Марина всегда была тихой. В школе сидела за последней партой, не поднимала руку, даже когда знала ответ. В университете выбрала место в последнем ряду и говорила только тогда, когда спрашивали напрямую. Родители называли ее послушной дочкой, преподаватели — прилежной студенткой, а одногруппники почти не замечали.
Когда Марина познакомилась с Алексеем, он сказал, что полюбил ее за спокойствие и мягкость. Она не спорила, не устраивала сцен, не требовала дорогих подарков. Просто была рядом — тихая, незаметная, удобная.
— Вот это настоящая жена для моего сына, — говорила свекровь Елена Ивановна подругам. — Не то что эти современные истеричные особы. Марина понимает, что семья — это святое.
Свадьба прошла скромно. Марина хотела только ЗАГС, но Алексей настоял на банкете. Не для нее — для семьи, для приличия. Она согласилась, как соглашалась почти на все.
Молодые поселились в двухкомнатной квартире Алексея. Точнее, в квартире его матери, где он жил до женитьбы. Елена Ивановна великодушно уступила им большую комнату, а сама перебралась в маленькую.
— Временно, конечно, — объясняла она Марине. — Пока вы на ноги не встанете. Ипотека сейчас такая дорогая, а зарплаты маленькие. Зачем спешить?
Марина кивала и благодарила. Ей казалось, что так и должно быть. В ее семье всегда говорили: молодые должны уважать старших, а невестка — особенно свекровь.
Утром Марина вставала первой. Готовила завтрак для всех троих — кашу для Елены Ивановны, которая следила за здоровьем, яичницу для Алексея, себе — чай с бутербродом. После работы заходила в магазин, покупала продукты, готовила ужин. Елена Ивановна всегда находила что покритиковать.
— Мясо жестковато. В следующий раз подольше туши.
— Салат пересолен. Ты же знаешь, что мне нельзя много соли.
— Почему хлеб черствый? Надо было свежий купить.
Марина извинялась и мысленно записывала замечания. На следующий день старалась все исправить, но появлялись новые претензии.
Алексей работал программистом, часто задерживался. Говорил, что проекты горят, заказчики нервничают. Марина не возражала. Она понимала — мужчина должен зарабатывать, а женщина — создавать уют.
Елена Ивановна не работала. В пятьдесят пять лет она оформила инвалидность по гипертонии и теперь получала небольшую пенсию. Весь день проводила дома — смотрела сериалы, звонила подругам, следила за порядком.
— Марина, ты пол плохо помыла. Здесь пятно осталось.
— Марина, в ванной полочка грязная.
— Марина, почему постель не заправлена? В приличном доме кровать должна быть убрана с утра.
Первый год прошел незаметно. Марина привыкла к распорядку, к замечаниям, к тому, что личного времени почти не остается. Работа, дом, готовка, уборка, стирка. По выходным — генеральная уборка и приготовление еды на неделю.
Подруг у Марины почти не было. Еще в университете она больше времени уделяла учебе, чем общению. А после свадьбы и вовсе перестала с кем-либо встречаться. Елена Ивановна не одобряла посиделок.
— Зачем тебе эти девчонки? — говорила она. — Только время тратить и деньги. Лучше дома посиди, книжку почитай. Или помоги мне с консервацией.
На работе Марина тоже держалась особняком. Она работала бухгалтером в небольшой строительной фирме. Коллеги были дружелюбными, иногда приглашали на корпоративы или дни рождения, но Марина всегда отказывалась.
— У меня дома дела, — объясняла она. — Семья ждет.
Все изменилось во второй год замужества. Елена Ивановна заговорила о внуках.
— Марина, тебе уже двадцать четыре. Пора подумать о детях. Алексею тоже тридцать скоро, мужчина должен продолжить род.
Марина краснела и отводила взгляд. Дети... Она думала о них, мечтала иногда. Представляла, как будет гладить маленького по головке, читать сказки на ночь, учить первым словам. Но в их квартире едва хватало места для троих взрослых. А еще...
— Мам, мы пока не готовы, — осторожно возражал Алексей. — Финансы не те, квартира маленькая...
— Ерунда! — отмахивалась Елена Ивановна. — Наши родители в коммуналках детей растили, и ничего. А деньги — дело наживное. Главное, чтобы наследник был.
