
Однажды он вернулся домой подшофе. Ссора вышла из-под контроля. Наталья схватила телефон. На пороге появились санитары. «Оградите меня с ребёнком от этого буйного», — рыдала она. Александр кричал, доказывал, что он нормален. Но именно эта горячность и убедила бригаду, что диагноз верен. Его скрутили и увезли.
Началось принудительное лечение, от которого у него ломило всё тело. И только отец спас его, похлопотав и добившись перевода в реабилитационный центр, где психиатр признал ошибку. Сашу отпустили. Но домой он не вернулся — там уже жила Наталья с новым мужчиной и будущим ребёнком.
«Когда дом рушится — театр тоже закрывает двери»
После истории с психушкой и громкого скандала его уволили из Маяковки. Для актёра это был не просто удар — это было клеймо. Двери столичных театров захлопнулись одна за другой. Москва, которая когда-то открывалась ему легко, теперь словно забыла его имя.
Лишь спустя полтора года нашёлся областной театр, решившийся рискнуть. Там Александр снова влюбился — на этот раз в костюмершу. Женился. Казалось, вот новая глава, можно начать всё заново. Дочери Надя и Света появились почти подряд. Но счастье длилось недолго. Маленькая Надя не пережила операцию на сердце. Это горе раскололо семью. Жена подала на развод и уехала в другой город, забрав с собой младшую дочь Светлану.
И тут начинается самое тяжёлое. Александр почти не интересовался судьбой Светы. Когда ей исполнилось двадцать, он получил от неё письмо. Девушка, живущая в провинции, учившаяся в театральном, явно искала поддержки. Но отец, к тому времени уже снова женатый, решил себя «не обременять». И просто не ответил.
«Никогда не прощу себе своего слабоволия», — сокрушался он позже. Но поздно. Светлана больше не искала встреч. Между ними выросла стена, которую не смогли разрушить ни годы, ни его поздние попытки. Когда он всё-таки решился и набрал её номер, услышал лишь короткие гудки. Девушка уже жила своей жизнью, переехала в Москву, стала успешным кастинг-директором. Он — человек со сценой и тяжёлым грузом ошибок.
Эта вина тянулась за ним всегда. Он мог шутить в интервью, иронизировать, рассказывать анекдоты из жизни знаменитого отца. Но в глубине оставался тот самый момент, когда он не написал письмо в ответ. И всё, что он строил дальше, носило в себе тень того нерешённого разговора с дочерью.
«Золотой период и горький финал»
В конце девяностых жизнь дала ему второй шанс. Встретил Татьяну Доронину, перешёл во МХАТ им. Горького. Теперь на афишах значилось его имя — не эпизод, не «второй план», а главные роли. Сериалы, сцена, аплодисменты — всё, о чём он когда-то мог только мечтать. И главное — личное счастье. С актрисой Ириной Авериной он прожил четверть века. Три сына. Дом, где пахло не скандалами, а настоящей семьёй. Казалось, вот оно — искупление.
Он никогда не стремился к эпатажу. В интервью был тёплым рассказчиком: мог и пошутить над собой, и трогательно вспомнить истории отца. Его голос звучал мягко, с той усталой ироничной интонацией, которая сразу располагает. Многие удивлялись: неужели это тот самый Самойлов, про которого столько слухов и скандалов?
И вдруг — 2018 год. Вместе с женой и младшим сыном он появляется в жёлтом ток-шоу. И там разворачивается фарс, достойный дешёвой мыльной драмы: взаимные признания в неверности, подозрения, что сын Аркадий вовсе не его. «Сын родился то ли китайчонком, то ли казахом… Я тогда был на съёмках в Казахстане. Вернулся как раз к моменту его рождения и назвал его Назарбайчиком», — сказал он с кривой усмешкой.
Для зрителя это был шок, для актёра — унижение. Но за кадром всё выглядело прозаичнее. У семьи были долги, кредиты, миллион на обучение детей. Участие в передаче хорошо оплачивалось. Это был не спектакль, не исповедь — а сделка.
Но послевкусие оказалось горьким. Люди, знавшие его как актёра, смотрели на экран и не верили глазам. Всё, что он строил долгие годы, рушилось в один вечер.
Через два года его не стало. Декабрь 2020-го. Он ушёл тихо, без громких ролей, на полуслове. И именно в этом есть что-то символичное: человек, чья жизнь была переполнена драмами и скандалами, закончил её буднично. Не дописал, не договорил. Не сыграл свою лучшую роль.
Сегодня, в 2025-м, я думаю о нём иначе, чем раньше. Его судьба — не история про «падшего сына знаменитого отца». Это рассказ о человеке, который всё время искал себя. Ошибался, терял, снова поднимался, снова падал. У него были слабости, но были и свои маленькие победы. И, может быть, в этом он был куда честнее, чем многие, кто прожил жизнь без срывов, но и без огня.
✨ Спасибо, что были со мной в этой истории. Для меня важно писать так, чтобы вы чувствовали людей — их силу и слабость, их смех и горечь. Подписывайтесь на мой Телеграм канал, там ещё больше живых историй, которые цепляют. А если поддержите донатом — это даст возможность делать для вас новые тексты, мы правда вкладываем сердце ❤️