— Чего ты сопли распустила? Вон, посмотри на Панфиловых дочку, Светочку — ни разу не видела, чтобы она плакала! — Голос матери звучал жёстко, безапелляционно.
Галке было обидно. Она споткнулась на ровном месте, порвала колготки, расстроилась. А тут ещё мама… Каждый раз, когда девочка делала что-то не так, как хотелось матери, тут же начинались сравнения: «А вот Леночка… А вот у Мариночки…».
Надоело! До дрожи в коленках надоело! Каждый день, каждый шаг — сравнение. Не так надела платье — «А вот у Светланы…». Не так причесалась — «А вот у Оленьки…». Не так ответила на уроке — «А вот у Танечки…».
Больше всего Гале не нравилось, когда мама с подругами собирались у них на кухне. Тут начиналось настоящее представление. Надежда накрывала стол, доставала из серванта чайный сервиз, наливала чай, резала торт. А потом начинались бесконечные разговоры о достижениях чужих детей.
— Моя Лидочка на фортепиано ходит, — гордо говорила подруга Лариса, поправляя на голове модный начёс. — Уже ноты знает, недавно нам сыграла что-то даже, аж мурашки по коже!
— А наша Маргарита поёт как прекрасно, — вторила ей вслед другая подруга, Валентина, поглаживая свои пышные формы. — Ох, не зря мы её в дом культуры определили.
А Галя что? Слуха музыкального нет, голос скрипучий. Никаких талантов. Благо учится хорошо. Но этим разве похвалишься? Учится хорошо — это как-то само собой разумеется. Это не предмет гордости.
Вот и сидела Надежда (мама Гали), вся серая от злости. Злилась на подруг, злилась на себя, злилась на дочь. Хотелось ей тоже чем-нибудь похвастаться, но нечем было.
Но самая драма начиналась, когда подруги расходились по домам.
— Ну почему ты у меня такая бестолочь? — истерично набрасывалась Надежда на дочку, когда за подругами закрывалась дверь. — Вон у Вали дочка… А у Лары!..
Галина чувствовала, как внутри всё сжимается от обиды и бессилия. Она знала, что сейчас начнется ещё одна порция сравнений, упрёков, но ничего не могла сделать.
Галину всё это ужасно раздражало. Но перечить матери она не смела. Надежда была из тех женщин, которая и ремня могла дать, если что-то не устраивает. Галя помнила те времена, когда мать, разозлившись, хватал её за руку и тащила в угол, а потом могла отшлепать. К счастью, до ремня дело доходило редко, но осадок оставался на всю жизнь.
Так прошло детство Галины, началась её юность. И как только появилась возможность покинуть родительский дом, вырваться из этого ада сравнений, Галина ею тут же воспользовалась.
После девятого класса она поступила в училище. Училась хорошо, получала стипендию, жила бесплатно в общежитии. Стала самостоятельной, независимой. Привыкла справляться со всем сама, у матери не брала ни копейки. Работала летом, копила деньги, покупала себе одежду, косметику. Наконец-то почувствовала себя свободной.
Но, как только приезжала на каникулы домой, начиналась та же песня.
— У бухгалтера нашего на заводе, — заводила мать уже знакомый разговор, — дочка в институт готовится поступать. Я вот что думаю. Зря ты в эту свою шарагу поперлась. Надо было тоже в институт идти после одиннадцатого.
Галина только кивала в ответ. Ей было противно слушать эти слова, раздражали они её до зубовного скрежета. Но она привыкла не реагировать на них. Спорить было бесполезно. Мать всё равно останется при своем мнении.
— Как там с мальчиками у тебя? Познакомилась с кем-то? — неожиданно спросила Надежда. Раньше она не вела таких разговоров с дочкой. Видимо, решила, что пора. Время идёт, а Галя всё учится да учится.
— Да… Есть знакомые… — отвечала Галя, смущаясь.
— А то Ларкина, смотрю, дочка, уже во всю по женихам ходит! Я думаю, может и тебе пора, а то ведь разберут всех пацанов нормальных девки.
«Опять двадцать пять! — подумала Галя. — Плевать ей на то, что у меня. Всё на чужих дочерей смотрит!».
После этого разговора Галина стала ещё реже приезжать домой. Искала любую возможность избежать встречи с матерью. То вожатой в лагерь, то на заработки с однокурсниками. Только бы не видеть эти вечно недовольные глаза, только бы не слышать эти бесконечные сравнения.
Со временем у Гали появился молодой человек. Вася. Работящий, надёжный, простой парень. Они встречались почти год, а потом решили пожениться. Свадьба была ну очень скромная: посидели в кафе с родителями и близкими родственниками, попили шампанское, даже «горько» не кричали.
Зато сколько нелицеприятного пришлось выслушать Галине по этому поводу, когда она провожала мать на автобус до дома.
— Вон, у Лапаткиных — свадьба как свадьба: ресторан, гостей человек сто, не меньше. Вот это я понимаю, жених! — начала Надежда, стоя на остановке.
— Мам, я не поняла, — не выдержала Галя. Она готова была выплеснуть всё, что копилось в ней все эти годы. — Ты сейчас уже моего мужа с другими парнями сравниваешь? Мало того, что меня всю жизнь тюкала, с кем-то сравнивала, так теперь и до Васьки моего добралась? Тебе вообще плевать, что у меня в жизни происходит. Лишь бы было, как у других!
