— Нет, ты подумай только! Они завтра приезжают! — Дарья со звоном поставила чашку на стол. — Обязательно сегодня из командировки вернуться, да? Ни днем раньше, ни днем позже.
Сергей устало потер переносицу. Его супруга кружила по кухне, как рассерженная оса — такая же маленькая, звонкая и опасная.
— Даш, ну что ты кипятишься? Подумаешь, родители на пару дней приедут. Я их сто лет не видел.
— Ага, — Дарья скрестила руки на груди, — и почему-то именно сейчас твоя мама решила навестить нас. Прямо когда ты из Новосибирска вернулся. Совпадение, да?
Глаза Сергея на мгновение расширились, но он быстро справился с собой.
— Слушай, что за паранойя? Родители просто соскучились, — он притянул жену к себе за плечи. — Отец давно хотел приехать, сама знаешь.
Дарья вывернулась из объятий.
— Да-да, конечно. Особенно твоя Татьяна Алексеевна соскучилась. Вечно смотрит на меня, как на мебель в своей квартире, которую кто-то передвинул без спроса.
— Прекрати, Даш. Мама к тебе нормально относится.
— Нормально? — Дарья фыркнула. — Это ты называешь нормально? «Даша, ты бы квартиру почаще проветривала», «Даша, ты такая худенькая, ты вообще ешь что-нибудь?», «Даша, что за странная причёска?» И это только за первые полчаса последнего визита!
Сергей вздохнул и покачал головой.
— Ладно, хорошо. Я позвоню и скажу, что мы заняты. Может, через неделю?
— Да нет уж, — Дарья резко отвернулась к раковине и принялась яростно тереть уже чистую тарелку. — Пусть приезжают. Раз уж так приспичило.
На следующий день Дарья протирала пыль с книжных полок, когда раздался звонок в дверь. Она замерла, сжимая в руке влажную тряпку. Сергей ещё не вернулся с работы, и встречать родню предстояло ей одной.
Три короткие трели — фирменный звонок свекрови.
— Иду! — крикнула Дарья, торопливо пригладив волосы.
На пороге стояла Татьяна Алексеевна — подтянутая, с идеальным каре, в элегантном светло-сером пальто. Рядом переминался с ноги на ногу Иван Петрович — крупный, добродушный мужчина с густыми седыми усами.
— Здравствуй, Дашенька! — Иван Петрович обнял невестку. От него пахло табаком и лосьоном после бритья.
— Проходите, — Дарья натянуто улыбнулась, отступая в сторону.
Татьяна Алексеевна вошла в квартиру, придирчиво оглядываясь. Дарья внутренне сжалась, ожидая замечаний.
— Как доехали? — спросила она, забирая у свёкра тяжелую сумку.
— Нормально, только пробки, — буркнул Иван Петрович, разуваясь. — А Серёжа где?
— На работе ещё. Обещал пораньше вернуться.
Татьяна Алексеевна прошла в гостиную, провела пальцем по журнальному столику, проверяя наличие пыли. Дарья закатила глаза, когда свекровь отвернулась.
— Чай будете? — спросила она, направляясь на кухню. — Или с дороги поесть?
— Чаю бы неплохо, — отозвался Иван Петрович, устраиваясь в кресле.
Татьяна Алексеевна последовала за Дарьей на кухню.
— Давай помогу, — сказала она, снимая жакет.
Дарья удивленно подняла брови. Обычно свекровь предпочитала командовать, а не помогать.
— Там печенье в шкафчике, — кивнула она, включая чайник.
Некоторое время они молча занимались приготовлениями — Дарья доставала чашки, Татьяна Алексеевна раскладывала печенье на тарелке.
— Как у вас с Серёжей дела? — неожиданно спросила свекровь.
Дарья чуть не выронила блюдце.
— Нормально. Всё хорошо.
— Хорошо, значит? — Татьяна Алексеевна внимательно посмотрела на невестку. — Не ссоритесь?
— Бывает, конечно. Как у всех, — Дарья пожала плечами, стараясь выглядеть беззаботной. — А что?
— Да так, просто спросила, — свекровь отвернулась к окну. — Он часто в командировки ездит?
Дарья замерла.
— Когда как. В последнее время чаще, — она медленно поставила чайник на плиту. — А почему вы спрашиваете?
Татьяна Алексеевна не ответила. Она словно боролась с собой, решая что-то важное.
