— Ты в самом деле не хочешь узнать, что с твоей матерью, Игореша?
— Биологической. Нет, мне это неинтересно. Надеюсь, впрочем, что у нее все хорошо.
Игорь сказал чистую правду. Он заглянул себе в душу настолько глубоко, насколько смог, но не нашел там никаких чувств к этой женщине. Ничего. Ни интереса, ни обиды. Больше всего его волновало, чтобы мама ему поверила. Чтобы больше не плакала. Чтобы знала, чувствовала, понимала — что он ее сын. Кажется, она это поняла. Потому что снова принялась за свое излюбленное занятие.
— Игорь, пообещай мне.
— Что?
— Когда вы с Маргаритой помиритесь, вы не будете тянуть с детьми.
— Мама!
— Брак без детей — неправильно и ненормально.
— Какой еще брак?!
— Законный, сын мой, законный. Ты же воспитан правильно. И не будешь морочить девушке голову со всем этим современным бредом про отношения?
— А вот отец мне сегодня совсем другие вещи говорил — про то, что в мире не осталось ничего нормального или ненормального. Границы размылись.
— Не обращай внимания на его старческое ворчание. Я очень хочу внуков, сынок.
— Мама…
Конечно, он прекрасно понимал, что это в чистом виде манипуляция. А, может, и нет. Женщина, лишенная природой возможности иметь своих детей, относится к этому вопросу как-то иначе, чем он, здоровый и циничный лоб. Но это, безусловно, не повод…
Игорь покосился на сиденье. Там лежал, заправленный в шикарные кожаные ножны с тиснением, очередной подарок от отца. Дамасская сталь, цельнометаллическая ручка, в ладони лежит просто как влитой. Для женской руки тяжеловат, хотя Рита, безусловно, оценила бы.
Он думал и думал. Думал, пока ехал. Думал, пока разгибал скрюченную жертву фитнеса. Думал, когда делал закупки в гипермаркете.
Думал, думал, думал. Ни до чего не додумался. Просто факты.
Пустая квартира. На столе сиротливо лежит подарок отца, которым не перед кем похвастать. Постель не просто холодная — ледяная. В ящиках ванной — ванильный гель для душа, пилочка для ногтей и помада. Он взял в руки тюбик, раскрутил, понюхал. Запах приятный. Провел по руке, на коже остался красный след. Игорь повернулся к зеркалу, поднял руку. Мазки красного — на губах, подбородке, щеке. Наверное, как тогда, в вечер их первой встречи. Может быть, это была та же самая помада…
Он смотрел на свое лицо в отражении зеркала — все в алых росчерках. Что бы ты сказал, папа, если бы увидел своего сына с помадой? Что он красит губы?
Не осталось ничего нормального и ненормального, границы размыты.
Игорь уперся руками в края раковины. Тюбик помады, выпущенный из его пальцев, звякнул и скатился к дырке слива. Какое-то время Игорь смотрел на ярко-красный цилиндрик. А потом снова перевел взгляд в зеркало.
Ты впустил женщину в свое сердце. А потом — изгнал ее из своей жизни. Кто ты после этого, Игорь Золотов?
Дурак. Трижды дурак. Ко всему прочему — несчастный. И — одинокий.
Игорь поставил тюбик с помадой рядом со стаканчиком для зубных щеток. Выдвинул ящик, достал ванильный гель для душа — и поставил его рядом со своим. Включил воду и стал смывать с себя помаду. Опытным путем выяснилось, что она какая-то особо стойкая, и никак не хотела оттираться. Остается надеяться, что и ее обладательница тоже обладает подобной стойкостью. И не исчезнет просто так из жизни Игоря, несмотря на все глупости, которые он натворил.
Запах помады преследовал Игоря, даже когда он лег спать. И наутро этот тюбик Игорь положил в карман куртки. Конечно, возвращение забытой помады — это так себе повод для встречи. Но почему-то с помадой в кармане он чувствовал себя увереннее.
***
— Эх, до чего ж он расчудесный, Игорь свет Витальевич! Ну золотые руки у мужика, не зря его Голди зовут, — Мамаев с удовольствием потянулся, раскинув руки и прогнувшись в пояснице. — Глянь, старшина, как я теперь могу!