Разговоры о детях стали ежедневными. За завтраком, за ужином, во время просмотра телевизора. Елена Ивановна рассказывала о подругах, у которых уже были внуки, показывала фотографии, вздыхала о своем одиночестве.
— Подруга Валя хвастается внучкой. А мне что сказать? Сын женат третий год, а толку никакого.
Марина чувствовала, как на нее давит груз ожиданий. Каждый взгляд свекрови казался укором, каждое слово — упреком. Она пыталась заговорить с мужем, но Алексей отмахивался.
— Не обращай внимания. Маме просто скучно. Отвлечется как-нибудь.
Но свекровь не отвлекалась. Давление усиливалось. Елена Ивановна начала покупать детские журналы, оставлять их на видном месте. Рассказывала о телепрограммах про воспитание. Даже к врачу предложила сходить — проверить здоровье.
— А вдруг у тебя что-то не так? Надо обследоваться. В наше время столько болезней женских.
Марина сходила к гинекологу. Здорова. Елена Ивановна обрадовалась и удвоила усилия.
— Значит, дело за малым. Нужно только захотеть!
Третий год начался с конфликта. Марина задержалась на работе — сдавали квартальный отчет. Пришла домой в девять вечера, усталая и голодная. Елена Ивановна встретила ее в коридоре.
— Где ты пропадала? Алексей с работы пришел голодный, а ужина нет. Я больная, сама готовить не могу. Это твои обязанности!
— Извините, — тихо сказала Марина. — У нас отчет был. Я быстро что-нибудь приготовлю.
— Быстро! — фыркнула свекровь. — Муж должен приходить домой и находить готовый стол. А не ждать, пока жена соизволит появиться.
Марина прошла на кухню, достала продукты. Руки дрожали от усталости. За спиной дышала свекровь, продолжая читать лекцию о женских обязанностях.
— Вот у моей подруги Нины Васильевны невестка Света — та настоящая хозяйка. У нее всегда порядок, муж сыт, дети ухожены. А ты... работой занимаешься. Нашла важность!
Алексей сидел в комнате за компьютером. Когда Марина позвала его ужинать, он недовольно поморщился.
— Можно было и раньше приготовить. Я голодный как собака.
Марина молча подогрела еду, накрыла на стол. Сама есть не стала — аппетит пропал.
После этого случая атмосфера в доме стала еще более напряженной. Елена Ивановна следила за каждым шагом невестки, критиковала любые отклонения от установленного порядка. Алексей поддерживал мать, хотя и не всегда открыто.
— Марина, ты стала какая-то нервная, — говорил он. — Мама только хочет помочь, а ты воспринимаешь все в штыки.
— Я не в штыки, — шептала Марина. — Просто устаю очень.
— Все устают. Я тоже работаю, но не жалуюсь же.
Зимой случилось то, чего Марина втайне ждала и боялась одновременно. Задержка. Тест показал две полоски. Беременность.
Елена Ивановна ликовала. Тут же начала планировать будущее — где поставить кроватку, какую коляску купить, как будет нянчить внука.
— Внука, — подчеркивала она. — Обязательно внука. Продолжатель рода нужен.
Алексей тоже был доволен. Гладил Марину по еще плоскому животу, говорил о том, как будет учить сына играть в футбол.
— А если дочка? — робко спросила Марина.
— Не будет дочки, — категорично заявила Елена Ивановна. — У нас в роду мальчики рождаются. Интуиция у меня.
Беременность протекала тяжело. Токсикоз мучил до четвертого месяца. Марина худела, бледнела, еле держалась на ногах. Но домашние обязанности никто не отменял.
— Беременность — не болезнь, — наставляла свекровь. — Наши бабушки в поле работали до самых родов. А ты из-за легкой тошноты сдаешься.
Врач советовал больше отдыхать, гулять на свежем воздухе, избегать стрессов. Но как избежать стрессов, когда каждый день приносит новые претензии?
— Марина, ты неправильно гладишь. Смотри, складка осталась.
— Марина, суп несоленый. Ребенок в животе соль требует.
— Марина, почему так поздно встала? Беременным полезно рано подниматься.
К седьмому месяцу Марина была на грани нервного срыва. Она почти не спала — то изжога мучила, то ребенок толкался, то свекровь храпела в соседней комнате. На работе тоже стало труднее — не хватало концентрации, постоянно хотелось плакать.