— Давай пока чай отнесём, — наконец произнесла она. — Иван заждался, наверное.
Вечером, когда Сергей вернулся с работы, в квартире царила напряженная атмосфера. Дарья была непривычно молчалива, отец дремал в кресле перед телевизором, а мать сидела с книгой, которую явно не читала — страницы не переворачивались уже полчаса.
— Всем привет! — бодро воскликнул Сергей, входя в комнату. — Как доехали?
Он обнял мать, похлопал по плечу отца, поцеловал Дарью в щеку. Она едва заметно отстранилась.
— Нормально, сынок, — отозвался Иван Петрович, протирая глаза. — Только уставшие мы с дороги.
— Конечно-конечно, — закивал Сергей. — Может, поужинаем и отдыхать?
За ужином разговор не клеился. Сергей пытался рассказывать о работе, о командировке в Новосибирск, но Татьяна Алексеевна странно поджимала губы, а Дарья смотрела в тарелку, почти не притрагиваясь к еде.
— Что-то случилось? — наконец спросил Сергей, оглядывая всех. — Вы какие-то напряженные.
— Всё в порядке, — отозвалась Дарья, слишком поспешно вставая из-за стола. — Я пойду посуду помою.
Татьяна Алексеевна поднялась следом.
— Я помогу.
Когда женщины скрылись на кухне, Иван Петрович наклонился к сыну.
— Серёж, мать с тобой серьезно поговорить хочет. Не знаю, что там у вас, но она вся извелась.
Сергей растерянно посмотрел на отца.
— В каком смысле? О чём поговорить?
— Не знаю, — Иван Петрович покачал головой. — Только она последние дни сама не своя. Всё звонит кому-то, запирается. И поехать к вам вдруг срочно потребовалось.
На кухне Дарья механически ополаскивала тарелки, передавая их Татьяне Алексеевне для вытирания. Тишина стояла гнетущая.
— Дашенька, — наконец произнесла свекровь, и в её голосе прозвучала непривычная мягкость. — Я должна с тобой поговорить. Не здесь и не сейчас. Можешь завтра утром выбраться куда-нибудь? Скажем, в то кафе на углу?
Дарья медленно повернулась к ней.
— О чём поговорить?
— О Серёже, — тихо ответила Татьяна Алексеевна. — Это важно, поверь мне.
Утром Дарья проснулась рано. Сергей ещё спал, закинув руку за голову. Она смотрела на его спокойное лицо и пыталась понять, что же изменилось. Почему свекровь, всегда стоявшая горой за сына, вдруг захотела "поговорить" о нём?
В девять часов она уже сидела в кафе напротив Татьяны Алексеевны. Перед ними стояли чашки с нетронутым кофе.
— Я не знаю, как начать, — свекровь крутила в руках салфетку. — Я всю ночь не спала, думала — нужно ли тебе это знать.
— Что знать? — Дарья подалась вперед. — Татьяна Алексеевна, вы меня пугаете.
Свекровь глубоко вздохнула.
— У Серёжи кто-то есть.
Слова упали между ними, как камень в воду.
— Что? — Дарья почувствовала, как похолодели пальцы.
— Я сама узнала случайно, — торопливо продолжила Татьяна Алексеевна. — Месяц назад. Звонила ему на работу, а секретарша говорит — он в Москве. А мне накануне сказал, что в Новосибирск летит.
Дарья смотрела на свекровь, не мигая.
— Я не придала значения, мало ли, планы изменились. Но потом... — Татьяна Алексеевна сглотнула. — Потом я увидела его с ней. Я в Москву ездила, к подруге, и вышла из метро на Тверской. А они прямо навстречу идут — Серёжа и какая-то девушка. Высокая такая, рыжая. Обнимаются, смеются.
— Может, коллега? — Дарья услышала свой голос как будто со стороны.
— Коллега, — Татьяна Алексеевна невесело усмехнулась. — Которую он целует у входа в гостиницу?
Дарья почувствовала, как к горлу подступает тошнота.
— Я могла бы промолчать, — продолжала свекровь. — Многие на моём месте так и сделали бы. Мать должна защищать сына, так ведь считается? — она покачала головой. — Но знаешь, я не могу. Всю жизнь учила его быть честным, отвечать за свои поступки. А теперь что же — прикрывать? Делать вид, что всё в порядке?
