— Мама, давай начистоту. Ты живешь на наши деньги как нахлебница.
Валентина Ивановна медленно поставила тарелку с котлетами на стол. В груди что-то сжалось — странно. После того как папа стал плохо себя чувствовать, она привыкла к резким словам в доме.
А тут — вдруг тишина внутри.
Правда удивляет
— Нахлебница, — повторила она, как будто пробовала слово на вкус. — Интересное слово.
Сын ждал слез, оправданий, может, даже истерики. Вместо этого мать достала телефон и открыла приложение-калькулятор.
— Значит, нахлебница. Тогда давайте считать.
— Мам, ну что ты... — начал было Андрей, но Валентина Ивановна уже водила пальцем по экрану.
— Готовка. Завтрак, обед, ужин. Семь дней в неделю. Лена, сколько ты платишь за обеды в своем салоне красоты?
Невестка поперхнулась чаем:
— Какая разница?
— Тысяча рублей? Тысяча двести? — Валентина вводила цифры быстро, как в молодости, когда еще работала и привыкла к расчетам. — Умножим на три приема пищи, на семь дней...
— Мама, ты о чем вообще? — Андрей нервно смеялся.
Цена заботы
— О том, сколько стоят услуги нахлебницы. Дальше — уборка. Почасовая оплата клининга — полторы тысячи в час. Стирка, глажка, полы, окна... — Пальцы порхали по экрану. — А присмотр за детьми? Няня берет от пяти тысяч за день.
Лена покраснела:
— Валентина Ивановна, вы же сами хотели...
— Конечно, хотела. Внуки — это радость. Но если я нахлебница, то и радость должна оплачиваться по тарифам.
Она смахнула экран вниз и продолжила:
— Уход за папой. Он теперь нуждается в постоянном присмотре. Сиделка стоит шесть тысяч в сутки. Умножим на месяц...
— Мам, хватит! — Андрей стукнул кулаком по столу. — Это же семья!
— Именно. Семья, где одного из членов называют нахлебницей. — Валентина убрала телефон. — Значит, семейные отношения здесь закончились. Остались деловые.
Она встала из-за стола, прошла в спальню и вернулась с папкой документов. Андрей с Леной переглянулись — мать никогда не была такой... собранной.
Спокойной до жути.
Документы не лгут
— Вот документы на квартиру, — Валентина положила на стол зеленую корочку. — Записана на меня. Наследство от родителей, если забыл. А вот справка о пенсии. Небольшая, но стабильная. Плюс льготы.
Андрей взял бумаги, пробежал глазами:
— Но мы же платим коммунальные, продукты покупаем...
— Покупали. — Валентина села обратно, сложила руки на коленях. — С завтрашнего дня покупаю себе сама. А услуги няни, повара, сиделки и уборщицы — по прайсу. Или найдете других исполнителей.
— Это же... — Лена запнулась. — Это же нереально! У нас таких денег нет!
— Тогда не называйте меня нахлебницей. Либо я член семьи, либо наемная работница. Выбирайте.
Вечером, когда Андрей и Лена ушли к её маме "посоветоваться", Валентина села за телефон.
Первый звонок — подруге Свете.
— Света, ты говорила, твоя соседка ищет сиделку для мамы?
— Валя, ты что, решилась? — в голосе Светы слышалось удивление и восхищение одновременно.
— Решилась. Какая оплата?
— Шесть тысяч в день, если с ночевкой. Пять — если только дневная смена.
Валентина быстро прикинула: пять дней в неделю — двадцать пять тысяч. Плюс пенсия — двадцать две. Хватит на скромную, но независимую жизнь.
— Дай номер телефона. Завтра подойду познакомиться.
Новые игры
Второй звонок — в управление дома. Узнать, как оформить сдачу части квартиры. Третий — открыла приложение "Госуслуги", посмотрела график МФЦ.
Если уж становиться нахлебницей, то профессиональной.
Утром, когда Андрей и Лена вернулись, Валентина уже была одета по-деловому: темная кофта, строгие брюки, сумка через плечо.
— Мама, мы тут подумали... — начал Андрей.
— А я уже решила. Сегодня иду знакомиться с потенциальными работодателями.
— Послезавтра подаю документы на оформление части квартиры под сдачу. Студенты хорошо платят за комнату в центре.