А дома начались новые требования. Елена Ивановна составила список вещей для новорожденного.
— Это все купить нужно. И кроватку хорошую, не дешевку какую-нибудь. И коляску импортную. Чтобы внук не хуже других детей был.
Алексей посчитал сумму и присвистнул.
— Мам, это же больше ста тысяч выйдет. У нас таких денег нет.
— Как нет? — возмутилась Елена Ивановна. — На что я внука растить буду? Марина пусть премию попросит, отпускные вперед возьмет. Или занять у кого-нибудь.
Марина слушала этот разговор и чувствовала, как внутри что-то сжимается. Премии не было уже полгода — фирма переживала не лучшие времена. Отпускные она планировала потратить на роды и первые месяцы с ребенком. А занимать... у кого? Подруг нет, родители живут в другом городе на скромную пенсию.
— Я попробую поговорить с начальством, — пообещала она.
Начальник выслушал просьбу о премии и развел руками.
— Марина, ты же понимаешь ситуацию. Заказов мало, платежи задерживаются. Хорошо еще, что зарплату вовремя выдаем.
— А может, подработку какую найти? — предложил он. — Я знаю, бухгалтеры на дому отчеты делают. Можешь попробовать.
Марина кивнула. Подработка... Когда же у нее на это время найдется?
Вечером дома она рассказала о разговоре с начальником. Елена Ивановна нахмурилась.
— Значит, будешь искать дополнительную работу. Ничего, что беременная — руки-то целые. А я помогу, подскажу.
— Мам, может, не стоит так нагружать Марину? — неуверенно сказал Алексей. — Врач советует отдыхать.
— Врачи много чего советуют, — отмахнулась Елена Ивановна. — А внуку приданое нужно. Или ты хочешь, чтобы он в обносках ходил?
Марина нашла подработку — помогала соседке вести учет в маленьком магазинчике. По вечерам, после основной работы, она сидела над цифрами, пока глаза не переставали фокусироваться. Спина болела, ноги отекали, но деньги капали на счет по чуть-чуть.
Когда до родов оставалось три недели, случилось непредвиденное. Алексей пришел с работы мрачнее тучи.
— Сокращение, — бросил он, падая в кресло. — Проект закрыли, команду распускают. Две недели еще работаю, потом все.
Елена Ивановна побледнела.
— Как это — сокращение? А деньги на внука? А ипотека на новую квартиру?
— Какая еще ипотека? — устало спросил Алексей. — Мам, ты что, не понимаешь? Я без работы остался.
— Найдешь новую, — сказала мать, но голос у нее дрогнул. — Программисты нужны везде.
— Найду, может быть. Не сразу. И не факт, что с такой же зарплатой.
Марина слушала этот разговор и чувствовала, как рушится последняя опора. Алексей без работы, подработка копеечная, роды на носу, а дома — ежедневные упреки и недовольство.
Той ночью она не спала совсем. Лежала, глядя в потолок, и впервые за три года серьезно думала о том, что происходит в ее жизни. Когда она в последний раз была счастлива? Когда улыбалась не из вежливости, а от души? Когда делала что-то для себя, а не для других?
Утром, собираясь на работу, Марина долго смотрела на себя в зеркало. Бледное лицо, темные круги под глазами, безжизненные волосы. В глазах — усталость и какая-то потерянность. Неужели это она? Та самая Марина, которая когда-то мечтала о путешествиях, читала стихи, рисовала акварелью?
На работе коллега Света заметила ее состояние.
— Марина, ты как-то совсем плохо выглядишь. Может, к врачу сходить?
— Да нет, все нормально, — автоматически ответила Марина.
— Нормально? — Света подняла бровь. — У тебя лицо серое, руки дрожат. И вообще, ты в последнее время как зомби какой-то.
Марина хотела возразить, но вдруг поняла — Света права. Она действительно превратилась в зомби. Встает, идет на работу, возвращается домой, готовит, убирает, ложится спать. И так каждый день, без радости, без смысла.
— Марина, — Света наклонилась ближе, — а ты счастлива?
Простой вопрос поразил как удар молнии. Счастлива ли она? Когда в последний раз чувствовала счастье?
— Я... — Марина начала и осеклась. — Не знаю.