Дарья молчала, глядя в чашку с остывающим кофе.
— Почему вы мне рассказываете? — наконец спросила она. — Почему не поговорили с ним?
— Я пыталась, — Татьяна Алексеевна поморщилась. — Сразу после того, как увидела их. Позвонила, начала издалека. А он всё отшучивался, переводил разговор. Тогда я прямо спросила — кто эта девушка, с которой ты был в Москве? Знаешь, что он ответил? Что я всё придумала, обозналась.
Она покачала головой.
— Мой сын врал мне в глаза. И тогда я поняла — он и тебе врёт. А ты должна знать правду, чтобы решить, как дальше жить.
Когда Дарья вернулась домой, Сергей и Иван Петрович смотрели футбол. Татьяна Алексеевна осталась в кафе — сказала, что хочет пройтись, проветриться.
— О, вернулись! — обрадовался Сергей. — Как прогулялись?
Дарья молча прошла мимо него в спальню. Сергей недоуменно посмотрел ей вслед, потом извинился перед отцом и последовал за женой.
— Даш, что случилось? — спросил он, закрывая за собой дверь.
Она стояла у окна, обхватив себя руками.
— Кто она? — тихо спросила Дарья, не оборачиваясь.
— Кто? — растерянно переспросил Сергей. — О чём ты?
Дарья резко повернулась.
— Не делай вид, что не понимаешь! Рыжая, высокая! Та, с которой ты в Москве был, когда говорил, что в Новосибирске!
Сергей побледнел.
— Дашка, ты что? Какая Москва?
— Ты думал я ничего не узнаю? — голос Дарьи сорвался на крик. — Твоя мать сама мне позвонила и обо всём рассказала!
— Мать? — Сергей потрясённо опустился на кровать. — Мама тебе сказала?
— Да! Она видела вас! С этой... с этой...
Сергей закрыл лицо руками.
— Дашка, послушай...
— Нет, это ты послушай! — Дарья задыхалась от гнева. — Всё это время! Все эти командировки! Я как дура ждала тебя, верила, что ты работаешь! А ты...
Она не смогла закончить фразу, слёзы хлынули из глаз.
— Даша, это всё не так, — Сергей поднялся, пытаясь обнять её. — Позволь мне объяснить.
Она оттолкнула его.
— Объяснить что? Что ты врал мне? Что изменял? Что твоя собственная мать не выдержала и рассказала мне правду, потому что ты даже ей врал?
В этот момент дверь распахнулась. На пороге стояла Татьяна Алексеевна.
— Что здесь происходит? — спросила она, переводя взгляд с сына на невестку.
— Мама, зачем? — Сергей смотрел на мать с отчаянием. — Зачем ты ей рассказала?
— Затем, что она имеет право знать, — отрезала Татьяна Алексеевна. — И затем, что я не воспитывала тебя лжецом.
В комнату заглянул встревоженный Иван Петрович.
— Что за крики? Что случилось?
— У твоего сына роман на стороне, вот что случилось! — бросила Татьяна Алексеевна. — И я видела их вместе в Москве!
— Серёжа, это правда? — потрясённо спросил Иван Петрович.
Сергей молчал, глядя в пол.
— Дашенька, я... — начал он, но Дарья выставила руку, останавливая его.
— Не надо. Просто не надо, — она вытерла слёзы. — Я не хочу слышать никаких оправданий.
Вечером того же дня Дарья сидела на кухне с Татьяной Алексеевной. Сергей и Иван Петрович ушли — отец увёл сына "проветриться", хотя скорее всего, они отправились в ближайшее кафе обсуждать ситуацию.
— Извини, что так вышло, — тихо сказала свекровь, пододвигая к Дарье чашку с чаем. — Может, не стоило тебе говорить.
— Нет, — Дарья покачала головой. — Вы правильно сделали. Я должна была знать.
Они помолчали.
— Я всегда считала, что вы на его стороне, — призналась Дарья. — Что для вас Серёжа всегда прав.
— Так и есть, — Татьяна Алексеевна слабо улыбнулась. — Он мой сын, и я всегда на его стороне. Но это не значит, что я закрываю глаза на его ошибки. Или что я позволю ему делать больно другим людям.
Она помешала чай ложечкой.
