— Я всегда мечтал о другой жизни! И без тебя!
Слова повисли в воздухе. Оля замерла у дверного косяка, побледнев так, что веснушки на носу стали казаться черными точками. Илья стоял посреди гостиной, тяжело дыша, будто только что пробежал марафон.
— Что… что ты сказал? — прошептала она, прислоняясь к стене.
— То, что думал все эти годы! — выкрикнул он, разводя руками. — Каждое утро я просыпаюсь и думаю: “Господи, неужели это и есть моя жизнь?”
Из детской донеслся звук упавшего планшета — Петька испугался родительских криков. Маша выглянула из своей комнаты, увидела лица родителей и быстро закрыла дверь.
— Тише… дети услышат, — умоляюще протянула Оля.
— А пусть слышат! — Илья провел рукой по лысеющей голове. — Пусть знают, что их отец — неудачник, который в сорок три года понял, что прожил чужую жизнь!
***
Все началось месяц назад. Нет, если честно — началось гораздо раньше, просто месяц назад дошло до точки кипения.
Илья Сергеевич Морозов, ведущий инженер, муж, отец двоих детей. На бумаге — успешный мужчина. На деле — человек, который каждое утро смотрел в зеркало на усталого незнакомца с редеющими волосами и мешками под глазами.
Когда я превратился в этого… в это? — думал он, глядя на себя утром в зеркало.
Восемнадцать лет назад он женился на Ольге Петровне Кашириной — красивой, умной девушке из соседнего подъезда. Тогда ему казалось, что впереди целая вечность приключений и открытий. Они мечтали о путешествиях, о большой любви, о том, что будут не такими, как все.
А получилось как у всех.
Работа — дом — дети — отпуск на даче у тещи. Круг замкнулся, и разорвать его казалось невозможно.
— Помнишь, мы хотели объехать всю Европу на машине? — спросил он как-то Олю за завтраком.
— Хотели, — кивнула она, не отрываясь от телефона. — Но потом родилась Маша, потом Петя… Да и денег особо не было.
— А сейчас есть?
— Сейчас дети подросли. Им нужны репетиторы, секции, одежда…
Всегда что-то нужно, — подумал тогда Илья. Всегда есть причина отложить мечты на потом.
***
Старый телефон попался на глаза случайно — в коробке с новогодними игрушками на балконе. Телефон, который он считал потерянной. Зарядил из любопытства, и сердце екнуло от последнего сообщения: «Жду тебя. Как договорились. Кафе у вокзала. Лена.»
Лена…
Елена, одноклассница, первая любовь, девочка с косичками, которая в старших классах превратилась в красавицу со смеющимися глазами. Та самая, с которой он случайно столкнулся три года назад в командировке в Санкт-Петербурге.
Три дня они просидели в гостиничном баре, вспоминая школу, рассказывая о своих жизнях. Она развелась, путешествовала по миру, работала гидом. Свободная, как птица.
— Знаешь, Илюша, — сказала она тогда, откидывая светлые волосы, — а ведь я до сих пор помню, как ты читал мне стихи на переменах. У тебя было такой… огонь в глазах.
— Был, — грустно улыбнулся он. — Давно это было.
— А куда делся?
Он тогда не ответил. Но она словно прочитала его мысли:
— Встретимся через месяц в Москве? Просто поговорим. Я буду там по работе.
Он согласился. Но не пришел. Струсил в последний момент, представив лицо Оли, если она узнает.
А теперь вот…
Набрал номер дрожащими пальцами.
— Алло?
— Лена? Это Илья… Морозов. Помнишь меня?
Пауза. Потом знакомый смех:
— Илюша! Конечно помню. Почему ты не пришел тогда?
— Я… хотел объяснить…
— Не надо объяснять. Ты сделал правильный выбор.
— А если я сказал бы, что теперь не уверен в правильности?
Еще одна пауза. Более долгая.
— Я буду в Москве на следующей неделе. По работе. Если захочешь встретиться…
Они встретились в кафе возле Курского вокзала. Лена постарела — морщинки у глаз, несколько седых прядей. Но глаза… глаза остались прежними.
— Ты выглядишь усталым, — сказала она, когда он сел за столик.
— Я и есть усталый.
— От чего?
— От жизни. От того, что она не такая, какой мечталась.
Лена заказала кофе, он — пиво. Хотелось напиться, забыться, не думать о том, что дома его ждут жена и дети.
— Расскажи, — попросила она.
И он рассказал. О работе, которая давно наскучила. О детях, которых любит, но которые выросли и стали чужими. О жене, с которой они стали как соседи по коммунальной квартире — вежливые, но равнодушные.
— А ты? — спросил он. — Ты счастлива?