— Какие студенты? — Лена побледнела.
— Жильцы. Квартира моя, помните? — Валентина проверила содержимое сумки. — Кстати, с сегодняшнего дня готовлю только себе. Продукты покупаю только свои. Стираю только свои вещи. Убираю только свою комнату.
— Мам, это же нелогично! — Андрей попытался взять её за руку, но мать мягко отстранилась.
— Это честно. Нахлебничество закончилось, началась предпринимательская деятельность. — Она надела легкую куртку. — Ах да, еще одно. Папой теперь занимаетесь сами или нанимаете сиделку. Я буду только по вечерам, после работы. Безвозмездно.
За дверью послышался детский плач — проснулся трехлетний внук.
— Подождите! — крикнула Лена. — А Денис?
— А что Денис? — Валентина оглянулась с порога. — Я же не его бабушка сейчас. Я — потенциальная няня. Которой еще не заплатили вперед.
Дверь захлопнулась, и в квартире повисла тишина, прерываемая только детским плачем.
Урок самостоятельности
Первую неделю Валентина работала у Марии Петровны, восьмидесятипятилетней бывшей учительницы. Женщина нуждалась в постоянном уходе, но сохранила ясный ум и острый язык.
— Вы из тех, кто умеет слушать, — сказала она Валентине в первый день. — Редкость нынче.
— Привычка, — ответила Валентина, поправляя подушки. — Тридцать лет семейной жизни научили.
— И где муж?
— Дома плохо себя чувствует. Теперь за ним ухаживает сын с невесткой. Или помощница, которую они наняли.
— А, понятно. — Мария Петровна внимательно посмотрела на неё. — Устали быть удобной?
Валентина замерла с влажной салфеткой в руках:
— Откуда вы знаете?
— Узнаю своих. Я тоже когда-то была удобной дочерью, удобной женой, удобной матерью. А в семьдесят поняла: удобная — это синоним слова "невидимая".
Поздно спохватилась, но лучше поздно, чем никогда.
Она работала в комфортном молчании. Валентина меняла постельное белье, готовила простой обед, читала вслух. К концу дня чувствовала странное удовлетворение — не от благодарности, а от честно заработанных денег.
Квартира по-новому
Вечером, приходя домой, она останавливалась в прихожей, прислушиваясь. Квартира звучала по-новому:
- Лена нервно разговаривала с детьми
- Андрей громко обсуждал по телефону агентства по подбору персонала
- Из спальни доносились папины недовольные возгласы
Видимо, некому было вовремя принести воды.
— Мам, — выходил к ней Андрей, — может, хватит уже этого... эксперимента?
— Какого эксперимента? — Валентина вешала куртку на крючок.
— Ну этой... демонстрации характера.
— Я не демонстрирую. Я работаю.
Она проходила в свою комнату, закрывала дверь.
Через стену слышала, как Лена шепотом рассказывала мужу о том, что вызывала помощницу к свекру, но та просила семь тысяч за сутки, а у них столько не было.
Новые жильцы
Постепенно Валентина осваивалась в новой роли. На выходных съездила в МФЦ, подала документы на оформление части квартиры. В понедельник разместила объявление на популярном сайте: "Сдается комната студенту. Тридцать тысяч в месяц, все включено".
К среде откликнулось несколько человек. Валентина выбрала Катю, аспирантку медицинского института, тихую девушку, которая дни проводила в библиотеке, а вечера — за диссертацией.
— А семья не против? — спросила Катя, оглядывая комнату.
— Семья привыкает к моей самостоятельности, — спокойно ответила Валентина.
Когда Андрей увидел чужую девушку, разбирающую вещи в одной из комнат, он не выдержал:
— Мама, ты совсем... того? Посторонние люди в доме!
— В моем доме, — поправила Валентина. — И Катя не посторонняя. Она оплачивает проживание. В отличие от некоторых.
— Да что за ерунда! Мы твои дети!
— Дети, которые называют мать нахлебницей.
Валентина спокойно развешивала Катины вещи в шкафу.
— Знаешь, Андрюша, я вчера посчитала. Двадцать лет назад перестала работать — растила вас с сестрой, сидела с внуками. У меня нет серьезного трудового стажа, большой пенсии, накоплений. Но зато есть квартира и руки, которые умеют трудиться.