— Ну прям гимнаст! Акробат! — расхохотался Андрей Сергеевич. — Правильный доктор — это большое дело, чего уж. Меня что-то с вами за компанию тоже хондроз стал одолевать. Лех, этот твой доктор какие-то советы тебе давал — для общего употребления?
— А как же! — обрадованно ответил Мамаев. — Для закрепления результата и гибкости в пояснице мне доктор секс прописал! Теперь у Нюси моей есть высокая терапевтическая миссия. Так что вот тебе совет от доктора Золотова: от хондроза лучшее средство — секс!
Тарасов поперхнулся.
— Вообще-то, у меня шейный хондроз…
— Ну, знаешь ли, тут тоже есть варианты! Эй, вообще-то я твой босс, а ну, отпусти руку!
Андрей Сергеевич, смилостивившись, отпустил заломленную Мамаеву руку.
— Ритуль, ты мнение начальства по поводу этого расчудесного Игоря Витальевича разделяешь?
Рита какое-то время молчала, переводя взгляд с Мамаева на Тарасова — и обратно. А потом вдруг упала лицом в согнутые руки — и разрыдалась.
— Рита… Марго… Ритуля… — старые армейские товарищи растерянно переглядывались. Потом Андрей Сергеевич решился прикоснуться к вздрагивающему плечу. — Ритуся, да чего мы такого-то…
Рита только взвыла громче.
— Это все из-за свадьбы переживает, бедненькая… — понимающе вздохнул Алексей.
— Да к черту эту свадьбу, при чем тут она! — Рита вдруг резко подняла голову, нервным движением выдернула бумажный платок из упаковки — и принялась яростно сморкаться. — Простите, пожалуйста, я не…
— Ритуль, это ты нас прости… — Андрей Сергеевич по-отечески огладил ее по плечу. — Ты скажи толком, что мы не так брякнули с Лехой-то? Чтоб больше тебя не расстраивать. Я вот вообще не соображу, чего мы…
Рита выкинула платочек в корзину для мусора, достала еще один, снова применила по назначению. Потом прерывисто вздохнула.
— Не говорите, пожалуйста, при мне про доктора Золотова.
Теперь взгляды, которым обменялись Мамаев и Тарасов, были совершенно ошарашенными.
— Рит, так ты что… — осторожно начал Алексей. — Ты с доктором… это…того…
Ритка кивнула и шумно высморкалась.
— Вот тебе и расчудесный доктор… — вынес окончательный вердикт Андрей Сергеевич. — Только, Леха, что-то я все одно ни хрена не понимаю…
— Пошли в галерею, по дороге объясню.
***
Рита лежала в постели, свернувшись в клубок. Только-только показалось, что отболело. Что опустилось внутрь, на глубину души. Появилась надежда, что отболит.
И два черта-сослуживца все взбаламутили! И, оказывается, не отболело. Даже не думало отбаливать. Наоборот, эмоции, первые, горькие, колючие — улеглись. И явилась во всей красе правда. Это ты, Рита все всерьез воспринимала. А он… Нет, дело, конечно, не в гипотетическом законном браке. Хотя, может, в конечном итоге, и в нем тоже — да только какая теперь разница.
Игорь сказал, что жениться на ней не собирается. Но ударило не это. А то, что… Рита долго пыталась понять, что именно стало причиной таких слов. Он в самом деле настолько приревновал к Роме, что не захотел слушать никаких разумных аргументов? В этом варианте была хоть какая-то продуктивность. Говорят, что любви без ревности не бывает. Слабая, но надежда. Теперь же Рите казалось, что эти слова — сказаны специально, и они — чистая правда. Игорю нужен был повод, чтобы от нее отделаться — Забелин приволок этот повод на блюдечке с голубой каемочкой. А Игорь этим поводом воспользовался. Надоело ему. Наигрался в отношения. Поразвлеклись — хватит.
Им с Игорем судьба вынесла слишком разные сроки за то, что они совершили. У него — пятнадцать суток за мелкое хулиганство. Быстренько отбыл срок — и гуляй, Вася. А у Риты — как бы не пожизненное.
Но — нет. Нет! Она переболеет. И обязательно выздоровеет.
Рита обхватила себя руками. Почему-то никак не получается согреться. Она прикрыла глаза и представила, что он вдруг… вдруг, каким-то волшебным образом оказывается рядом. И обнимет сзади, притягивает к своему большому горячему телу. Прижимается губами к основанию шеи.И молчит. И пусть молчит. Настоящие иллюзии должны быть молчаливыми.