Лена задумалась:
— Знаешь… да. Я делаю то, что хочу. Живу так, как мне нравится. Конечно, иногда бывает одиноко, но… я живу, Илья. А не существую.
Не существую… Точное слово.
— А что, если… — начал он и осекся.
— Что “что, если”?
— Что, если все изменить? Взять и изменить?
Лена наклонилась ближе:
— А ты готов? Готов действительно изменить, а не просто мечтать об этом?
Когда он вернулся домой, Оля спросила, как прошло совещание. Он соврал, что хорошо, и пошел на балкон курить. Хотя бросил полгода назад.
Что со мной происходит?
Лена писала каждый день. Присылала фотографии из поездок, рассказывала о работе, о местах, которые видела. А он читал и завидовал этой легкости, этой свободе.
«Еду завтра в Прагу. Хочешь посмотреть на город со шпилями?»
«Представляю, как ты любовался бы закатом в Тоскане…»
«А помнишь, мы мечтали увидеть северное сияние?»
Он помнил. Черт возьми, он все помнил!
А дома — все то же самое. Оля приходила с работы усталая, дети сидели в телефонах, по телевизору показывали новости о том, как плохо живется в стране.
— Пап, а почему ты такой грустный все время? — спросила как-то Маша.
— Не грустный, доченька. Просто думаю.
— О чем?
О том, что жизнь проходит мимо. О том, что я схоронил свои мечты и живу не своей жизнью.
— О работе, — соврал он.
***
Все решилось в один вечер. Лена прислала фотографию с океанского побережья в Таиланде. На снимке — бирюзовая вода, белоснежный песок, пальмы. И она сама — в легком платье, с развевающимися на ветру волосами.
«Хочешь быть здесь со мной?»
Илья долго смотрел на фотографию. Представлял себя там — свободным, счастливым, молодым. Без обязательств, без ипотеки, без…
— На кого ты смотришь?
Он вздрогнул. Оля стояла за его спиной, заглядывая в телефон.
— Ни на кого, — быстро убрал он телефон.
— Покажи.
— Оля, не надо…
— Покажи!
Он протянул телефон. Оля молча изучала фотографию, потом пролистала чат выше. Ее лицо каменело с каждой строчкой.
— Кто она? — тихо спросила Оля.
— Одноклассница.
— И давно ты с ней переписываешься?
— Месяц… может, полтора.
— И собираешься к ней?
Илья посмотрел в глаза жены. Увидел там боль, страх, недоверие. И понял, что больше не может врать.
— Не знаю, — честно ответил он.
— То есть думаешь об этом?
— Думаю.
Оля опустилась на стул. Молча сидела несколько минут, потом подняла глаза:
— Что я сделала не так?
— Ничего. Ты хорошая жена, хорошая мать…
— Но тебе этого мало?
— Мне мало жизни, Оль! — вдруг сорвался он. — Понимаешь? Мне кажется, что я не живу, а просто плыву по течению!
— И это моя вина?
— Нет! Это моя вина! Я сам так выбрал! Но я устал от этого выбора!
Оля встала, подошла к окну:
— А дети? Маша, Петя… они же тебя любят.
— И я их люблю. Но почему я должен жертвовать собой ради них?
— Потому что ты отец! — развернулась она к нему. — Потому что, когда заводишь детей, берешь на себя ответственность!
— А моя жизнь что, не важна?
— Твоя жизнь, это мы! — крикнула Оля, и в голосе ее прорвались слезы. — Это наша семья! Наш дом! Наши планы!
— Нет! — рявкнул в ответ Илья. — Моя жизнь это то, о чем я мечтаю по ночам! А мечтаю я о том, чтобы проснуться и не видеть все это! Не видеть твое усталое лицо, не слышать нытья детей, не думать об ипотеке и счетах!
И тут он произнес те слова, которые нельзя было произносить:
— Я всегда мечтал о другой жизни! И без тебя!
Тишина. Даже стенные часы словно перестали тикать.
Оля стояла бледная, с широко раскрытыми глазами. По щекам текли слезы.
— Понятно, — прошептала она. — Значит, восемнадцать лет… все эти годы… ты жил со мной и мечтал о другой?
Илья хотел что-то сказать, оправдаться, объяснить. Но слова не шли.
— Отвечай! — закричала вдруг Оля. — Восемнадцать лет ты лгал мне?!
— Не лгал… просто…
— Просто что? Просто терпел меня? Просто делал вид, что любишь?
— Я любил! Люблю!
— Враньё! — швырнула она в него первое, что попалось под руку, это был пульт от телевизора. — Если бы любил, не мечтал бы о жизни без меня!
Дверь детской комнаты приоткрылась, в щелку выглянуло испуганное лицо Маши. Петька стоял за ее спиной, прижимая к груди плюшевого медведя.