— Знаешь, когда Серёжа был маленький, он разбил вазу. Дорогую, хрустальную — подарок от моей бабушки. И соврал, что это кот. А у нас тогда даже кота не было, — она усмехнулась. — Я заставила его самого собирать осколки. Не потому что жалко вазу, а потому что нельзя врать и перекладывать вину на других. Даже если этих "других" не существует.
Дарья смотрела на свекровь новыми глазами. Всё это время она считала её чёрствой, требовательной, придирчивой. А сейчас видела перед собой просто женщину — уставшую, расстроенную, но принципиальную.
— Что вы теперь будете делать? — спросила Татьяна Алексеевна.
Дарья пожала плечами.
— Не знаю. Честно, не знаю.
— Это только твоё решение, — свекровь накрыла её руку своей. — Но что бы ты ни выбрала — я пойму. И поддержу.
— Почему? — Дарья подняла глаза. — Почему вы на моей стороне? Я же для вас... чужая.
— Чужая? — Татьяна Алексеевна покачала головой. — Нет, Даша. Ты член семьи. И останешься им, даже если... — она не закончила фразу.
— Даже если мы с Серёжей разведёмся?
— Даже если, — твердо кивнула свекровь. — Понимаешь, семья — это не только кровь. Это ещё и выбор. Я выбрала считать тебя дочерью. И не откажусь от этого, что бы ни случилось между вами.
В прихожей хлопнула дверь — вернулись мужчины. Дарья вздрогнула.
— Я не готова с ним разговаривать, — прошептала она.
— Не надо, — Татьяна Алексеевна сжала её руку. — Не сегодня. Вам обоим нужно время.
На следующее утро Сергей проснулся на диване в гостиной — Дарья не пустила его в спальню. Он лежал, глядя в потолок, и перебирал в голове события вчерашнего дня. Как всё могло так обернуться? Почему мать рассказала Даше? И что теперь делать?
Из кухни доносились голоса — Дарья и родители уже встали. Сергей нехотя поднялся, натянул домашние штаны и футболку, поплёлся умываться.
Когда он вошёл на кухню, разговор оборвался. Татьяна Алексеевна сидела рядом с Дарьей, Иван Петрович хмуро жевал бутерброд.
— Доброе утро, — пробормотал Сергей, избегая смотреть на жену.
Никто не ответил. Дарья молча поставила перед ним тарелку с яичницей и чашку кофе, затем снова села рядом со свекровью.
— Я вчера всё обдумала, — наконец произнесла она, глядя куда-то поверх головы мужа. — И решила, что нам нужно поговорить. Не сейчас, — она подняла руку, видя, что Сергей открыл рот. — Вечером. Когда ты вернёшься с работы.
— Дашка, давай сейчас, — взмолился Сергей. — Я не смогу весь день ходить и думать...
— А я смогла две недели жить и не знать, что мой муж мне изменяет? — холодно спросила Дарья. — Ничего, переживёшь один день. Вечером поговорим.
Она встала из-за стола.
— Татьяна Алексеевна, вы не против прогуляться? Я хотела показать вам новый сквер, который открыли возле дома.
Свекровь кивнула, поднимаясь следом.
— Конечно, Дашенька. С удовольствием.
Когда женщины ушли, Иван Петрович тяжело вздохнул.
— Эх, Серёжа, Серёжа, — он покачал головой. — Что ж ты натворил?
Сергей уткнулся лицом в ладони.
— Пап, всё не так просто.
— Куда уж проще? — хмыкнул отец. — Женат на одной, гуляешь с другой. Классика.
— Да не гуляю я! — воскликнул Сергей. — То есть... это было всего раз. Ну, может, два.
— Легче не становится, — отец сурово смотрел на сына. — Что теперь делать будешь?
— Не знаю, — честно ответил Сергей. — Зависит от того, что скажет Даша вечером.
— А ты чего хочешь?
Сергей задумался.
— Я не хочу её терять, — наконец сказал он. — Дашку. Не хочу.
— Тогда борись, — просто сказал Иван Петрович. — Только не ври больше. Ни ей, ни матери, ни себе.
Дарья и Татьяна Алексеевна шли по аллее нового сквера. Ранняя осень окрасила листья в золото и багрянец, воздух был свеж и прозрачен.
— Красиво тут, — заметила свекровь, оглядываясь. — И чисто.
— Да, недавно открыли, — кивнула Дарья. — Я сюда часто прихожу, когда нужно подумать.