Рита резко, рывком, встала с постели. Достала из шкафа второе одеяло.
Может, и правда, завести кота?
***
К концу перового рабочего дня, сиречь понедельника, Игорь точно понял, что неопределенности он больше не вынесет.
Говорить — ему. Делать — тоже ему. И откладывать смысла просто нет. А жить вот так, зная, что совершил ошибку, и ничего не делать для ее исправления — просто невыносимо. И глупо.
Но он еще задержался в кабинете после последнего пациента. Полистал истории болезни, просмотрел запись на неделю, сделал несколько пометок. И, осознав, что только оттягивает неизбежное, резко встал на ноги.
Влюбленным мужчинам, кстати, тоже
— И на кой черт тебе нужен галстук, если на тебе нет штанов?
— Штаны коту не полагаются.
Он поехал туда, в «Мишень». Не будучи уверенным, что Рита сегодня работает, но подчиняясь какой-то необъяснимой уверенности — что ехать нужно туда. Словно замыкая какой-то невидимый круг.
На этом витке круга зиму уже сменила весна. Снег на асфальте превратился в лужи. Но парковка у здания бывшего аэропорта по-прежнему довольно плотно заставлена машинами. Среди них попалась и знакомая красная «мазда».
Интуиция не подвела.
Он подходил к дверям клуба. И в голове всплывала картина, та, давешняя. Зимняя, на которой целовались двое. Единственное чувство, которое Игорь при этом почувствовал — раздражение. Дикое раздражение на самого себя.
Потому что не было там двух целующихся. Ты увидел, как твою девушку лапает какой-то хмырь. И вместо того, чтобы втащить ему, ты что сделал?! Как девочка, психанул и ушел гордо — волосы назад.
Придурок.
Игорь с шипением выдохнул. Изумился тому, что умеет издавать такие практически нечеловеческие звуки. Но собственное раздражение это не умаляло.
Какое помрачение рассудка настигло его в тот день, что он оставил свою девушку?! Что за внезапная слепота напала на него, что он увидел ложь, не заметив правды?! Как он, так гордившийся своим умом и рассудительностью, мог натворить столько глупостей?!
И, самое главное, что делать сейчас, когда дверь клуба — на расстоянии протянутой руки?
Ответов не было. Оставалось только довериться интуиции, что привела его сегодня сюда. Игорь опустил руку в карман куртки, погладил гладкий цилиндрик помады — и нажал на ручку двери.
***
Рита была на ресепшене одна — ни других гостей клуба, ни других сотрудников. Это было на руку Игорю. Но думал он в тот момент, когда увидел Риту — совсем не об этом. Он любовался. Именно в этот момент, когда увидел ее — понял, как сильно соскучился. И сейчас просто жадно впитывал в себя детали — высоко убранный хвост темных волос ей очень идет, футболка цвета хаки обтягивает высокую грудь, камуфляжные штаны подчеркивают идеальную форму длинных ног. Да, одежда в стили «милитари» на Рите смотрится шикарно.
Впрочем, долго любоваться Игорю не дали. Ровно в тот момент, когда она обернулась и увидела его — Рита тут же ретировалась за стойку. И теперь оттуда смотрела на него. Смотрела холодно и равнодушно.
— Привет, — Игорь подошел вплотную. Теперь их разделяла только эта самая стойка ресепшена.
Она молчала. Лишь едва заметно кивнула.
А Игорь вдруг совершенно непоследовательно восхитился этой ее холодностью. Это же Рита, его Рита — сильная, гордая, умная. Она и не должна себя вести иначе. Да, девочка моя, все правильно. Я это все заслужил. Вломи мне.
Этот приступ совершенно несвойственного ему мазохизма Игоря изумил. Очень своевременно. Особенно на фоне того, что необходимые слова в его голове так и не появились. И что говорить после нейтрального «привет» — Игорь просто не представлял.
А значит — надо просто говорить. Все, что взбредет в голову.
— Слушай, я понимаю, что был неправ. И неверно оценивал ситуацию с этим… Романом. И что ты говорила тогда правду — я это тоже теперь понимаю.
Рита молчала. Только не сводила с него пронзительного сине-зеленого взгляда. Под ним и приходилось продолжать произносить какие-то слова. Которые откуда-то брались в голове. И что это за слова, и почему именно они — Игорь совершенно не понимал. А Рита молчала.