— Как это — не знаешь? — удивилась Света. — Счастье — это то, что чувствуется сразу. Либо есть, либо нет.
Вечером Марина шла домой и думала о словах Светы. Счастье... Когда-то она знала это чувство. В детстве, когда рисовала картинки и показывала их родителям. В школе, когда получила первую пятерку по литературе. В университете, когда влюбилась в однокурсника — безответно, но так сладко и трепетно.
А сейчас? Сейчас в ее жизни были обязанности, упреки, усталость и страх. Страх не успеть, не угодить, не соответствовать чужим ожиданиям.
Дома ее ждал очередной скандал. Елена Ивановна выяснила, что коляска, которую присмотрела Марина, стоит на пять тысяч дешевле, чем планировалось.
— Это что за экономия? — кипятилась свекровь. — На внуке решила сэкономить? Дешевое говно покупать?
— Елена Ивановна, — тихо сказала Марина, — коляска хорошая. Просто не такая дорогая.
— Хорошая! — фыркнула та. — Китайская штамповка. А если колесо отвалится? А если она сломается через месяц?
Алексей сидел за компьютером и делал вид, что ищет работу. На самом деле играл в онлайн-игру — Марина видела отражение экрана в окне.
— Лешенька, — обратилась к сыну Елена Ивановна, — ты скажи жене своей. Нельзя на детях экономить.
Алексей оторвался от экрана.
— Мам, мы просто стеснены в средствах сейчас. Марина права — незачем переплачивать.
— Не переплачивать, а покупать качественное! — возразила мать. — Или ты хочешь, чтобы твой сын в рухляди катался?
Начался долгий спор. Мать убеждала сына, что экономить на ребенке преступление. Алексей пытался объяснить финансовые реалии. Марина сидела молча и чувствовала, как внутри нарастает какое-то странное спокойствие.
Она смотрела на эти двух людей — мужа и свекровь — и впервые видела их ясно. Елена Ивановна — эгоистичная женщина, привыкшая командовать и не считаться с чужим мнением. Алексей — слабый человек, который так и не повзрослел, не научился защищать семью и принимать решения.
А она? Кто она в этой картине? Удобное приложение к их жизни. Бесплатная домработница, которая готовит, убирает, зарабатывает деньги и не имеет права голоса.
— Марина! — резко окрикнула ее Елена Ивановна. — Ты что, глухая? Я спрашиваю, где ты думаешь взять деньги на нормальную коляску?
— Не знаю, — спокойно ответила Марина.
— Как это — не знаю? — возмутилась свекровь. — У родителей займи. Или кредит возьми.
— У родителей нет денег. А кредит в моем положении не дадут.
— Ерунда! Всегда есть способы. Подработку найдешь еще одну.
Марина почувствовала, как в груди разгорается тихий огонь.
— Еще одну подработку? — переспросила она. — К двум уже имеющимся?
— А что такого? — не понял Елена Ивановна. — Беременность — не болезнь. Поработаешь пару месяцев, деньги на приданое заработаешь.
— После родов-то хотя бы отдохну? — продолжала Марина тем же спокойным тоном.
— После родов будешь с ребенком сидеть, — заявила свекровь. — И домашнее хозяйство вести. Тоже мне, отдых нашла.
— А домашнее хозяйство будет на мне?
— А на ком же еще? — удивилась Елена Ивановна. — Я больная, пенсионер. Алексей работает... ну, будет работать, когда место найдет. А ты — хозяйка.
— Понятно, — кивнула Марина.
Что-то в ее тоне заставило Алексея оторваться от компьютера. Елена Ивановна тоже насторожилась.
— И стирка на мне? — продолжала Марина. — И готовка? И уборка? И покупки? И уход за ребенком?
— Ну да, — неуверенно подтвердила свекровь. — А что тут странного?
— А что будете делать вы? — спросила Марина, поворачиваясь к мужу.
— Я буду работать, — сказал Алексей. — Деньги зарабатывать.
— А дома?
— Дома... ну, помогать иногда. Когда время будет.
— Понятно, — повторила Марина. — А вы, Елена Ивановна?
— Я буду внука нянчить. Когда у тебя дела, присмотрю за ним.
— То есть когда мне надо в магазин, на работу, по делам — вы присмотрите?
