— Мама, я тебя умоляю, только не про огород! — Олег шипел, как проколотая шина, поправляя свой идеально сидящий пиджак от модного бренда. — И про козу свою молчи. Вообще, лучше побольше молчи и улыбайся. Поняла?
Валентина Петровна, его мать, маленькая, круглолицая женщина в цветастом платье, которое она берегла «на выход», только растерянно хлопала глазами. Она приехала всего три часа назад из своей родной деревушки, привезла трехлитровую банку топлёного молока, домашний творог, ещё пирожки с капустой и огромный свёрток с вязаными носками для сына и невестки.
— Олежек, да я ж… я ж ничего и не скажу. Посижу тихонечко, как мышка, — пролепетала она, теребя в руках краешек старенькой шали.
Марина, жена Олега, слышала этот разговор из кухни, и её сердце сжалось от обиды за свекровь. За пять лет их брака она успела полюбить эту простую, добрую и невероятно щедрую женщину всем сердцем. Валентина Петровна была настоящей. В ней не было ни капли фальши, городской спеси или желания казаться кем-то другим. Она была человеком земли — тёплым, надёжным и искренним.
Олег же, вырвавшись из своей деревни десять лет назад, кажется, поставил себе цель вытравить из себя всё «простонародное». Он сменил говор на идеально поставленную столичную речь, научился разбираться в винах, носить дорогие часы и с лёгким пренебрежением говорить о людях, которые «не умеют себя подать». И самым большим его страхом было то, что кто-то из его нового, «статусного» окружения узнает, откуда он родом.
***
Сегодняшний вечер был для него апогеем, вершиной его многолетних стараний. К ним на ужин должен был прийти его начальник, Андрей Викторович, директор их фирмы, с супругой. От этого ужина зависело всё: Олег метил на должность руководителя нового отдела, и неформальная встреча дома должна была стать последним, решающим штрихом к его идеальному образу успешного менеджера.
И тут, как гром среди ясного неба, — приезд мамы. Она соскучилась, решила сделать сюрприз.
— Марина, ты проследи, чтобы она не надела свои шерстяные носки под туфли, — не унимался Олег, заглядывая на кухню. — И убери с видного места эту банку с молоком. У нас итальянский ужин, какое ещё топлёное молоко?
Марина молча кивнула, а про себя подумала: «Лучше бы ты ценил это молоко, а не своё лицемерное окружение».
Она готовила весь день: лазанья по сложному рецепту, салат с рукколой и креветками, тирамису на десерт. Всё должно было быть безупречно. Олег лично выбирал вино и составлял плейлист с ненавязчивым джазом. Их квартира, обставленная в стиле холодного минимализма, сверкала чистотой. И в этот стерильный мир успеха и глянца никак не вписывалась простая деревенская женщина с натруженными руками и добрыми морщинками в уголках глаз.
— Олежек, а может, я в комнате у себя посижу, пока гости не уйдут? — с надеждой спросила Валентина Петровна, когда муж в очередной раз сделал ей замечание по поводу слишком громкого смеха. — Чтоб не мешать вам…
— Вот! Вот это здравая мысль, мама! — обрадовался Олег, даже не пытаясь скрыть своего облегчения. — Отдохни, телевизор посмотри. Мы тебе потом ужин занесём.
У Марины внутри всё похолодело. Спрятать родную мать в комнате, как какой-то постыдный секрет? Это было уже за гранью.
— Олег, ты в своём уме? — тихо спросила она, когда они остались на кухне одни. — Это твоя мама!
— Именно, Марина! Моя! И я лучше знаю, как она может всё испортить одним своим словом, — отрезал он. — Андрей Викторович — эстет, его жена Элеонора — светская дама. Ты представляешь, что будет, если мама начнёт рассказывать, как у неё в прошлом году поросёнок сбежал? Это крах карьеры! Ты этого хочешь?
Он смотрел на неё так, будто она не понимала элементарных вещей. Будто её сочувствие к свекрови было детской глупостью, мешающей их общему «великому» будущему.
В её голове мгновенно созрел план. Холодный и очень справедливый.
***
Ровно в восемь вечера в дверь позвонили. На пороге стояли Андрей Викторович с женой Элеонорой. Он — высокий, седовласый, с проницательным взглядом. Она — утончённая блондинка в элегантном платье, от которой пахло дорогими духами.
Олег рассыпался в любезностях, провёл гостей в гостиную, предложил аперитив. Марина была идеальной хозяйкой: улыбалась, поддерживала бессмысленную светскую беседу, разливала вино. Олег бросал на неё благодарные взгляды: «Вот, какая у меня жена, настоящая леди, не то что…»
Когда все сели за стол, Марина, извинившись, вышла на пару минут.
— …и этот проект, я считаю, имеет огромный потенциал для выхода на азиатский рынок, — вещал Олег, двигая по столу солонку, словно это была фишка на карте мира.
В этот момент дверь в гостиную открылась, и вошла Марина. А под руку она вела нарядную, но ужасно смущённую Валентину Петровну. Свекровь успела переодеться в своё лучшее платье и даже подкрасила губы бледной помадой.