Они присели на скамейку у фонтана. Мимо пробежала стайка детей, следом прошла молодая мама с коляской.
— Вы хотели детей? — неожиданно спросила Татьяна Алексеевна.
Дарья вздрогнула.
— Да. Хотели. Просто всё время откладывали — то ремонт, то работа, то...
— То командировки Серёжи, — закончила за неё свекровь.
Дарья кивнула.
— Знаете, — она сцепила пальцы, — я всё думаю — почему? Чего мне не хватало? Что я делала не так?
— Ох, Дашенька, — Татьяна Алексеевна покачала головой. — Это не ты. Это он. И дело даже не в той девушке. Дело в том, что он решил, будто может жить двойной жизнью — с тобой одна, с ней другая. И никто не узнает, и всем будет хорошо.
— Но почему вы рассказали? — Дарья повернулась к свекрови. — Вы же могли промолчать. Большинство матерей так и сделали бы.
Татьяна Алексеевна долго молчала, глядя на фонтан.
— Когда-то давно, — наконец произнесла она, — когда мы с Ваней только поженились, он мне изменил. С коллегой по работе. Я узнала случайно — нашла в кармане его пиджака помаду. Банально, да? — она невесело усмехнулась. — Я была беременна Серёжей, на седьмом месяце. И его мать, моя свекровь, знала об этой интрижке. Более того — прикрывала его.
Дарья ахнула.
— Однажды я услышала, как она говорит ему по телефону: "Всё в порядке, я сказала Тане, что ты у меня". А его не было дома двое суток, — Татьяна Алексеевна покачала головой. — Когда я спросила её напрямую, она соврала мне в лицо. Сказала, что я всё придумала, что гормоны на меня влияют.
Она повернулась к Дарье.
— Я тогда поклялась себе, что никогда не буду такой свекровью. Что никогда не буду прикрывать предательство и ложь, даже если предатель — мой собственный сын. Особенно если это мой сын.
Дарья молчала, потрясённая.
— Мы с Ваней тогда чуть не развелись, — продолжила Татьяна Алексеевна. — Я даже собрала вещи, хотела к родителям уехать. Но в итоге... в итоге мы справились. Он порвал с той женщиной, я нашла в себе силы простить. Не забыть — но простить.
— И вы никогда не жалели? — тихо спросила Дарья.
— О том, что осталась? — свекровь задумалась. — Нет. Никогда. Иван хороший человек, он оступился, но сумел это признать и исправить. А вот о том, что не высказала всё его матери — жалею до сих пор. Она умерла пять лет назад, а я так и не сказала ей, как мне было больно от её предательства.
Татьяна Алексеевна взяла Дарью за руку.
— Понимаешь, почему я рассказала тебе? Я не хочу, чтобы ты жила в неведении. Чтобы тебя обманывали. Ты заслуживаешь знать правду и сама решать свою судьбу.
Они посидели ещё немного, глядя на играющих детей и проходящих мимо людей. Каждый был погружён в свои мысли.
— Пойдёмте домой, — наконец сказала Дарья. — Становится холодно.
Когда Сергей вернулся с работы, родители деликатно ушли гулять, оставив их наедине. Дарья ждала мужа на кухне, перед ней стояла нетронутая чашка чая.
— Даш, — Сергей остановился на пороге, не решаясь войти. — Можно?
Она кивнула на стул напротив. Сергей сел, нервно барабаня пальцами по столу.
— Я всё обдумала, — начала Дарья, глядя ему прямо в глаза. — И у меня только один вопрос: почему?
Сергей тяжело вздохнул.
— Я сам не знаю, Даш. Правда не знаю.
— Не знаешь? — она приподняла бровь. — Серьёзно? Ты регулярно ездил в Москву к другой женщине и не знаешь, почему?
— Это было не регулярно, — возразил он. — Всего пару раз. Мы познакомились на конференции полгода назад. Она маркетолог, работает с нашей компанией. Ничего серьёзного, просто...
— Просто что? — холодно спросила Дарья. — Просто захотелось разнообразия? Просто она оказалась рядом, когда ты был далеко от дома? Просто что, Серёжа?
Он опустил глаза.
— Да. Наверное, так. Она была рядом, она восхищалась мной, а ты... ты всё время была занята. Работа, подруги, фитнес.
