Замуж за Романа я вышла в 23 года. Он был старше на пять лет, работал прорабом, казался надежным мужчиной. Сильный, решительный, умел защитить.
Его мать Валентина Степановна сразу меня невзлюбила. Но не показывала открыто — была хитрой.
— Какая у Ромочки красивая невеста, — говорила она знакомым при мне.
А за глаза — другое:
— Накрашенная, как кукла. Небось распутная.
Или:
— Слишком молодая. Что она понимает в семейной жизни?
Первые месяцы брака были счастливыми. Роман был внимательным мужем, мы планировали детей, мечтали о собственном доме.
Но постепенно что-то начало портиться.
Роман стал приходить домой раздраженным:
— Устал как собака, а дома бардак!
— Какой бардак? Я убиралась весь день.
— Плохо убиралась! Смотри — пыль на телевизоре!
— Рома, там еле заметно...
— А должно быть идеально! Я деньги зарабатываю, а ты элементарный порядок навести не можешь!
Или придирался к еде:
— Что это за стряпня?
— Жаркое. Твое любимое раньше было.
— Пережарила! Есть невозможно!
— Хорошо, завтра сделаю по-другому.
— Завтра! А сегодня что жрать?
Я не понимала, откуда такая агрессивность. Роман всегда был спокойным.
А потом узнала причину. Он каждый день заходил к матери после работы.
— Мам, как дела?
— Да что там дела... Переживаю за тебя.
— За меня? Почему?
— Ромочка, а ты посмотри на свою жену внимательно.
— Что не так с женой?
— Она же ничего не умеет! Ни готовить, ни убираться.
— Умеет, мам...
— Умеет? А почему тогда у вас дома всегда грязно?
— Не грязно же...
— Грязно! Я вчера заходила — пыль везде, посуда немытая.
— Может, она не успела...
— Не успела? А что она весь день делает? Лежит на диване небось.
— Мам, она работает...
— Работает! На полставки работает, а дома ничего не делает!
— Делает...
— Ромочка, ты слишком добрый. А жены строгость любят. Мой покойный муж меня воспитывал — и правильно делал.
— Как воспитывал?
— По-мужски воспитывал. Когда я что-то не так делала — объяснял доходчиво.
— Доходчиво это как?
— А как положено мужу. Мужчина должен быть главой семьи.
Эти разговоры я не слышала. Но их результат чувствовала на себе каждый день.
Роман приходил домой все более недовольным. Придирался ко всему. А потом случилось первое.
Я немного задержалась на работе — сдавала отчет. Пришла домой в половине седьмого вместо шести.
— Где была? — встретил меня Роман у двери.
— На работе, говорю же. Отчет доделывала.
— Врешь!
— Рома, что ты говоришь?
— Говорю, что врешь! Полтора часа отчет делать?
— Там много данных было...
— Данных! Небось с мужиками развлекалась!
— С какими мужиками? Рома, ты что?
— Что-что... Знаю я, что!
И тут он впервые меня ударил. Резко, неожиданно. Ладонью по лицу.
Я стояла в шоке:
— Ты что делаешь?!
— А ты что делаешь? Мужа обманываешь?
— Я не обманываю!
— Не обманываешь? Тогда почему так поздно?
— Объяснила же — работа!
— Работа... Да на такой работе...
Он замахнулся снова, но я увернулась и убежала в спальню.
Вечером он извинялся:
— Катя, прости. Не знаю, что на меня нашло.
— Рома, нельзя драться. Это ужасно.
— Знаю. Больше не повторится.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Но через неделю повторилось. И еще через неделю. И чаще...
А потом я поняла закономерность. После каждого визита к матери Роман приходил злой и придирался ко всему.
Подслушала как-то их разговор через тонкую стену:
— Мам, а может, я слишком строг с Катей?
— Строг? Ромочка, ты слишком мягкий!
— Почему мягкий?
— А что она себе позволяет! Опаздывает, грубит, не слушается!
— Не грубит она...
— Грубит! Я вчера видела, как она на тебя посмотрела.
— Как посмотрела?
— Неуважительно посмотрела. Свысока.
— Мам, ты преувеличиваешь...
— Не преувеличиваю! У тебя жена из рук вон плохо себя ведет!
— И что мне делать?
— Показать характер! По-мужски показать!
— А если она не поймет?
— Поймет. Все женщины понимают мужскую силу.
— Мам, я же не хочу ее бить...