И Галя высказала матери всё, что думала о ней. Она припомнила ей каждую мелочь, рассказала, как страдала из-за её сравнений, как комплексовала по этому поводу. Как ей было больно, как она хотела быть другой, как мечтала быть лучше, но никогда не могла оправдать материнских ожиданий.
Мать обиделась. Она даже не стала спорить. Отошла в сторонку, ничего не сказав дочери. Зато всю дорогу сидела в автобусе, хлопала глазами и бормотала что-то из разряда: «Ну ничего! Зато человеком выросла!». Так она себя оправдывала.
Долгое время Надежда с дочерью не общалась. Обе держали обиду. Галина — за всё то, что ей пришлось пережить. Надежда — за то, что дочь посмела перечить, высказать ей всё, что она думает.
Но когда у Гали родилась дочка, Василий настоял на том, чтобы они помирились.
Встретились. Поговорили. Слёзы, обиды, извинения. Вроде бы всё наладилось. Надежда, конечно, не изменилась. Но Галя уже научилась относиться к её словам спокойно, с юмором.
Казалось бы, мать сделала выводы, но, как оказалось, ненадолго.
Однажды мать попросилась погостить у Гали с Василием. Сказала, что хочет побольше времени провести с внучкой. Молодые родители, конечно, обрадовались. Думали, хоть какая-то помощь будет. Но вскоре поняли, что особого желания общаться с внучкой у бабушки нет.
Целыми днями Надежда сидела перед телевизором. Смотрела сериалы, новости, ток-шоу. Много общалась с подругами по телефону. Звонила им по любому поводу. И вот однажды, когда Галя занималась готовкой на кухне, она случайно подслушала разговор матери со своей подругой.
— В городе я, у дочери, — говорила она кому-то в трубку. Голос Надежды был тихим, но Галя всё слышала. — Внучка? Да, ходит тут. Капризная очень. Ну, воспитывают так родители. Я не лезу. То ли дело Бессоновых внучка: они с ней строго — вот там воспитание!
И Галя услышала, как её родная мать нахваливает чужого ребенка, сравнивая её со своей внучкой. Вот оно что! Ничего не изменилось — мать всё та же!
Вечером Галя решила отомстить матери. Тихо, но справедливо. Чтобы она почувствовала то же, что чувствовала Галя всю свою жизнь.
— Мам, а ты не хочешь завтра с Сонечкой погулять? — спросила она Надежду за ужином. — В парк сходить? Уточек покормить? На каруселях покататься?
— Да нет, Галь, куда мне? — отвечала мать, разводя руками. — Я уже старая для таких дел! Да и погода плохая…
Надежда продолжила ужинать, а Галя села напротив мужа, и, как будто матери и не было рядом, затеяла с ним разговор.
— А вот у Филимоновых бабушка молодец: всё на ней, и дома помогает, и внуков отводит, кого в школу, кого в садик. И ещё при этом деньги зарабатывать пытается, хотя сама уже давно на пенсии. Молодец баба Лена!
Надежда сразу всё поняла. Она знала, про кого говорила Галя. Бабушке Филимоновых было лет на десять больше, чем ей. Это было упрёком в её адрес, и она это поняла. Лицо Надежды вытянулось. Она перестала есть. Молча встала из-за стола, убрала тарелку.
На следующий день Надежда собрала свои вещи и уехала домой. Не попрощавшись. Не сказав ни слова.
Галя проводила мать до остановки. И всю дорогу чувствовала себя скверно. Она, конечно, хотела отомстить, хотела, чтобы мать поняла, каково это — быть предметом сравнения. Но ей было жаль мать. И было стыдно за себя.
Они не созванивались, не общались. Галя очень скучала по матери, но не знала, как начать разговор.
Прошло несколько месяцев. Зима вступила в свои права. Галя с Соней сидели дома. За окном падал снег. Было тихо и спокойно.
Вдруг зазвонил телефон. Галя взяла трубку. Звонила мать.
— Галь, привет. Ты как? — голос Надежды звучал неуверенно.
— Привет, мам. Всё хорошо, — ответила Галя, стараясь говорить спокойно.
— А ты… Ты не обижаешься на меня? — спросила Надежда, немного помолчав.
— Да что ты, мам… — Галя почувствовала, как к горлу подкатывает комок.
— Я тут… — Надежда замялась. — Я тут подумала… Я, конечно, всю жизнь была неправа… Всё сравнивала, ругалась… Ты уж прости меня, дочка.
Галя заплакала.
— Мам, ну что ты… — всхлипывала она.
— Я просто хотела сказать… Что я люблю тебя, Галь. И внучку свою люблю. И очень хочу, чтобы у вас всё было хорошо. Хочу, чтобы вы были счастливы… И я постараюсь измениться. Обещаю.
Галя вытерла слёзы.
— Я тоже тебя люблю, мам, — сказала она. — И я знаю, что ты изменишься.
Наступили долгожданные выходные. Последние перед новогодними каникулами. Галя и Сонечка наряжали ёлку. Неожиданно в дверь позвонили. Галя открыла. На пороге стояла мать. Она пришла. С подарками для Сонечки. И с надеждой в глазах.
И Галя поняла: всё будет хорошо. Наконец-то, всё будет хорошо. Сравнениям пришёл конец. И нужно было просто сказать, просто высказаться.
Благодарю за лайки и комментарии ❤️