— То есть я виновата? — Дарья резко отставила чашку. — Я ходила на фитнес, поэтому ты решил переспать с другой?
— Нет! Я не это имел в виду, — Сергей провёл рукой по волосам. — Просто в какой-то момент мне показалось, что мы отдалились. Что тебе со мной... скучно.
— И вместо того, чтобы поговорить со мной, ты нашёл другую? — Дарья покачала головой. — Прекрасное решение, просто замечательное.
Они замолчали. За окном сгущались сумерки, на кухне стало темно, но никто не включал свет.
— Что теперь? — наконец спросил Сергей. — Ты... ты хочешь развестись?
Дарья долго смотрела на него, словно видела впервые.
— Не знаю, — честно ответила она. — Правда не знаю. Часть меня хочет собрать вещи и уйти прямо сейчас. А другая часть... — она сделала паузу. — Другая часть вспоминает, как мы познакомились. Как ты делал мне предложение. Как мы мечтали о детях.
Она потёрла виски.
— Твоя мама рассказала мне, что твой отец тоже изменял ей когда-то. И она простила. Но у них были совсем другие обстоятельства — она была беременна, они жили с его родителями.
— А ты? Ты сможешь простить? — осторожно спросил Сергей.
Дарья встала и подошла к окну.
— Я не знаю. Сейчас — точно нет. Может быть, со временем... — она обернулась. — Но для этого мне нужна правда. Вся правда, без утайки. И уверенность, что ты действительно хочешь быть со мной, а не просто боишься скандала и развода.
Сергей тоже поднялся.
— Я хочу быть с тобой, Даш. Я люблю тебя.
— Тогда докажи, — просто сказала она. — Не словами — делами.
Татьяна Алексеевна и Иван Петрович вернулись поздно. Войдя в квартиру, они замерли — в гостиной было темно и тихо.
— Дети уже спят, что ли? — шёпотом спросил Иван Петрович.
— Вряд ли, — Татьяна Алексеевна сняла пальто. — Скорее, разговаривают.
Она осторожно заглянула на кухню — пусто. Потом в гостиную — никого. Из спальни доносились приглушённые голоса.
— Вроде не ругаются, — с облегчением заметил Иван Петрович. — Уже хорошо.
Они устроились на кухне, стараясь не шуметь. Татьяна Алексеевна поставила чайник, достала печенье.
— Как думаешь, что будет? — спросил Иван Петрович, понизив голос.
— Не знаю, — Татьяна Алексеевна пожала плечами. — Но Дашенька сильная. Она справится в любом случае.
— А ты... ты не жалеешь, что рассказала ей?
Татьяна Алексеевна задумалась.
— Нет, — наконец ответила она. — Жалею, что пришлось это делать. Но не о самом поступке.
В этот момент на кухню вошли Сергей и Дарья. Они держались на расстоянии друг от друга, но хотя бы не выглядели враждебно.
— Вы вернулись, — Дарья слабо улыбнулась. — Чай будете?
— Не откажемся, — кивнул Иван Петрович, внимательно глядя на сына. — Ну что, поговорили?
Сергей кивнул, не поднимая глаз.
— Поговорили, — подтвердила Дарья, доставая ещё две чашки. — И решили, что... — она бросила взгляд на мужа, — что нам нужно время. Чтобы всё обдумать. Чтобы решить, что дальше.
— Правильно, — одобрила Татьяна Алексеевна. — Такие решения нельзя принимать сгоряча.
— А пока, — продолжила Дарья, — Серёжа поживёт отдельно. У Кости, своего друга.
Сергей уныло кивнул.
— Я уже собрал вещи, — сказал он. — Завтра утром поеду к нему.
— А вы... — Дарья повернулась к свекрови. — Вы можете остаться ещё на пару дней? Если хотите, конечно.
Татьяна Алексеевна удивлённо подняла брови.
— Конечно, Дашенька. Если тебе так будет легче.
— Будет, — Дарья благодарно кивнула. — Мне сейчас... не хочется быть одной.
Прошло три месяца. Наступила зима, улицы покрылись снегом, витрины магазинов украсились к Новому году.
Дарья возвращалась с работы поздно. Последние недели выдались тяжёлыми — аврал на проекте, бессонные ночи, постоянные переговоры с клиентами. Она устала так, что едва переставляла ноги.