— Мама? Папа? — тихо позвала дочь.
Оля быстро вытерла слезы:
— Все хорошо! Идите спать.
— Вы ругаетесь?
— Взрослые иногда ругаются. Не переживайте.
Дети неохотно закрыли дверь.
Оля повернулась к мужу:
— Уходи.
— Куда уходи?
— Куда хочешь. К своей однокласснице. На край света. Только уходи отсюда.
— Оль, давай поговорим спокойно…
— Не смей называть меня Олей! — взорвалась она. — У тебя нет больше права! Собирай вещи и уходи!
— А дети?
— Дети… — голос ее сорвался. — Дети как-нибудь переживут. Они сильнее, чем мы думаем.
Илья молча прошел в спальню, достал из шкафа спортивную сумку. Начал складывать рубашки, носки, белье. Руки дрожали.
Что я делаю? Что, черт возьми, я делаю?
Когда сумка была собрана, он вышел в прихожую. Оля сидела на кухне, обхватив голову руками.
— Я… я пойду к маме на несколько дней, — сказал он. — Потом мы поговорим спокойно.
Она не ответила.
— Оль… Ольга… прости.
— За что? — подняла она голову. Глаза красные, опухшие от слез. — За то, что восемнадцать лет изображал любящего мужа? За то, что разрушил нашу семью? За то, что дети теперь будут расти без отца?
— Я не разрушал семью…
— Нет? А что же ты делал? Строил?
Он не нашел, что ответить.
***
Ночевать пришлось в гостинице — мама жила в однушке, и там не было места для взрослого сына с его проблемами. Илья лежал на узкой кровати и смотрел в потолок.
Что дальше?
Можно было написать Лене, сказать, что свободен. Улететь с ней в Таиланд, на Бали, куда угодно. Жить, как мечтал — без обязательств, без рутины, без…
Без детей.
Он представил Машу и Петьку — как они завтракают без него, как делают уроки, как ложатся спать. Представил, как Маша спросит: “Мама, а папа больше не вернется?” И что ответит Оля?
А что, если он действительно больше не вернется?
Странно, но эта мысль не принесла облегчения. Наоборот — в груди что-то сжалось, заболело.
Утром позвонила Лена:
— Илюша? Я видела твой статус в соцсетях… Ты там писал что-то про перемены в жизни.
— Да, — хрипло ответил он. — Я… мы с женой разошлись.
— О… прости. Я не знала.
— Ничего. Так лучше для всех.
— Хочешь поговорить? Я как раз в Москве.
Встретились в том же кафе. Лена выглядела обеспокоенной:
— Ты ужасно выглядишь. Не спал?
— Нет.
— Что случилось?
Он рассказал. О ссоре, о словах, которые нельзя было говорить, о том, что теперь не знает, что делать.
— И чего ты хочешь? — спросила Лена, когда он замолчал.
— Хочу… — он задумался. — Хочу быть свободным. Хочу жить для себя.
— А дети?
— Что дети? Вырастут, поймут.
— Поймут что? Что отец их бросил ради собственного эгоизма?
Илья вздрогнул:
— При чем тут эгоизм? Я имею право на счастье!
— Имеешь. Но где гарантия, что это счастье? — Лена наклонилась к нему через стол. — Илюша, я прожила сорок лет. Объездила полмира, встречалась с разными мужчинами, делала то, что хотела. И знаешь, что я поняла?
— Что?
— Счастье, не в том, чтобы делать то, что хочется. Счастье — в том, чтобы хотеть то, что делаешь.
— Красивые слова, — горько усмехнулся он. — А на деле?
— А на деле я завидую тебе, — тихо сказала она. — У тебя есть то, чего нет у меня — семья. Люди, которые тебя любят и ждут дома. А у меня что? Свобода? Да, у меня есть свобода. Но в пустой квартире она превращается в одиночество.
Илья молчал.
— Ты знаешь, что меня больше всего поражает в наших встречах? — продолжила Лена. — Ты рассказываешь о жене и детях, и в твоих глазах появляется то самое горение, которое я помнила со школы. Ты можешь думать, что они тебя тяготят, но это не так. Они — твоя жизнь, Илюша. Твоя настоящая жизнь.
— Но я же несчастлив с ними!
— А ты попробовал быть счастливым? Попробовал изменить что-то, а не убежать от всего?
Он вернулся в гостиницу расстроенный и злой. Легко говорить тому, у кого нет семьи и обязательств!
Но вечером позвонила Маша:
— Пап? Это я.
— Привет, доченька.
— Папочка… — голос дрожал. — А ты больше не вернешься?
— Почему ты так думаешь?
— Мама плачет. Она думает, что я не вижу, но я вижу. И Петька спрашивает, где папа. А я не знаю, что ответить.
