— Андрей, я хочу на работу, — говорю я как-то вечером, когда дети наконец-то спят, а мы сидим на диване. На экране телевизора какой-то сериал, но я его не смотрю. Я смотрю на мужа, пытаясь понять, что он думает.
— На работу? — он отрывается от телефона, поднимает брови. — А с Артёмом кто будет?
— В сад отдадим. Ему уже два с половиной, пора. Лиза в школе, я справлюсь.
— Ну, если хочешь... — он пожимает плечами. — Денег же хватает?
— Дело не в деньгах, — я стараюсь говорить спокойно, но внутри уже закипает. — Я не хочу сидеть дома. Я устала от этого. Мне нужно что-то своё.
— Своё? — он усмехается, но не зло, а как-то устало. — А что тебе дома не хватает? Ты же сама хотела с детьми возиться.
Я молчу. Он прав, я хотела. Когда Лиза родилась, я с радостью ушла в декрет. Когда появился Артём, я тоже была готова. Но теперь... Теперь я чувствую себя как белка в колесе, которое крутится всё быстрее, а я не успеваю.
— Я просто хочу быть не только мамой, — наконец говорю я. — Я хочу быть собой.
Андрей смотрит на меня, потом кивает.
— Ну, пробуй. Только не жалуйся потом, что устала.
И я не жалуюсь. Тогда ещё не жалуюсь.
Первый рабочий день — как глоток свежего воздуха. Я надела платье, которое не носила два года, сделала макияж, выпила кофе в офисе, а не дома, среди детских игрушек. Коллеги улыбаются, босс хвалит за инициативу, я чувствую себя живой. Я — не только мама. Я — специалист, коллега, человек.
Но вечером я возвращаюсь домой, и реальность бьёт наотмашь. На кухне гора посуды. Артём орёт, потому что хочет ещё один мультик, а Лиза сидит с недовольным лицом: "Мам, ты обещала помочь с математикой!"
— Андрей, ты не мог посуду помыть? — спрашиваю я, стараясь не сорваться.
— Я же с Артёмом весь вечер сидел, — отвечает он, не отрываясь от ноутбука. — Ты же на работе была, я за детьми смотрел.
— Смотреть — это не значит мультики включать, — огрызаюсь я. — Они есть хотят. Каждый день, между прочим.
— Ну, приготовь что-нибудь, — он пожимает плечами. — Я же не против, что ты работаешь.
Я стою у плиты, режу картошку, а внутри всё кипит. Не против. Какое великодушие. Но я молчу. Потому что сама захотела. Сама выбрала.
Проходит неделя. Две. Месяц. Работа мне нравится. Я занимаюсь маркетингом, анализирую данные, придумываю идеи. Это то, что я умею, то, что меня зажигает. Но дома всё как будто против меня.
Утром я встаю в шесть, чтобы собрать Артёма в сад, Лизу в школу, себя на работу. Готовлю завтрак, собираю ланч-боксы, глажу рубашки. В обеденный перерыв бегу в супермаркет, потому что дома закончился хлеб, молоко, памперсы. Вечером возвращаюсь, готовлю ужин, проверяю уроки, читаю Артёму сказку. Андрей приходит с работы, ужинает, смотрит футбол. Иногда чинит что-то по дому, но это в выходные. А есть они хотят каждый день.
— Мам, ты обещала мне помочь с сочинением, — Лиза смотрит на меня с укором, пока я мою посуду.
— Лиза, дай мне пять минут, — я вытираю руки, чувствуя, как усталость накатывает волной.
— Ты всегда занята, — бурчит она и уходит в свою комнату.
Я смотрю на гору неглаженного белья в углу. Оно как символ моей жизни: бесконечное, неуправляемое, подавляющее.
— Андрей, может, ты хоть бельё постираешь? — спрашиваю я, когда он заходит на кухню за пивом.
— Я? — он удивлённо смотрит на меня. — Это же твоя территория. Я машину перебрал на прошлой неделе, розетку починил. Что ещё?
— А готовить? А убирать? А с детьми заниматься? — я не выдерживаю, голос дрожит. — Это тоже моя территория?
— Ну, ты же всегда это делала, — он говорит это так, будто это объясняет всё. — Я тебя на работу не гнал. Хочешь, увольняйся, сиди дома. Денег хватает.
Я молчу. Потому что он прав. И не прав. И я сама не знаю, что делать.
Однажды вечером, когда дети спят, я решаю поговорить. Серьёзно. Без криков, без обвинений. Просто поговорить.
— Андрей, я не справляюсь, — говорю я, глядя ему в глаза. — Я думала, что работа даст мне свободу, но я просто тону. Дома всё на мне, а я уже не могу.
— Что ты хочешь, чтобы я делал? — он хмурится. — Я же работаю. Я деньги приношу.
— А я что, не работаю? — я стараюсь говорить спокойно, но голос дрожит. — Я тоже работаю. И дома всё на мне. Я не прошу тебя готовить трёхразовое питание, но хотя бы ужин иногда? Или с Лизой уроки сделать?
— Я не умею с уроками, — он отмахивается. — Это ты лучше знаешь.
— А попробовать? — я смотрю на него, и в глазах слёзы. — Андрей, я не железная. Я не могу всё тянуть одна.
Он молчит. Долго. Потом вздыхает.
— Ладно, я попробую. Но ты же знаешь, я не про это. Я про машину, про ремонт. А готовка, уборка — это твоё.
— А если я не хочу, чтобы это было моё? — тихо спрашиваю я. — Если я хочу, чтобы мы делили всё пополам?
Он смотрит на меня, как будто я сказала что-то невероятное. Потом кивает.
— Хорошо. Я подумаю.
Андрей начинает помогать. Не сразу, не идеально, но начинает. Один вечер он готовит яичницу — не шедевр, но дети едят. В другой день забирает Артёма из сада. Иногда проверяет уроки у Лизы, хотя половину времени они спорят, потому что он "объясняет не так, как учительница".
Я благодарна. Но внутри всё равно пустота. Потому что я понимаю: он помогает не потому, что считает это своей обязанностью. Он помогает, чтобы я не сорвалась. А я хочу, чтобы он понял: это не моя территория. Это наша.
Проходит три месяца. Я всё ещё на работе. Мне нравится. Но дома всё так же: гора белья, уроки, готовка, сказки на ночь. Андрей помогает, но это капля в море. Я не поняла, как должно быть. Не поняла, как найти баланс. Не поняла, как объяснить, что я не хочу выбирать между работой и домом. Я хочу и то, и другое. Но я не хочу быть супергероем.
Я сижу на кухне, пью остывший чай. Артём спит, Лиза делает уроки, Андрей смотрит футбол. Я смотрю на гору неглаженного белья и думаю: может, уволиться? Может, он прав, и проще вернуться в декрет? Но потом вспоминаю, как я оживаю на работе, как мне нравится быть не только мамой. И понимаю: я не сдамся. Я найду способ. Я научусь. И, может быть, научу его.