— Именно, — гордо кивнула свекровь. — Бабушка всегда поможет.
Марина встала с дивана. Движения ее были медленными, но какими-то новыми — более уверенными.
— А если я не согласна с таким распределением ролей? — спросила она.
В комнате повисла тишина. Елена Ивановна уставилась на невестку как на привидение. Алексей моргал, не понимая, что происходит.
— Что значит — не согласна? — наконец выдавила свекровь.
— Не согласна быть бесплатной прислугой в собственном доме, — четко произнесла Марина. — Не согласна работать на двух работах, чтобы содержать взрослого здорового мужчину. Не согласна выслушивать ежедневные упреки от человека, который живет на моей зарплате.
— Ты что себе позволяешь? — взвилась Елена Ивановна. — Как ты смеешь так со мной разговаривать?
— Так же, как вы со мной, — спокойно ответила Марина. — Только честно.
Алексей наконец очнулся от ступора.
— Марина, ты что, с ума сошла? Это же мама! И потом, ты преувеличиваешь. Никто тебя прислугой не считает.
— Нет? — Марина повернулась к мужу. — А кто каждое утро встает первым и готовит завтрак? Кто после работы идет в магазин? Кто готовит ужин, моет посуду, стирает, убирает?
— Ну... ты. Но это же естественно. Женщина должна...
— Должна? — перебила его Марина. — А мужчина что должен?
— Работать. Зарабатывать.
— Я тоже работаю. И зарабатываю. Сейчас даже больше тебя зарабатываю, потому что ты без работы.
— Это временно! — вскричал Алексей.
— А домашние обязанности — навечно? — продолжала Марина. — Получается, я должна работать наравне с тобой, но при этом еще и весь дом тянуть?
— Марина, — вмешалась Елена Ивановна, — ты забываешься. Семья — это не конкурс, кто больше делает. Это взаимопомощь.
— Взаимопомощь? — Марина горько улыбнулась. — А где ваша помощь мне? Когда вы в последний раз готовили обед? Или хотя бы помыли посуду?
— У меня больное сердце! — возмутилась свекровь. — Мне нельзя волноваться и перенапрягаться!
— Но ругать меня каждый день можно? Упреки делать, требования выставлять — сердце выдерживает?
Елена Ивановна открыла рот, но ничего не сказала. Такого поворота она не ожидала.
— Марина, — Алексей попытался взять жену за руку, — давай спокойно поговорим. Ты беременная, нервная...
— Я не нервная, — отдернула руку Марина. — Я просто наконец поняла, что происходит. Три года я жила как робот. Исполняла чужие желания, подстраивалась под чужие требования, извинялась за каждый шаг.
— Ты же сама соглашалась! — воскликнул муж. — Никто тебя не принуждал!
— Не принуждал? — Марина засмеялась, но смех этот был невеселый. — А что, если бы я отказалась готовить? Что бы было?
— Ну... мама бы расстроилась. Я тоже.
— А если бы перестала убирать?
— Это же твои обязанности как жены...
— Чьи обязанности? — резко спросила Марина. — По какому праву вы решили, что я обязана вас обслуживать?
— По праву семьи! — вскрикнула Елена Ивановна. — Ты замуж вышла, значит, должна мужа и его семью уважать!
— Уважать? — Марина покачала головой. — А меня кто уважает? Когда вы в последний раз спросили, как дела на работе? Что я чувствую? Чего хочу?
— Да что ты можешь хотеть? — махнула рукой свекровь. — У тебя есть крыша над головой, муж, скоро ребенок будет. Чего еще?
— Счастья, — тихо сказала Марина. — Я хочу быть счастливой.
— Счастье! — фыркнула Елена Ивановна. — Наше поколение о счастье не думало. Жили, работали, детей растили. И ничего, не жаловались.
— А я буду жаловаться, — неожиданно твердо сказала Марина. — Буду требовать. И отстаивать свои права.
— Какие еще права? — не понял Алексей.
— Право на отдых. Право на уважение. Право принимать решения о своей жизни. Право сказать "нет", когда мне что-то не нравится.
— Ты что, феминисткой стала? — презрительно бросила свекровь. — Насмотрелась западных фильмов?
— Я стала человеком, — ответила Марина. — Человеком, который помнит, что имеет право на собственное мнение.