Открыв дверь квартиры, Дарья замерла на пороге. Из кухни доносились голоса и запах свежей выпечки. Она осторожно заглянула туда и увидела Татьяну Алексеевну, колдующую над плитой.
— Вы приехали! — воскликнула Дарья, бросаясь обнимать свекровь. — Почему не предупредили?
— Хотели сделать сюрприз, — улыбнулась Татьяна Алексеевна. — Иван у соседа твоего, шахматы гоняют. А я вот пироги затеяла.
С тех пор, как Сергей съехал, родители регулярно навещали Дарью. Иногда на выходные, иногда на целую неделю. Татьяна Алексеевна звонила каждый день, интересовалась делами, давала советы — не навязчиво, а деликатно, если Дарья сама спрашивала.
— Как ты? — спросила свекровь, усаживая Дарью за стол и наливая ей чай. — Выглядишь уставшей.
— Так и есть, — Дарья потёрла глаза. — На работе завал, еле справляемся.
— А Серёжа? — осторожно поинтересовалась Татьяна Алексеевна. — Вы общаетесь?
Дарья кивнула.
— Иногда. Он звонит, спрашивает, как дела. Несколько раз приглашал в кино, в кафе. Я пока отказываюсь.
— Почему? — Татьяна Алексеевна присела рядом. — Ты не готова его видеть?
— Не в этом дело, — Дарья помешала чай. — Просто... я не знаю, чего хочу. Иногда мне кажется, что всё кончено, что я никогда не смогу ему доверять. А иногда... я скучаю по нему. По тому, каким он был. Или каким я его считала.
Татьяна Алексеевна понимающе кивнула.
— Тебе нужно время, это нормально.
— А как вы? — Дарья подняла глаза на свекровь. — Вы общаетесь с ним?
— Конечно, — Татьяна Алексеевна вздохнула. — Он мой сын, что бы ни случилось. Сначала он обижался, не хотел разговаривать. Потом смирился. Даже спасибо сказал — представляешь?
— За что?
— За то, что я рассказала тебе правду. Сказал, что так правильно. Что он бы сам никогда не признался и продолжал бы врать, пока всё не зашло слишком далеко.
Дарья задумчиво смотрела в окно. За стеклом кружились снежинки, на соседнем доме уже зажглись новогодние гирлянды.
— Знаете, — наконец сказала она, — я всегда думала, что измена — это конец. Что после такого невозможно остаться вместе. А сейчас... не знаю. Может быть, это просто этап? Кризис, через который проходят многие пары?
— Может быть, — согласилась Татьяна Алексеевна. — У всех по-разному. Кто-то не может простить и правильно делает — потому что измена была лишь симптомом более глубоких проблем. А кто-то находит в себе силы начать заново — и тоже правильно делает, если обе стороны этого хотят.
Она накрыла руку Дарьи своей.
— Главное, чтобы ты сама была уверена в своём решении. Чтобы потом не жалела — ни о том, что ушла, ни о том, что осталась.
В прихожей хлопнула дверь — вернулся Иван Петрович.
— О, Дашенька приехала! — обрадовался он, заглядывая на кухню. — А у меня для тебя новость. Угадай, кого я встретил у подъезда?
Он отступил в сторону, и на пороге кухни появился Сергей — с огромным букетом и виноватой улыбкой.
— Привет, — сказал он. — Можно войти?
Дарья растерянно посмотрела на свекровь. Та еле заметно кивнула и поднялась из-за стола.
— Пойдём, Ваня, — она потянула мужа за рукав. — Прогуляемся ещё. Кажется, у детей есть о чём поговорить.
Когда родители ушли, Сергей неловко переминался с ноги на ногу у порога кухни, не решаясь войти без приглашения.
— Проходи, — наконец сказала Дарья. — Чаю?
— Спасибо, — он осторожно сел напротив. — Как ты?
— Нормально, — она пожала плечами. — Работаю много. А ты?
— Тоже работаю, — Сергей покрутил в руках чашку. — Даш, я... я скучаю. Очень.
Дарья молчала, глядя в окно.
— И я понимаю, что сам виноват, — торопливо продолжил он. — Что предал тебя, обманул. Но я... я всё осознал. Правда. И хочу всё исправить.
— Как? — она наконец посмотрела на него. — Как ты собираешься исправлять то, что уже случилось?
