Таня внимательно посмотрела на лицо Антона. Оно не выражало ровным счётом ничего — ни беспокойства, ни хотя бы намёка на скорбь, если уж он, по собственной инициативе, решил похоронить свою невесту раньше времени. Вот только когда речь заходила о деньгах, глаза у него словно загорались каким-то алчным, неприятным огнём. Даже показалось, что последнюю фразу про переживания за Ольгу он произнёс скорее для приличия, а не из искренних чувств. Словно банковский счёт невесты волновал его куда больше, чем её здоровье, и на этот счёт у него были свои, далеко идущие планы.
Прошло две недели. Ольга всё так же была в коме. Её жених неотлучно дежурил возле палаты, отлучаясь разве что поесть или переодеться. Казалось, никаких иных забот у него не было — ни работы, ни обязательств, будто его единственная цель и смысл существования сейчас заключались в этом дежурстве.
Многие сотрудники больницы восхищались:
— До чего же любит он свою невесту! Настоящая преданность, — шелестело по коридорам.
Однако Татьяне, раз за разом сталкиваясь с ним, становилось всё яснее: этот мужчина больше напоминал какого-то шакала, или падальщика — никак не дождётся, когда больное животное издохнет, чтобы наконец наброситься на его останки.
С каждым днём аналогия эта казалась ей всё правдивее. Антон не проявлял любопытства — не интересовался состоянием невесты, не расспрашивал о шансах на выздоровление, не шёл на контакт с врачами без особой нужды, как делают обычно близкие — наоборот, больше всего с ним можно было разговаривать о банковском счёте Ольги.
— Ну как так-то, а? Несправедливо! — жаловался Антон с нажимом. — Я не могу получить доступа к этим деньгам... Я ведь почти уже её муж!
И подобные реплики становились его постоянной жалобой. Всё вокруг сходило к одной теме — доступ к финансам. Чем больше Таня слышала эти разговоры, тем сильнее ощущала: тут что-то не так, это похоже на какое-то мошенничество. Как будто он просто прилип к богатой женщине и не собирался больше от неё отставать, а сама Ольга — по какой-то причине — не увидела его гнилой сути.
"Может быть, всё дело в любви?" — невольно подумала Таня. А что, если и она сама проявляет похожую слепоту в отношении своего мужа?.. Всё чаще Таня ловила себя на этой мысли. Смешно? Страшно? А ведь бывает.
Прошли ещё дни. Татьяна взялась ухаживать за Ольгой лично, с какой-то странной внутренней поспешностью, с нетерпением ожидая того момента, когда подопечная наконец придёт в себя. Кома всё ещё удерживала Ольгу где-то на границе мира, но каждый день врачи отмечали пусть медленный, но прогресс. Шансы на возвращение к жизни становились всё более реальными.
Но не только это занимало мысли Татьяны. Всё время перед глазами стояла та самая сцена на кухне. Слова дочери — "отца не было почти всю ночь". Реакция Кости. Таня пыталась отогнать от себя подозрения, убедить себя: "Да нет, глупости!" В конце концов, у них с мужем долгая любовь, надёжный брак, дочь-подросток. Ну что может искать Костя на стороне?.. Но в душе, как заноза, росли и затаивались сомнения.
Но чем старательнее она гнала от себя тревожные подозрения, тем настойчивее они возвращались. Будто комар в летней ночи – только угонишь, а он снова под ухо… В конце концов Таня поняла: единственный способ избавиться от этих мыслей — проверить. Вот прямо взять и проверить.
Нужно было сделать вид, будто она снова уходит на ночную смену, а потом неожиданно вернуться домой. Если Костя ей верен — ну что ж, разберутся. А если нет… Таня старалась не думать об этом заранее. Просто не пускать эти образы в голову.