Она прошла в спальню, достала из шкафа сумку и начала складывать вещи. Руки не дрожали — впервые за много месяцев они были твердыми.
— Ты что делаешь? — растерянно спросил Алексей, появляясь в дверях.
— Собираю вещи.
— Куда ты собралась? Ты же беременная!
— К маме, — коротко ответила Марина, не прекращая укладывать одежду.
— К маме? В другой город? Ты с ума сошла!
— Нет, — Марина повернулась к мужу, — я наконец пришла в себя. Три года жила не своей жизнью. Хватит.
— Но ребенок... роды скоро...
— Рожу у мамы. Врачи везде есть.
— Марина, — Алексей сел на кровать, — ну что ты делаешь? Из-за чего весь сыр-бор? Мама иногда резко говорит, но она же не со зла...
— Не со зла? — Марина остановилась. — Алексей, твоя мать три года унижает меня. Каждый день. И ты это видишь и молчишь.
— Она просто привыкла командовать...
— А я отвыкла подчиняться! — резко сказала Марина. — И заново учиться не собираюсь.
— Ну так поговори с ней. Объясни...
— Я пыталась. Три года пыталась. Результат ты видишь.
Алексей помолчал, потом неуверенно произнес:
— А может, нам отдельно жить? Квартиру снять?
Марина посмотрела на него долгим взглядом.
— На что снять? Ты без работы, я в декрете буду. И потом... — она покачала головой. — Дело не только в твоей маме.
— А в чем еще?
— В тебе. В нас. В том, что у нас никогда не было настоящих отношений.
— Как это — не было? Мы же женаты!
— Мы женаты, но я не знаю, кто ты такой. А ты не знаешь меня. Три года ты видел во мне удобную жену. Тихую, покорную, которая не создает проблем.
— Ну и что в этом плохого?
Марина грустно улыбнулась.
— То, что я не такая. Я хочу путешествовать. Хочу читать книги не только по домоводству. Хочу рисовать, ходить в театры, встречаться с друзьями. Хочу быть живой.
— Так никто же не запрещает...
— Не запрещает? — Марина приподняла бровь. — А когда у меня есть время на это? Между готовкой и уборкой? Или после двенадцатичасового рабочего дня?
Алексей молчал. Марина продолжала собирать вещи.
— Ладно, — наконец сказал он. — Мама и правда иногда перегибает палку. Я с ней поговорю.
— Не надо, — спокойно ответила Марина. — Поздно.
— Как это — поздно?
— Я приняла решение. Возвращаюсь к родителям. Рожу там, поднимусь на ноги, потом посмотрим.
— А как же я?
Марина остановилась и посмотрела на мужа. В его глазах была растерянность и даже что-то похожее на испуг.
— А что — ты? Ты останешься с мамой. Как и жил до меня.
— Но я же тебя люблю!
— Любишь? — Марина задумалась. — А что ты любишь во мне?
— Ну... ты добрая, заботливая...
— Удобная, — подсказала Марина. — Ты любишь удобную жену. А я хочу, чтобы любили настоящую.
— А кто настоящая?
— Не знаю пока, — честно призналась Марина. — Я ее три года прятала. Теперь попробую найти.
Она застегнула сумку и направилась к выходу. В коридоре ее перехватила Елена Ивановна.
— Ты куда? — грозно спросила свекровь.
— К маме.
— А как же мы? А как же внук?
— Внук или внучка родится и без вас, — сухо ответила Марина. — А вы... вы найдете себе новую прислугу. Может быть, даже с зарплатой.
— Да ты... ты неблагодарная! — кипятилась Елена Ивановна. — Мы тебя в семью приняли, заботились...
— Заботились? — Марина остановилась. — Вы меня использовали. Три года использовали как бесплатную рабочую силу.
— Это семейные обязанности!
— Нет, — твердо сказала Марина. — Семейные обязанности — это когда все заботятся друг о друге. А когда одна заботится о всех, а остальные только потребляют — это эксплуатация.
Она надела куртку, взяла сумку.
— Марина! — окликнул ее Алексей. — Ты хотя бы подумай! Не принимай решения сгоряча!
— Я думала три года, — ответила она, не оборачиваясь. — Хватит.
— А если я изменюсь? — крикнул он ей вслед.