— А кто говорит бить? Просто... объяснить доходчиво.
— Как именно?
— Как мужчина должен. Строго объяснить.
После этого разговора Роман пришел домой мрачным:
— Катя, нам нужно поговорить.
— О чем?
— О твоем поведении.
— Что не так с моим поведением?
— Ты меня не уважаешь.
— Рома, что ты говоришь? Конечно, уважаю.
— Не уважаешь! И не слушаешься!
— Не слушаюсь? В чем?
— Во всем! Опаздываешь, грубишь, дом не убираешь!
— Убираю! И не грублю!
— Грубишь! Вот сейчас грубишь!
— Я просто объясняю...
— Молчать! — заорал он. — Хватит оправдываться!
И ударил кулаком. В живот. Я согнулась от боли.
— Понимаешь теперь? — спросил он, тяжело дыша.
Я не могла ответить. Боль была невыносимой.
— Понимаешь, кто в доме хозяин?
Кивнула, задыхаясь от боли.
— Вот так лучше. Теперь будешь меня слушаться.
С тех пор побои стали регулярными. За любую мелочь. Не так посмотрела — удар. Не так ответила — еще удар.
А свекровь только поощряла:
— Правильно делаешь, сынок. Баба должна знать свое место.
— Мам, а что делать, если она плачет?
— Пусть плачет. Значит, доходит.
— А если соседи услышат?
— А ты не давай ей кричать. Рот зажми рукой.
— А если все равно услышат?
— Скажешь, что телевизор громко работал.
Я слышала эти ужасные советы и понимала — они меня убьют. Рано или поздно.
Самое страшное случилось через полгода.
Роман пришел домой пьяный и злой. На работе его лишили премии за срыв объекта.
— Это все из-за тебя! — набросился он на меня. — Дома нервы мотаешь, на работе не могу сосредоточиться!
— Рома, я ничего не делала...
— Не делала? А кто вчера ужин пригорел?
— Телефон зазвонил, отвлеклась...
— Отвлеклась! На мужиков отвлекаешься!
— На каких мужиков? Мама звонила!
— Врешь!
Он замахнулся, а я инстинктивно достала телефон. Хотела маме позвонить, попросить помощи.
Но вместо вызова нажала на видеозапись.
Роман увидел телефон и взбесился:
— Кому звонишь? Любовнику?
— Маме хотела...
— Маме! — он выбил телефон из рук.
Телефон упал, но продолжал снимать. Лежал экраном вверх и записывал все, что происходило.
— Сейчас я тебе покажу! — заорал Роман и стал избивать меня ногами.
Я упала, закрылась руками, а он продолжал бить. И тут вошла Валентина Степановна. У нее были ключи от нашей квартиры.
— Ромочка, что случилось? — спросила она, увидев сцену избиения.
— Да баба эта совсем обнаглела! — кричал Роман, не переставая меня бить.
— И правильно воспитываешь! — одобрила мать.
— Мало ей достается?
— Мало! Она же не понимает по-хорошему!
— Что мне делать?
— Добивай! Пока не поймет!
— А если сильно ударю?
— Не боись! Крепкая она!
Роман продолжал избиение, а мать подбадривала:
— Правильно! По ребрам больнее!
— Так, Рома! Покажи ей!
— Недобил — добивай!
Я лежала на полу и думала, что умираю. Боль была нечеловеческой.
А они продолжали:
— Мам, а что, если она в больницу захочет?
— Не пустишь! Скажешь, что сама упала!
— А если не поверят?
— Поверят! Ты же мужик, твое слово весомее!
— А если синяки увидят?
— Скажешь, что неуклюжая. Постоянно падает!
Наконец, они остановились. Роман тяжело дышал:
— Поняла теперь?
Я не могла ответить. Еле дышала.
— Поняла, кто в доме главный?
Кивнула еле заметно.
— Вот и хорошо. А теперь вставай, ужин готовь.
— Не может она встать, — заметила свекровь. — Слишком сильно досталось.
— А что теперь делать?
— Подожди, пока придет в себя. А потом пусть готовит.
Они ушли на кухню обсуждать мое "воспитание", а я лежала на полу и вспомнила про телефон.
Осторожно дотянулась до него. Видеозапись шла уже двадцать минут. Все было записано.
Их разговоры, побои, советы свекрови — все.
На следующий день я еле добралась до больницы:
— Что с вами случилось? — спросила врач.