Она всё-таки решилась. И вот, подходя к дому, почувствовала: что-то не так. Стоит у подъезда чужая машина — новенькая, красная, заметная, да ещё внутри сидит эффектная молодая женщина. Яркая губная помада, длинные ресницы, взгляд в окно — явно кого-то ждет. Может, случайность, мало ли гостей бывает у соседей? Но… Таня поймала взгляд этой незнакомки — и ей показалось, что в этом взгляде промелькнула холодная, быстрая неприязнь. Или показалось? Опять всё эти игры воображения…
Она попыталась отогнать дурные мысли — не получилось. И когда она открыла дверь своей квартиры, увидела еще кое-что странное. Муж — Костя — в спешке надевает свой лучший костюм. Лихорадочно, будто опаздывает на важную встречу.
— Что, — ёмко и холодно спросила Татьяна, с трудом сдерживаясь. — Опять понадобилось "помогать другу"? Как раз в ту ночь, когда я дежурю?
— А что такого? — Костя даже не смутился. Как будто ничего не произошло, и вообще всё в порядке. — Ты ведь постоянно на дежурствах. Я скоро уже забуду, как жена выглядит.
Таня едва не поперхнулась. Хорошо ещё, в руке ничего не было. Это уж какой-то абсурд. Да, она работала много… Но все выходные — только семье. Иронично, чтобы вдруг сверхурочно остаться на работе — это ведь редкость. Пришла в себя — и спрашивает, осторожно так, сдерживая рыдание:
— Этот друг, случайно не у подъезда тебя ждет? В такой красненькой, симпатичной машинке?
На секунду воцарилась тишина. Потом Костя отчаянно вспыхнул — будто кнопка внутри сломалась.
— Да ну тебя... — резко бросил он. — Да, эта девушка — моя любовница. Счастлива? Я тебе даже больше скажу — будущая жена. А с тобой я развожусь. Ты только посмотри на нее, потом на себя… У нее нет этой чертовой работы, которая отнимает всё время. Она…
— Я поняла, — перебивает его Таня. Голос холодный, чужой — сама себя не узнаёт. — Раз так, можешь идти развлекаться. А вещи свои заберёшь утром. Я соберу, выставлю за дверь. Ключи от квартиры оставь.
Костя замер, рот приоткрыл — будто не поверил сразу:
— Это что ещё за новости?
— А ты что думал? — фыркнула Таня. — Квартира моя, ты прекрасно знаешь: я её купила ещё до брака. Так что раз уж собрался разводиться — добро пожаловать на вольные хлеба.
Костя едва не зарычал от досады. Порылся в карманах, вытащил ключи и бросил на пол прямо перед ней:
— Я тебе это ещё припомню.
Татьяна даже не шевельнулась, не нагнулась за ключами. Смотрела, как этот человек — теперь, получается, уже бывший — молча выходит из квартиры, хлопает входной дверью. И только когда стихли шаги на лестничной площадке, она заторопилась — стала по одной собирать его вещи, складывать в пакеты и чемоданы.
Как назло, на глаза наворачивались слёзы. Грудь сжимала обида, смешанная с какой-то мучительной ясностью — решение принято, пути назад нет. Но вдруг — за спиной раздался сонный голос дочки:
— Мам?
Таня вздрогнула. От этих потрясений она совсем вылетела из головы, что дома ещё и Маша.
Наверное, они разбудили её своими криками. Или она плакала так громко, что дочка проснулась сама… Как бы там ни было, Маша теперь стояла на пороге, в пижаме, с заспанными глазами — в изумлении смотрела на эту сцену. Мама с заплаканным лицом вытаскивает из всех шкафов вещи папы и в бешенстве кидает их на пол…
— Мам, что происходит? — снова спросила Маша. Голос взволнованный, почти испуганный.
Тане пришлось сделать несколько глубоких вдохов...
— Понимаешь, — выдохнула она, подбирая слова. Быстро взрослеть дочери не хотелось, но скрывать уже смысла не было. — Ты уже большая девочка… Должна понимать: мы с твоим папой стали совсем разными людьми. Бывает так… после стольких лет брака.
