Нежелание учиться было почти повальным среди пэтэушников.
1987–1995. Нужно было строить новую линию поведения с учащимися.
Как приохотить их к учению? – это была первая и самая сложная задача. Несмотря на кажущуюся беспросветность, варианты были. Однако многое упиралось либо в ограниченность наших возможностей, либо казалось ускользающе недоступным.
Проблемы мотивации учения беспокоили не только нас, это были острейшие проблемы всей нашей профтеховской системы. Нежелание учиться было почти повальным среди пэтэушников. Причем оно не всегда зависело от избранной учениками неинтересной профессии. Например, группа №3 обучалась на сварщиков – профессии вполне достойной и интересной, но мотивация к учению в группе была нулевой. Причин было несколько, в том числе, – и отсутствие необходимой школьной подготовки, но ещё, как ни странно, неудовлетворительное влияние самой подростковой среды. Не раз, посещая занятия, я видел, что самые способные ученики не поднимают руки, стараются «не высовываться». Иногда, встречаясь с парнишкой с подбитым глазом или расквашенной губой, я спрашивал:
– Кто – вас?
На такие вопросы, конечно, ни один уважающий себя «фазан» отвечать не станет. Но время от времени всё же удавалось выяснить, что били пацана за то, что он «высовывался», старался учиться нормально, например, выполнять домашние задания. Избиение было обычной реакцией неучей на тех, кто превосходил их умом. Так создавалась ещё и круговая порука группового отлынивания от учебы. Особенно характерно это было для учащихся первого курса, где преобладали общеобразовательные предметы, а профессиональная подготовка была еще незначительной. Большинство ребят не имело базовых знаний по математике, языкам, физике, химии и, придя в училище, они надеялись, что здесь будет легче. Но в ПТУ они снова встречались с непосильными для них алгеброй, русским языком, снова их доставал закон о среднем всеобуче, и многие оказывались в числе неуспевающих. Этот закон не позволял и нам, педагогам, упрощать учебные планы и освобождать неуспевающих от изучения непосильных, а потому ненавистных предметов. Мы упорно искали какой-нибудь выход и нашли несколько лазеек.
Мы нашли несколько профессий для получения которых среднего образования не требовалось, и, если, бывало, ученик оказывался в положении безнадёжно неуспевающего, мы переводили его на особый режим, где преобладали нетрудные профессиональные предметы и производственная практика. Таких ребят приходилось держать в училище до завершения трехлетнего, обязательного, срока обучения. Но главный выход мы нашли в другом.
Известно, что неуспешность в делах порождает неуверенность, демобилизацию внутренних ресурсов и нежелание работать вообще. И, наоборот, малейший успех может окрылить и обнадежить. Учителей учат этому в пелвузах. Поэтому перед каждым мастером и преподавателем была поставлена задача: работая с материалом всё возрастающей сложности – создавать ситуации успеха. Как можно больше и достаточно часто. Особенно, в группах со слабым контингентом. Предполагалось, что такой подход приведет к зарождению настоящего движения – движения к успеху.
Однако мы допустили очередную ошибку, точнее – излишнюю торопливость и необоснованные надежды. Нам казалось, что каждый преподаватель должен без лишних объяснений понимать, какой педагогический инструментарий необходимо использовать, чтобы создавать ситуации успеха. Но вскоре выяснилось, что понимали это не все. И, как водится в массовых акциях, не обошлось без глупостей.
Однажды во время посещения урока математики в довольно недисциплинированной группе я увидел, как вела себя насмерть перепуганная – не только моим директорским приходом, но и продолжающей свой базар «камчаткой» – преподавательница Тамара Николаевна Ам-нова. Известный в училище гопник по кличке «Миха», не видя меня, орал на последней парте что-то своё.
– Миша, – обратилась к нему по имени дрожащая от страха преподавательница.
Миха не удостоил её ответом.
– Ми-и-и-шень-к-а-а-а! – запищала снова Амирова. – Прошу вас вести себя достойно.
(У нас было принято обращаться к ученикам на «вы».)
– А, ну если просишь, то я – пожалуйста, – снизошел, наконец, Миха, и толстые губы подростка растянулись в подобии улыбки. Его корешки удовлетворенно заржали.
Началась проверка выполнения домашних заданий, но тут же выяснилось, что проверять нечего: никто не решил ни одной задачки. Это обстоятельство не сильно удивило преподавательницу – так было, видимо, всегда, – и она начала проводить опрос:
– Давайте вспомним теорему о прямоугольном треугольнике.
Однако никто ничего не вспомнил.
– Ну, ну, что же вы?.. Теорему называют еще пифагоровы… что?
Тупое молчание.
– Пифагоровы… пифагоровы… что?
Молчание затягивалось.
– Штаны! – вдруг прокричал догадавшийся Миха.
– Ма-а-а-ла-де-е-ец! – просияла радостная Амирова. Она быстро начертила на доске треугольник с катетами a, b и гипотенузой c. – А теперь давайте сформулируем теорему Пифагора. Пожалуйста. Я жду.
Группа молчала.
– Даю подсказку: квадрат гипотенузы… ну-у-у…
Всё та же безнадёга.
– …квадрат гипотенузы равен сумме… чего?..
Слышно было, как великий грек возмущенно перевернулся в гробу, гремя своими задубевшими от древности штанами.
– …квадрат гипотенузы равен сумме квадратов… чего?..
– …катетов! – победно закричал Миха.
– Мишенька, ма-а-а-ла-а-а-дец! – пропела гимн преподавательница и вдруг на высокой ноте объявила:
– Ставлю вам ба-а-а-аль-шу-у-у-ю пятёрку!
Далеко бы мы зашли, если б и другие преподаватели создавали ситуации успеха таким же способом. К счастью, нормальный здравый смысл всё же возобладал.
Продолжение следует Начало здесь
Источник: Suzhdenia Author: Пернай Николай