— Упала... дома... на лестнице...
— На лестнице? — врач внимательно посмотрела на меня. — У вас множественные гематомы, ушибы ребер, сотрясение мозга.
— Да, сильно упала...
— Молодая женщина, скажите честно — вас били?
Я заплакала. Не выдержала.
— Били... муж... и свекровь...
— Как свекровь?
— Подбадривала его... советовала...
— У вас есть доказательства?
— Есть... видео... случайно записала...
Врач вызвала полицию. Я показала им запись.
Следователь смотрел и бледнел:
— Это что такое?
— Они меня убивали... а снимал случайно...
— "Недобил — добивай" — это мать ему кричала?
— Да... она всегда его подстрекала...
— Сейчас мы их задержим.
Роман и Валентину Степановну арестовали в тот же день. Они пытались все отрицать:
— Мы ничего не делали! — кричала свекровь.
— А видеозапись? — показал следователь.
— Какая видеозапись?
— Где вы кричите "недобил — добивай".
— Это... это не я...
— А кто? Голос ваш, лицо ваше.
— Может, монтаж...
— Экспертиза покажет. А пока объясните, зачем подстрекали к избиению?
Тут Валентина Степановна сломалась:
— Она плохая жена была! Сына не уважала!
— И это оправдывает убийство?
— Не убийство! Воспитание!
— Воспитание? У потерпевшей сотрясение мозга и переломы ребер!
— Ну... мы не хотели так сильно...
— Хотели! На записи четко слышно — "добивай"!
А Роман твердил свое:
— Я хотел жену воспитать! Мама говорила, что так правильно!
— Мама говорила убивать жену?
— Не убивать! Строгость показывать!
— Строгость кулаками и ногами?
— Ну... да...
— И вы считаете это нормальным?
— Мама сказала, что нормально!
Дело рассматривал городской суд. Видеозапись произвела шокирующее впечатление.
В зале сидели журналисты, правозащитники, психологи. Все слушали и ужасались.
Прокурор зачитывал медицинское заключение:
— Сотрясение головного мозга средней степени тяжести, множественные ушибы, два перелома ребер, обширные гематомы...
— Все это результат "воспитательных" мер, — сказала судья. — А теперь послушаем видеозапись.
Когда зазвучал голос Валентины Степановны с записи: "Недобил — добивай!" — в зале стало мертво тихо.
— Правильно! По ребрам больнее! — продолжал голос с видео.
Люди слушали и не верили. Как мать может подстрекать сына убивать невестку?
— Так, Рома! Покажи ей! — раздавалось из динамиков.
А на видео был виден Роман, избивающий меня ногами, пока я лежала на полу.
— Выключите! — закричала Валентина Степановна. — Хватит!
— Почему выключить? — строго спросила судья. — Стыдно за свои слова?
— Это не я говорила!
— А кто? На видео четко видно ваше лицо.
— Меня принуждали!
— Кто принуждал кричать "добивай"?
— Я... я хотела остановить сына...
— Остановить? Вы его подбадривали!
— Не подбадривала!
Судья включила запись еще раз:
— "Мало ей достается? Мало!" — это ваш голос?
— Возможно...
— "Недобил — добивай!" — это тоже ваш голос?
— Может быть...
— Гражданка Петрова, вы подстрекали к причинению тяжких телесных повреждений!
— Я не понимала, что делаю!
— Не понимали? А что означают слова "добивай"?
Валентина Степановна молчала.
А прокурор зачитывал обвинение:
— Подсудимые действовали по предварительному сговору. Петрова В.С. систематически подстрекала сына к избиению жены. Петров Р.В. причинил потерпевшей тяжкий вред здоровью.
— На видеозаписи зафиксированы прямые призывы к убийству. Фраза "недобил — добивай" не оставляет сомнений в умысле.
Мой адвокат добавил:
— Моя подзащитная чудом осталась жива. Еще несколько ударов — и мы бы рассматривали дело об убийстве.
— Подсудимые не проявили раскаяния. Более того, пытались скрыть преступление, заставляя жертву лгать врачам.
Когда дали слово подсудимым, Роман пытался оправдываться:
— Ваша честь, я не хотел так сильно... Просто злой был...
— А мать вам помогала "не хотеть"?
— Мама... мама говорила, что жену нужно строго воспитывать...
— Воспитывать до смерти?
— Не до смерти! Просто... чтобы слушалась...
