Итак, еще одна книжка, еще один мир внутри. Вот вводная статья.
Продолжим? Ну правда, книга того стоит.
«Джулия, я пьянствовал в глухомани. А теперь я трезв – и сочиняю сценарии для Голливуда». Это написал автору, Джулии Кэмерон, «один из практикующих». Да, здесь ключевое слово именно «практикующий». Не пролиставший книгу, не прочитавший ее, пусть даже дважды. А именно прошедший весь путь – с упражнениями, «утренними страницами», одинокими вылазками раз в неделю…
Кстати, об алкоголе забавно: ведь Джулия писала подобное и о себе. А давайте, я просто процитирую кусок? Он очень искренний.
«В 1978 году я бросила пить».
Вот так вот. Мне тогда три года было, а Джулия уже пить бросила. Вот она, сила печатного слова: берёшь книжку и видишь через десятилетия и века хоть мысли Аристотеля, хоть стихи Омара Хайяма.
Как там писал Иван Бунин:
Молчат гробницы, мумии и кости, —
Лишь слову жизнь дана:
Из древней тьмы, на мировом погосте,
Звучат лишь Письмена.
Вот поэтому я и стала филологом. «Вначале было Слово», да. И еще поэтому призываю всех писать воспоминания. Ну, или надиктовывать.
Но вернемся к Джулии. Итак, 1978 год.
В моем представлении пить и писать было нераздельно, как, скажем, джин с тоником. Загвоздка заключалась в том, чтобы приглушить страх и начать писать как можно скорее, пока спиртной туман не сгустился вокруг моего творческого окошка, вновь заставляя его захлопнуться. <…>За десять лет писательского труда я не научилась ничему, кроме как безрассудно, очертя голову бросать себя, невзирая на трудности, на стену того, над чем я трудилась. <…>
В ту неделю, когда я решила покончить с пьянством, у меня вышла пара статей в общенациональном журнале, был готов свеженький сценарий для художественного фильма и стало ясно, что я уже не справлялась с собственным алкоголизмом. Я понимала, что пьянство убьет и меня, и творчество.
Я училась передавать свой творческий процесс в руки единственного бога, в которого могла поверить, – бога творчества, жизненной энергии, которую Дилан Томас назвал «силой, что сквозь фитиль зеленый проталкивает цветок». Я училась отступать на второй план и позволять этой созидающей силе вершить работу через меня. Я стала прикасаться к листу бумаги, просто чтобы записать, что слышу. Процесс письма стал больше похож на подслушивание, чем на изобретение атомной бомбы.
Он перестал быть изощренным и подрывающим силы. Мне больше не нужно было ждать подходящего настроения или измерять градус эмоций, чтобы посмотреть, не приближается ли вдохновение. Я просто писала. Никаких оценок. Хорошо, плохо? Не мое дело. Не я это создавала. Освободившись от ответственности сознательного авторства, я и писала свободно.
Оглядываясь назад, я удивляюсь, как быстро разделалась с трагедией страдающего писателя. Нет ничего более живучего, чем плохие идеи. И редко бывают идеи хуже, чем наши представления об искусстве. Сколько всего у нас связано с образом художника-страдальца: и пьянство, и беспорядочные связи, и безденежье, и жестокость к близким, и склонность к самоедству. Все мы знаем, как бедны-безумны-распутны-безответственны творческие люди. А если им вовсе не обязательно быть такими, тогда в чем мое оправдание?
Курс рассчитан на три месяца, но я так поняла из немногочисленных отзывов тех, кто именно прошел курс, мало кто укладывается в эти сроки. Кстати, я уложилась! Ну, кроме «недели без чтения» в середине курса, которую в первый раз с грохотом провалила 😄 Да, есть там такое издевательство над нами. Кэмерон пишет, что ее чуть ли не помидорами забрасывают, когда она озвучивает ученикам это задание. Да, она еще Тик-Ток не застала! Хотя, и Дзен нарк0та та еще.
Да, кстати, этот курс – не только для людей творческих профессий, которые находятся в ступоре, выгорании и т. п. Он для всех, кто хочет внести в свою жизнь больше творчества, игры и радости. Ну и, возможно, все-таки попробовать сделать то, на что не решались столько лет.
И перестать:
Говорить себе, что уже слишком поздно за это браться.
Ждать, пока у вас появится достаточно денег, чтобы заняться тем, чем вам по-настоящему хотелось бы.
Убеждать себя, что в вас говорит исключительно самолюбие, когда вы желаете творчески насыщенной жизни.
Доказывать себе, что мечты ничего не значат, потому что это только мечты, а мыслить нужно здраво и практично.
Бояться, что родные и друзья подумают, будто вы сошли с ума.
Говорить себе, что творчество – это роскошь, а радоваться нужно и синице в руке.
Так что же все-таки за фраза такая, от которой проснулась героиня моего романа «Надо жить»? Я на этом закончила прошлую статью.
А давайте я вам просто процитирую, как оно было?
В этот день она ехала с работы и в метро машинально запустила глаза в книжку сидящей рядом девушки.
«Разрешите себе побыть новичком. Соглашаясь быть плохим художником, вы обретаете шанс быть художником вообще, а со временем, возможно, и очень хорошим. Когда я говорю это своим ученикам, я тут же натыкаюсь на жесткую реакцию: «А знаете, сколько мне будет лет, когда я научусь по-настоящему играть на фортепьяно/на сцене, писать приличные картины/пьесы?» Знаю. Ровно столько же, сколько вам будет, если вы не научитесь. Так что давайте приступим».
Она не верила, что так бывает. В ее картине мира и понимании себя, Насти Перфильевой, такого не могло случиться. Но тем не менее это произошло. Больше всего это было похоже на то, что она молоденькой девчонкой ехала в метро, бормоча стихи и наскоро записывая их карандашом на последней странице школьной тетрадки по геометрии, и глубоко заснула, а потом ее кто-то толкнул: «Женщина, просыпайтесь!» И она проснулась в теле почти сорокалетней одинокой женщины, со скучноватой для нее работой, сыном, взрослеющим с головокружительной скоростью и с вот этим «чем-то» в глубине души, с чем она – да, боялась даже начинать разбираться. И она знала, что обратно погрузиться в вязкий сон уже не получится. Она проснулась.
"Так. Это может быть что угодно. Возможно, очередная американская мотивационная пустышка". Настя посмотрела на фотографии улыбающейся женщины с волнистыми волосами и большими глазами, и она ей понравилась.
Кэмерон предлагает два ключевых метода: это утренние страницы и творческое свидание. «Выход из спячки требует постоянного использования и того и другого», – замечает она.
Использовала ли их моя Настя? Только утренние страницы. И курс так и не доделала, кстати. Хотя даже нашла подходящее время и место. Но жизнь повернула так, что ей стало не до курса. Жизнь всегда вносит свои коррективы!
Про утренние страницы и про то, как их пыталась начать вести моя Настя, поговорим уже в следующий раз.
Желаю всем хорошего дня! ❤️
Вот вам дочкина лаванда в лукошке, которое отыскалось в домике.