В горле встал ком.
— Мам сказала, что вы поссорились. Из-за меня и Петьки?
— Нет! — поспешно ответил он. — Конечно, нет! Вы тут ни при чем!
— Тогда почему? Почему взрослые так сложно живут?
Хороший вопрос, дочка. Очень хороший вопрос.
— Маш, а ты… ты хочешь, чтобы я вернулся?
— Конечно хочу! И Петька тоже хочет! И мама хочет, только она не говорит.
— Откуда ты знаешь?
— Она достала из шкафа твою рубашку и долго ее нюхала. А потом снова заплакала.
Черт…
— Пап, а давай ты вернешься, и мы будем жить как раньше? Я больше не буду требовать новый телефон, а Петька перестанет играть по ночам в планшет.
— Дело не в этом, солнышко.
— А в чем?
В том, что твой папа — идиот. В том, что он чуть не разрушил самое важное в своей жизни, гонясь за призрачной мечтой.
— Маша, можно я завтра приду? Нам нужно серьезно поговорить. Всем вместе.
— Конечно! Мы будем ждать!
***
Домой он пришел с цветами для Оли и конфетами для детей. Сердце билось так, будто он шел на первое свидание.
Дверь открыл Петька:
— Пап! — бросился к нему на шею. — Ты вернулся!
— Привет, сынок.
— А я думал, ты нас больше не любишь.
— Люблю, Петенька. Очень люблю.
Маша стояла в глубине коридора, неуверенно улыбаясь. Оля вышла из кухни — бледная, с темными кругами под глазами.
— Привет, — сказал он.
— Привет, — еле слышно ответила она.
— Можно поговорить?
Дети ушли в свои комнаты. Илья и Оля сели на кухне друг напротив друга.
— Я думал, — начал он. — Много думал за эти три дня.
Оля молчала.
— И понял… понял, что был идиотом.
— В каком смысле? — тихо спросила она.
— Во всех смыслах. Я искал счастье не там, где надо. Думал, что проблема в тебе, в детях, в нашей жизни. А проблема была во мне.
— И что теперь?
— Теперь… — он взял ее руку. — Теперь я хочу попробовать снова. Хочу научиться быть счастливым здесь, с вами. Хочу изменить нашу жизнь, но не убегая от нее, а строя заново.
Оля вытерла слезу:
— А та женщина?
— Я сказал ей, что остаюсь с семьей. Что моя жизнь здесь.
— И что она ответила?
— Что я принял правильное решение.
Оля долго молчала, потом подняла глаза:
— Илья, я не могу просто забыть твои слова. То, что ты сказал…
— Я знаю. И я не прошу забыть. Я прошу дать нам шанс начать заново.
— А вдруг через год ты снова захочешь другую жизнь?
— Тогда мы ее построим. Вместе. Всей семьей.
Она улыбнулась сквозь слезы:
— А знаешь… я тоже мечтала иногда о другой жизни. О том, чтобы быть свободной, путешествовать, влюбляться… Но потом понимала, что не хочу другую жизнь. Хочу эту, только улучшенную.
— Тогда давай сделаем ее лучше.
— Как?
— Не знаю пока. Но придумаем. У нас есть время.
Маша заглянула в кухню:
— Пап, а ты останешься?
— Останусь, дочка. Навсегда.
Вечером, когда дети легли спать, Илья сидел на балконе и писал в блокноте. Писал о том, что понял за эти дни. О том, что счастье — не готовое блюдо, которое подают в ресторане. Это то, что готовишь сам, каждый день, из простых ингредиентов: любви, терпения, понимания и желания быть лучше.
Оля принесла ему чай:
— Что пишешь?
— Рассказ. О мужчине, который чуть не потерял самое важное в жизни, гонясь за миражами.
— И чем закончится рассказ?
— Тем, что он понял: мечты сбываются не тогда, когда убегаешь от реальности, а когда превращаешь реальность в мечту.
Она поцеловала его в макушку:
— Красиво написал.
— Еще красивее буду жить.
Через год они всей семьей поехали в Европу — на машине, как когда-то мечтали. Маша фотографировала архитектуру, Петька собирал магниты из каждого города. А Илья и Оля заново влюблялись друг в друга и в свою жизнь.
И каждый вечер, засыпая, Илья думал: вот она, моя другая жизнь. Та самая, о которой мечтал. Только я не понимал тогда, что другой она должна стать не от смены декораций, а от смены отношения к ней.
А утром он просыпался от смеха детей и понимал: вот оно счастье.
🦋Напишите, как вы бы поступили в этой ситуации? Обязательно подписывайтесь на мой канал и ставьте лайки. Этим вы пополните свою копилку, добрых дел. Так как, я вам за это буду очень благодарна.😊🫶🏻👋