— И фраза "недобил — добивай" — это тоже про послушание?
Роман молчал.
А Валентина Степановна заявила:
— Я хотела помочь сыну! У него жена непослушная была!
— Помочь убить?
— Не убить! Воспитать!
— Ваши методы воспитания чуть не закончились убийством!
— Я не думала, что так получится...
— Не думали? Тогда зачем кричали "добивай"?
— Я в запале была...
— В запале от чего? От вида избиваемой женщины?
— Она сына довела!
— Довела до чего?
— До такого состояния!
— То есть она сама виновата в своих переломах?
— Виновата! Непослушная была!
Судья покачала головой:
— Гражданка Петрова, домашнее насилие — преступление. Независимо от поведения жертвы.
Приговор огласили через неделю:
— Петрова Романа Валентиновича признать виновным в причинении тяжкого вреда здоровью. Назначить наказание — 4 года лишения свободы.
— Петрову Валентину Степановну признать виновной в подстрекательстве к преступлению. Назначить наказание — 3 года лишения свободы.
В зале поднялся шум. Роман побледнел:
— Ваша честь, у меня работа...
— Надо было думать раньше.
А Валентина Степановна заплакала:
— За что мне тюрьма? Я же сына защищала!
— Вы подстрекали к убийству, — строго сказала судья.
— Не к убийству!
— На записи вы кричите "добивай" избиваемой женщине. Как это назвать?
— Воспитанием...
— Это называется покушением на убийство.
После суда журналисты окружили меня:
— Екатерина Сергеевна, как вы себя чувствуете?
— Облегченно. Справедливость восторжествовала.
— Что помогло вам выжить?
— Случайность. Если бы не видеозапись, они бы все отрицали.
— Что бы вы посоветовали другим жертвам домашнего насилия?
— Собирать доказательства. Записывать все. И обращаться за помощью.
— А простить их сможете?
— Нет. Они хотели меня убить. Это непростительно.
История попала в федеральные новости. Видеозапись стала доказательством того, как происходит домашнее насилие.
Психологи использовали наш случай в лекциях:
— Вот типичная схема — муж бьет, свекровь поддерживает. Жертва остается одна против двоих.
Правозащитники говорили:
— Этот случай показывает — домашнее насилие может закончиться убийством. И родственники агрессора часто соучастники.
А я тем временем восстанавливалась. Физически и морально.
Переломы срослись, синяки прошли. Но страх остался надолго.
Полгода я вздрагивала от каждого резкого звука. Боялась мужских голосов. Не могла спать без снотворного.
Психолог объяснил:
— У вас посттравматическое расстройство. Это нормальная реакция на пережитое.
— Когда пройдет?
— Постепенно. С работой над собой.
Работала я долго. Училась снова доверять людям, не бояться конфликтов, отстаивать свои границы.
А через два года встретила Андрея. Он знал о моем прошлом с первого дня:
— Катя, я никогда не подниму на тебя руку.
— Откуда мне знать?
— А мы проверим временем.
И проверили. Три года встречались — ни разу не было даже намека на агрессию.
— Андрей, а что ты чувствуешь, когда злишься на меня?
— Раздражение. Но не желание ударить.
— А если я что-то делаю не так?
— Говорю об этом. Обсуждаем.
— А если не слушаюсь?
— А зачем тебе слушаться? Ты взрослая, сама решаешь.
Такой подход казался мне невероятным. У Романа любое мое решение требовало его одобрения.
Сейчас мы женаты уже пять лет. У нас двое детей. И я точно знаю — они никогда не увидят домашнего насилия.
— Папа, а почему нельзя драться? — спрашивает сын.
— Потому что это больно и страшно, — объясняет Андрей.
— А если кто-то не слушается?
— Тогда нужно договариваться словами.
— А если все равно не слушается?
— Значит, у него есть на то причины. И нужно эти причины понять.
Наши дети растут в атмосфере уважения и понимания. Без криков, угроз и тем более побоев.
А что случилось с Романом и его матерью?
Роман отсидал три с половиной года. Вышел по УДО за примерное поведение. В тюрьме прошел курс психологической реабилитации.
Встретились мы случайно года через четыре. В торговом центре.
— Катя, — подошел он. — Можно поговорить?
— О чем? — я автоматически отступила на шаг.
— Хочу извиниться. И поблагодарить.
— За что благодарить?