— Вы что, разводитесь? — изумлённо округлила глаза Маша.
— Да, — кивнула Татьяна, стараясь говорить спокойно. — Ты же сама видела, как он стал по ночам уходить из дома…
— И мне кажется, это далеко не первый раз.
— И что, вот поэтому нужно разводиться? — скептически поинтересовалась дочка.
— Хм, думаешь, не повод? — удивилась Таня. — Ты же поняла, что я хотела сказать. Эти папины отлучки — это же не просто прогулки на свежем воздухе.
— Да ладно тебе, — фыркнула Маша. — Сама же говорила: "Я уже большая". И всё я поняла — у него любовница.
— Ну и что? Все ведь так живут, разве нет? И никто особо не спешит именно из-за этого разводиться.
— Нет, нет, нет, солнышко, — успокаивающе произнесла Таня. — Так живут далеко не все. Если человек позволяет себе так с тобой обращаться, нужно бежать от него как можно дальше и вообще не оглядываться.
— А знаешь что, ты ведь сама виновата, — неожиданно сказала Маша, — ты же всё время на работе, совсем с ним не проводишь время, выглядишь как чучело какое-то... И неудивительно, что папа захотел, чтобы рядом с ним была красивая женщина.
Таня похолодела. Дочь говорила буквально словами мужа. А уж не было ли между ними какого-то разговора на эту тему? Не пытался ли Костя переманить Машу на свою сторону? И хуже того — убедить дочь, что такое положение вещей вполне естественно...
— Я понимаю, такое тяжело принять, — пыталась Татьяна успокоить Машу. — Но бывает такое, что люди расходятся. И мне кажется, обычно это происходит к лучшему. Тем более, твой папа сам сказал, что хочет уйти...
— Понятно. Значит, уже поздно, — сокрушенно произнесла Маша. — Раньше тебе надо было думать об этом. А я ещё хотела — как ты, врачом стать... Ненавижу тебя!
Она резко развернулась и почти бегом бросилась в свою комнату. Громко хлопнула дверью. Таня услышала, как где-то внутри щёлкнул замок.
Первым порывом было — пойти за ней, попытаться продолжить уговоры. Но сдержалась. Осталась одна, продолжила, скрипя зубами, складывать вещи мужа. Дочка всё сама поймёт когда-нибудь... Вот только — когда?
Как же тяжело было Тане. От работы её никто не освобождал. Так что на следующее утро нужно было ехать в больницу. Маша с ней не разговаривала — но, по крайней мере, хотя бы ела, не делала попыток тащить вещи отца обратно в квартиру. Даже спокойно села в машину, если не считать слишком громкого хлопка дверцей, и позволила отвезти себя в школу.
В голове у Татьяны непрестанно крутились невесёлые мысли… И о предстоящем разводе, и о том, как теперь налаживать отношения с дочерью.
Однако, как только она переступила порог клиники, заставила себя встряхнуться: "Здесь я — врач, а не женщина с разбитым сердцем. Работе нужна вся моя концентрация. Пациенты не должны страдать из-за личных бурь".
Таня не подозревала, что на работе её всё равно ждёт новое потрясение.
Едва она успела переодеться, как навстречу ей выбежал Александр Иванович. Он сиял, улыбался во весь рот, одной рукой даже помахал — должно быть, не знал, куда деть избыток эмоций:
— Ольга твоя пришла в себя! — почти крикнул он, чуть ли не с другого конца коридора. — И хочет увидеть свою спасительницу!
— Ничего себе... — только и смогла выговорить Таня.
Новость и вправду была потрясающей: ведь надежды почти не осталось. Она, дрожа, поднялась в палату, быстро натянула белый халат… Всё это — машинально, на автопилоте.
Странное же было в другом: Антон, казалось, бесследно исчез. Сейчас-то, по идее, он должен был не отходить ни на шаг от кровати невесты, быть рядом каждую минуту… Но почему-то предпочёл исчезнуть из больницы именно в этот момент.