— Вот чего я не понимаю — это как все объяснить. Правда, не понимаю. И что мне делать дальше — тоже не представляю. Я не понимаю, как мы будем с тобой существовать дальше. Я не понимаю, что мне делать сейчас. А самое главное — я не знаю, не понимаю, как мне без тебя жить дальше. В принципе не понимаю, как жить, если тебя не будет рядом.
После паузы Рита заговорила. Хотя лучше бы она и дальше продолжала молчать.
— Ох*енно красноречиво. Все сказал?
Что на это ответить, Игорь не знал. И промолчал.
— Ну раз все сказал — проваливай.
Да, разговор не получился от слова «совсем». Мысль о том, что Рита ему не поверила, и ничего, ровным счетом ничего не изменилось между ними, и по-прежнему он — один, и она — одна, — эта мысль показалась вдруг такой невыносимо горькой, в сто раз хуже левомицетина. Как же так? Неужели он, Игорь, не сможет уже ничего изменить? Не сможет что-то сказать и что-то сделать, чтобы Рита ему поверила? Неужели все невозвратно испорчено?
Нет, не может этого быть.
— Рита… Давай не отпускать друг друга. Пожалуйста.
— Ты с первого раза не понимаешь? Мы в прошлый раз все про это выяснили. И отпустили. Теперь — уходи.
Рита, я же сказал: «Вломи». Но не сказал: «Добей».
Не те слова приходят в голову. А какие надо — да кто их знает, какие надо?!
— Никуда я без тебя не уйду.
Они смотрели друг другу в глаза. Если я не нахожу нужных слов — может, их найдешь ты? Прочтешь их в моих глазах?
— А я сказала — проваливай.
— Нет.
Игорь совершенно не уловил движения — он был занят тем, что смотрел Рите в глаза. А на него теперь смотрел пистолет — с виду совершенно как настоящий.
— Уходи.
И сразу происходящее перестало походить на реальность — даже в минимальной степени. В реальности Игоря не было пистолетов. И уж тем более их не нацеливали на него.
Новых слов в этой новой нереальной реальности по-прежнему не находилось — и он повторил те, что уже произносил.
— Два раза повторять не буду. Я без тебя никуда не уйду.
— А так?!
Металл пистолетного дула был холодным. И теперь он уперся Игорю точнехонько в лоб.
Страшно почему-то не было. Точнее, не так. Пистолет не пугал. Вот не пугал — и все. Пугала невозможность убедить Риту.
— Уходи! По-хорошему прошу — уходи! — каким-то странным, ломким, чужим и, кажется, даже почему-то плачущим голосом проговорила Рита. — Уходи, иначе я выстрелю!
- Стреляй.
Наступившую тишину прервал звук забарабанивших по стеклу и отливу капель. Рита вздрогнула. Игорь — нет. Дождь, начавшийся внезапно, стучал все сильнее и сильнее. А Игорь и Рита так и стояли, разделенные стойкой респешена и пистолетным стволом. Кажется, как в каком-то кино.
— Так, Ритуля, только не делай резких движений, — раздался негромкий и спокойный голос. — Все хорошо, все в порядке, ты только стой и не шевелись. И вы, доктор, тоже.
В поле зрения Игоря появился человек. Это был его пациент и, одновременно, начальник Риты. Мамаев его фамилия. А зовут — Алексей, точно. Алексей Владимирович.
Алексей Владимирович Мамаев медленно подошел к Рите, так же медленно вынул из ее рук пистолет, что-то с ним с негромким щелчком сделал и опустил стволом вниз.
А после этого спокойно говорящий негромким голосом человек вдруг превратился в дико орущего типа с дергающимся глазом.
— Марго, мать твою, ты что творишь?! — Мамаев нагнулся, что-то лязгнуло — судя по всему, дверь сейфа, — и Алексей снова выпрямился, уже без оружия в руке. — Ты совсем с катушек слетала, мать?! — Рита молчала. Она так и стояла, словно замерев. Лишь руку, которая держала пистолет, опустила. Мамаев махнул рукой. — А вы, вы, доктор, вы чего тут устроили?! Вы что с ней тут… Да вы вообще… Господи, чуть до греха смертоубийства не довели…
Продолжение следует…
Контент взят из интернета
Автор книги Волкова Дарья