— За то, что остановила меня. Если бы не подала заявление, я бы тебя убил.
Слова прозвучали страшно, но честно.
— Я проходил терапию в тюрьме, — продолжал Роман. — Понял, что был психически болен.
— А теперь здоров?
— Контролирую себя. У меня есть девушка — она знает о моем прошлом. Я ни разу на нее руки не поднял.
— Рада за тебя.
— А мама... — он помолчал. — Мама так и не поняла, что была неправа.
— То есть?
— Она до сих пор считает, что мы тебя правильно "воспитывали".
— Серьезно?
— Абсолютно. В тюрьме говорила другим женщинам: "Я сына учила жену в строгости держать".
— И что другие?
— Обходили стороной. Даже там ее боялись.
— А сейчас где она?
— Вышла полгода назад. Живет одна. Соседи с ней не общаются — все знают историю.
— И что делает?
— Пытается найти сыну "правильную" жену. Говорит: "Надо такую, которая слушаться будет".
— То есть не изменилась?
— Совсем. По ее мнению, проблема была в тебе, а не в нас.
Я покачала головой. Некоторые люди неисправимы.
— Катя, а у тебя как дела? — спросил Роман.
— Замужем. Счастлива.
— И правильно. Ты заслуживаешь хорошего мужчину.
— Заслуживаю, — согласилась я.
Мы попрощались без злобы, но и без теплоты. Он — часть страшного прошлого, которое я оставила позади.
А наша история стала известна по всей стране. Видеозапись с криками "недобил — добивай!" использовали в социальных роликах против домашнего насилия.
Психологи приглашали меня на лекции:
— Расскажите, как вы решились подать заявление.
— Что помогло выжить в суде?
— Как строить новые отношения после травмы?
Я охотно делилась опытом. Понимала — моя история может спасти чьи-то жизни.
Особенно важным казался момент с записью:
— Всегда записывайте угрозы и побои, — говорила я женщинам. — Без доказательств вам не поверят.
— Но как записывать незаметно?
— Современные телефоны позволяют включить запись одной кнопкой. Тренируйтесь заранее.
— А если муж найдет запись?
— Сохраняйте в облаке. Сразу, как записали.
— А если он телефон отберет?
— Заведите второй. Старый или дешевый. Спрячьте в надежном месте.
Многие женщины благодарили:
— Благодаря вашим советам смогла собрать доказательства.
— Записала угрозы мужа — теперь он в тюрьме.
— Показала видео побоев суду — получила развод и компенсацию.
Но были и печальные истории:
— Хотела записывать, но не успела. Муж убил.
— Собирала доказательства полгода, но он узнал. Теперь в реанимации.
— Записала все, но следователь сказал: "Семейные дела не наше дело".
Последнее особенно возмущало. Система еще не была готова всерьез бороться с домашним насилием.
Но постепенно ситуация улучшалась. Принимались новые законы, открывались кризисные центры, обучались специалисты.
А наше дело стало прецедентным. Впервые в России свекровь получила реальный срок за подстрекательство к домашнему насилию.
— Родственники агрессора могут быть соучастниками, — объясняли юристы. — И несут равную ответственность.
Это было важным шагом вперед.
ЭПИЛОГ
Прошло уже десять лет. Я счастливо замужем, воспитываю детей, работаю психологом в кризисном центре.
Каждый день встречаю женщин с такими же историями. Избитые, запуганные, потерявшие веру в себя.
— У меня нет доказательств, — говорят они.
— Будут. Главное — начать собирать.
— Боюсь подавать заявление.
— Понимаю. Но бояться нужно не заявления, а того, что будет, если ничего не делать.
— А если он узнает?
— Поэтому действовать нужно осторожно. И с поддержкой специалистов.
Многим удается вырваться. Собрать доказательства, подать заявление, получить защиту закона.
Но каждая такая история начинается с простого решения: "Хватит терпеть".
И с понимания: "Никто не имеет права меня бить".
Даже муж. Даже при поддержке свекрови.
Даже "для воспитания".
Видеозапись Романа и Валентины Степановны стала самым убедительным доказательством в истории российских судов по делам о домашнем насилии. Она показала всей стране, как происходит семейное насилие и кто его поддерживает.
Помните: домашнее насилие — это преступление. И у вас есть право на защиту.
Главное правило: вы не виноваты в том, что вас бьют. Виноват только тот, кто поднимает руку.
КОНЕЦ