— Андрей Викторович, Элеонора, — лучезарно улыбнулась Марина, — прошу прощения за задержку. Хочу представить вам самого важного человека в нашей семье. Это мама Олега, Валентина Петровна. Она у нас сегодня главный гость!
Олег застыл с поднятым бокалом. Его лицо из приветливого и расслабленного за секунду превратилось в каменную маску, на которой застыл ужас. Он смотрел на жену взглядом, полным ярости и обещания страшной мести.
— Очень приятно, — Андрей Викторович неожиданно тепло улыбнулся и поднялся из-за стола, чтобы пожать свекрови руку. — А мы уж думали, что Олег нас со своей мамой не познакомит.
— Здравствуйте, — прошептала Валентина Петровна, краснея до корней волос.
Олег поперхнулся воздухом. Обман был раскрыт.
— Мама просто очень скромный человек, — быстро нашлась Марина, усаживая свекровь на почётное место во главе стола. — Она приехала к нам из деревни, привезла целую сумку гостинцев. Кстати, вот этот потрясающий базилик в салате — прямо с её грядки!
Элеонора, светская дама, вдруг с неподдельным интересом наклонилась к Валентине Петровне.
— Правда? У вас свой огород? Какое чудо! Я пыталась выращивать мяту на балконе, но она у меня вся засохла.
И тут случилось то, чего Олег боялся больше всего на свете. Его мама, осмелев от доброго отношения, заговорила. Она рассказала, как правильно поливать мяту, какой сорт помидоров в этом году дал лучший урожай, и как она борется с колорадским жуком без всякой химии.
Олег сидел белый как полотно и мысленно прощался с карьерой. Марина же, наоборот, подливала масла в огонь.
— А ещё Валентина Петровна печёт невероятные пироги! — сказала она. — Я, к сожалению, так и не научилась работать с дрожжевым тестом.
— Ой, да что там уметь-то, дочка! — махнула рукой свекровь. — Главное — муку просеять да душевно всё делать, с настроением!
Андрей Викторович, который до этого в основном молчал, вдруг громко рассмеялся.
— Валентина Петровна, вы мне мою бабушку напомнили! Она тоже говорила, что главный ингредиент в любом блюде — это душа. Я сам родом из-под Воронежа, так до сих пор вкус её щей помню. Таких ни в одном мишленовском ресторане не подают!
Олег чуть не упал со стула. Его начальник, эталон успеха и столичного лоска, — из-под Воронежа?
Вечер пошёл совершенно не по сценарию Олега. Вместо разговоров о биржевых котировках и модных тенденциях, Андрей Викторович и Валентина Петровна увлечённо обсуждали преимущества подлёдной рыбалки. Элеонора выпытывала у свекрови секрет её знаменитых солёных огурчиков, а Марина принесла к чаю не свой изысканный тирамису, а простые, но невероятно вкусные мамины пирожки с капустой, которые разлетелись за пять минут.
Олег молчал. Он был чужим на этом празднике жизни. Весь его мир, построенный на фальши и стремлении казаться, а не быть, рушился на глазах. Он смотрел на свою мать — простую, смешную, в нелепом цветастом платье, — и видел, как она стала центром внимания, как её искренность и теплота очаровали этих «статусных» людей гораздо сильнее, чем его заученные фразы и дорогое вино.
Когда гости ушли, Андрей Викторович задержался в прихожей.
— Олег, — сказал он, крепко пожимая ему руку, — у тебя прекрасная жена. И совершенно золотая мама. Цени их.
***
Дверь закрылась. В квартире повисла оглушительная тишина.
— Ты… ты что наделала?! — наконец прошипел Олег, наступая на Марину. — Ты решила меня уничтожить? Опозорить перед всеми?
— Опозорить? — Марина спокойно посмотрела ему в глаза. Её больше не пугал его гнев. — А запереть родную мать в комнате и врать ей в лицо — это не позор? Олег, я сегодня увидела настоящего тебя. И он мне не понравился. Он мелкий, трусливый и злой.
— Да что ты понимаешь! — кричал он. — Я строил эту жизнь по кирпичику! Я карабкался наверх из этой грязи, из этой деревни! А ты одним вечером всё разрушила!
— Наоборот, — горько усмехнулась Марина. — Я тебе показала, что твоя «грязь» и есть твоя самая большая сила. Твоя мама, которую ты стыдишься, оказалась интереснее и душевнее всех твоих «статусных» знакомых вместе взятых. Но ты этого не видишь. Ты ослеп.
Она развернулась и пошла в спальню. Достала с антресолей большую дорожную сумку и начала молча складывать свои вещи.
— Ты куда? — опешил Олег.
— Я уезжаю. Завтра утром отвезу Валентину Петровну домой, в её «грязь». И, наверное, останусь там на некоторое время. Мне нужно подышать свежим воздухом. Настоящим.
Он стоял посреди гостиной, в своём дорогом костюме, окружённый стильной мебелью и остатками роскошного ужина. И в этот момент он выглядел самым одиноким и жалким человеком на свете. Он добился всего, чего хотел, но в погоне за глянцевой обложкой потерял самое главное — семью, любовь и самого себя. А на кухонном столе, как молчаливый укор, стояла банка с деревенским топлёным молоком — символом того настоящего, от чего он так отчаянно пытался убежать.
---
Автор: Алекс Измайлов