Она повернулась к сыну:
— Спасибо тебе за откровенность. Ты помог мне найти себя.
Преображение
Через месяц Валентина работала у трех семей по графику, сдала часть квартиры Кате и ещё одному студенту — Максиму, будущему программисту.
Заработок составлял около шестидесяти тысяч в месяц — больше, чем зарплата Андрея.
Она изменилась внешне:
- Купила новую кофту цвета морской волны
- Сделала стильную стрижку
- Начала пользоваться легким тональным кремом
- По утрам делала зарядку
- По вечерам читала книги, которые давно откладывала "на потом"
— Валентина Ивановна, вы похорошели, — заметила Катя за ужином.
— Занятость красит, — улыбнулась та.
Дом без фундамента
Андрей и Лена почти не разговаривали с ней. Наняли помощницу отцу на неполный день — больше не потянули. Детей отводили в садик пораньше, забирали попозже.
Лена похудела от усталости, Андрей начал срываться по пустякам.
В один из вечеров Валентина вернулась с работы и услышала, как внук плачет в детской. Андрея не было — задерживался на работе, Лена говорила по телефону с подругой, изливая душу:
— Я больше не могу! Дом, работа, дети, свекор... Валентина Ивановна как подменили! Живет в своей комнате, словно на съемной квартире...
Валентина тихо прошла в детскую. Трехлетний Денис сидел в кроватке, весь в слезах.
— Бабушка Валя! — он потянулся к ней ручками. — Мама занята, папы нет, дедушка сердится...
— Тихо, мой хороший.
Валентина взяла внука на руки, прижала к себе. Сердце сжалось от нежности и боли одновременно.
Момент прозрения
Она умыла его, почитала сказку, уложила спать. Когда выходила из детской, в коридоре стоял Андрей. Лицо у него было измученное, растерянное.
— Мам...
— Что? — Она остановилась, не приближаясь.
— Я понял. Все понял. — Он провел рукой по волосам. — Ты не нахлебница. Ты... ты держала весь дом на себе.
— Держала. — Валентина кивнула. — А теперь я самостоятельная женщина. Которая иногда помогает внукам, потому что любит их. А не потому что обязана.
— Мам, можем все вернуть как было?
— Нет. — Она покачала головой. — Как было — это когда меня не замечали. Когда считали само собой разумеющейся. К такой жизни я больше не вернусь.
Андрей молчал.
— Но я готова к новым отношениям. Где мы — семья равноправных взрослых людей. Где помощь — это выбор, а не долг. Где никто никого не называет нахлебником.
Старая любовь
Она прошла к себе, а через несколько минут услышала, как сын тихо разговаривает с женой:
— Лен, мы были неправы. Мама... мама имеет право на собственную жизнь.
На следующий день Андрей пришел к ней с букетом ромашек — её любимых цветов.
— Мам, прости. За все. За слово "нахлебница", за то, что не ценил... Можем начать сначала?
Валентина взяла цветы, поставила в воду.
— Можем. Но на других условиях. Я продолжаю работать, продолжаю сдавать комнаты. Пока, по крайней мере. Это моя независимость. А с семьей... с семьей я буду, когда захочу. Потому что люблю, а не потому что должна.
— Может быть не будем превращать квартиру в общагу? — Андрей неловко улыбнулся.
Валентина смотрела на сына — уставшего, поседевшего, но впервые за долгие годы честного. И поняла: её план сработал.
Она не разрушила семью — она её обновила.
— Я подумаю, — сказала она. — Но не так сразу.
Тишина перед неизвестностью
Вечером она сидела на кухне с чаем, планировала следующий день.
- Катя готовилась к экзамену.
- Максим что-то программировал.
- Андрей мыл посуду.
В квартире пока царили мир и тишина.
На телефоне пришло сообщение от Марии Петровны: "Валечка, завтра хочу начать учить вас играть в шахматы. Пора расширять горизонты."
Валентина улыбнулась.
В пятьдесят пять лет жизнь только начиналась. И у неё теперь есть возможность самой решать кем быть во второй половине своей жизни.
Подписывайтесь — будем делиться опытом наших побед. Или это не победа?