Марина остановилась у двери.
— Тогда покажешь это делом. Не словами — делом.
— А ребенок? Ты же не имеешь права лишать меня ребенка!
— Я никого не лишаю, — спокойно сказала Марина. — Если хочешь участвовать в воспитании — участвуй. Но не здесь. И не на этих условиях.
Она вышла из квартиры, закрыв за собой дверь. На лестничной площадке остановилась, чтобы перевести дух. Сердце бешено колотилось, в ушах шумело, но внутри было странное спокойствие.
Впервые за три года она сделала то, что хотела сама. Впервые сказала то, что думала на самом деле. Впервые выбрала себя.
Дорога до вокзала показалась бесконечной. Марина сидела в такси и смотрела в окно на знакомые улицы. Где-то в этом городе остался кусочек ее жизни. Три года. Много это или мало? Для двадцатичетырехлетней женщины — целая эпоха.
Но эта эпоха закончилась. Начиналась новая — непонятная, пугающая, но своя.
В поезде Марина устроилась у окна и достала телефон. Несколько пропущенных от Алексея. Одно сообщение от Елены Ивановны: "Одумайся, пока не поздно. Семью не бросают."
Марина удалила сообщение, не отвечая. Семью действительно не бросают. Но сначала она должна стать семьей — настоящей, где всех любят и уважают. А не местом, где одни командуют, а другие беспрекословно подчиняются.
Она положила руку на живот. Малыш шевельнулся, словно одобряя ее решение.
— Не волнуйся, — прошептала она. — Теперь все будет по-другому. Теперь мы будем жить честно.
Поезд набирал скорость, увозя ее от старой жизни к новой. Какой она будет — Марина не знала. Знала только одно: в ней больше не будет места для унижений и молчаливого терпения.
Тихая и покорная невестка научилась говорить "нет". И это было только начало.
Через месяц у Марины родилась дочка. Маленькая, но здоровая. Алексей приехал в роддом — растерянный, с цветами и извинениями.
— Она красивая, — сказал он, глядя на дочь через стекло. — Похожа на тебя.
— На нас обеих, — поправила Марина.
— Как назовем?
— Маргарита, — решительно сказала Марина. — В честь моей бабушки. Она была художницей.
Алексей хотел было возразить — в его семье девочек традиционно называли именами, которые начинались на ту же букву, что и имя отца. Но что-то в лице жены заставило его промолчать.
— Марина, — осторожно начал он, — может, вернешься? Я с мамой поговорил. Она обещала...
— Нет, — спокойно, но твердо сказала Марина.
— Но почему? Ребенку нужен отец!
— Согласна. Приезжай, когда хочешь. Дочка будет рада.
— А ты?
Марина помолчала, глядя на спящую малышку.
— Я тебе не мешаю видеться с ней. Этого пока достаточно.
— А потом?
— Потом посмотрим. Может быть, ты действительно изменишься. Может быть, я пойму, что нам стоит попробовать еще раз. А может быть, мы останемся просто родителями одного ребенка. Хорошими родителями.
Алексей хотел спорить, уговаривать, но понял — бесполезно. Эта Марина была совсем другой. В ней появилась какая-то новая сила, новая уверенность.
— Мама просила передать, что она скучает, — сказал он напоследок.
— Передай маме, — Марина посмотрела на него спокойными глазами, — что я тоже скучаю. По той жизни, которой у меня не было.
После его ухода Марина еще долго смотрела на дочку. Рита спала, сжав в крошечном кулачке мамин палец.
— Знаешь, малышка, — тихо сказала Марина, — я много чего тебе обещаю. Обещаю, что ты вырастешь смелой. Что научишься говорить "нет", когда это нужно. Что никогда не будешь жить чужой жизнью.
Рита улыбнулась сквозь сон, и Марине показалось, что дочка ее понимает.
А в соседней палате женщина рассказывала мужу о планах на будущее — как будет сидеть дома, воспитывать детей, угождать свекрови. Есть женщины, которые находят счастье в традиционных ролях. И это их выбор.
Главное — чтобы это был именно выбор. А не принуждение, прикрытое красивыми словами о долге и семейных ценностях.
Тихая и покорная невестка ушла навсегда. На ее месте появилась новая Марина — женщина, которая знала цену слову "нет" и не боялась его произносить.