— Никак, — честно ответил Сергей. — Я не могу изменить прошлое. Но я могу доказать, что больше такого не повторится. Что я изменился.
— И как я могу в это поверить? — Дарья покачала головой. — Как я могу быть уверена?
Сергей достал из кармана конверт.
— Вот, — он положил его на стол. — Я ходил к психологу. Как ты советовала. Три месяца, дважды в неделю. Здесь заключение и рекомендации.
Дарья удивлённо приподняла брови.
— И что он тебе сказал, этот психолог?
— Она, — поправил Сергей. — Она сказала, что я боюсь близости. Настоящей близости, когда нужно быть уязвимым, открытым. Что я привык получать одобрение за успехи, за достижения, а не просто за то, что я есть. И что та женщина... она просто восхищалась мной, моим статусом, должностью. А ты — ты видишь меня настоящего. Со всеми недостатками. И это... пугает.
Дарья задумчиво смотрела на мужа.
— И что ты собираешься с этим делать?
— Я уже делаю, — Сергей вздохнул. — Учусь говорить о своих чувствах. О страхах, сомнениях. Учусь просить о помощи, когда она нужна, а не делать вид, что всё в порядке.
Он помолчал.
— Знаешь, я много думал о том, что сказала мама. О том, почему она рассказала тебе. И она права — нельзя строить отношения на лжи. Даже если кажется, что так проще, безопаснее.
Дарья долго смотрела на него, словно пыталась разглядеть что-то важное в его глазах.
— Я не знаю, Серёж, — наконец сказала она. — Я правда не знаю, смогу ли снова тебе доверять.
— Я понимаю, — он кивнул. — И не тороплю тебя. Просто... может, мы попробуем начать сначала? Не жить вместе, а просто... встречаться? Как раньше, когда только познакомились?
Дарья невольно улыбнулась, вспомнив их первые свидания — кино, прогулки по набережной, долгие разговоры за чашкой кофе.
— Не знаю, — повторила она, но уже не так уверенно. — Может быть.
— Завтра в "Мечте" показывают ту французскую комедию, которую ты хотела посмотреть, — осторожно сказал Сергей. — Я купил билеты. На всякий случай.
Дарья покачала головой, но в глазах мелькнула искра интереса.
— Ты неисправим.
— Так что? — он с надеждой посмотрел на неё. — Сходим?
Дарья долго молчала, обдумывая ответ. Потом медленно кивнула.
— Хорошо. Но только кино, ничего больше. И это не значит, что я...
— Я знаю, — поспешно сказал Сергей. — Это просто кино. Без обязательств.
Весна пришла неожиданно рано. Уже в марте растаял снег, проклюнулась первая трава, набухли почки на деревьях. Дарья стояла у окна в квартире свекрови, наблюдая, как во дворе мальчишки гоняют мяч.
— Чай готов, — Татьяна Алексеевна поставила на стол две чашки. — Садись, остынет.
Дарья благодарно кивнула и села напротив. За последние полгода они с бывшей свекровью стали как настоящие подруги — созванивались почти каждый день, раз в месяц Дарья приезжала к ним в гости, иногда они вдвоём ходили в театр или на выставки.
— Как Серёжа? — спросила Татьяна Алексеевна, помешивая чай. — Вы виделись на неделе?
— Да, — Дарья улыбнулась. — Ходили в парк, потом ужинали у меня. Он приготовил ризотто — представляешь? Сам! Даже рецепт не спрашивал, нашёл в интернете.
Татьяна Алексеевна усмехнулась.
— Надо же, а раньше и яичницу сделать не мог без подсказки.
— Он многому научился за эти месяцы, — Дарья покачала головой. — Готовить, гладить рубашки. Даже носки сам стирает!
— И на том спасибо, — рассмеялась свекровь. — А как у вас... вообще? Вы поговорили о будущем?
Дарья вздохнула.
— Он хочет вернуться. Постоянно намекает. Но я...
— Ты боишься, — закончила за неё Татьяна Алексеевна. — Это понятно.
Они помолчали. За окном щебетали птицы, с улицы доносились детские голоса и шум проезжающих машин.
— Знаешь, — наконец сказала Татьяна Алексеевна, — когда мы с Ваней помирились, я тоже боялась. Каждый раз, когда он задерживался с работы, каждый раз, когда звонил и говорил, что будет поздно, я думала — а вдруг опять? Вдруг он снова с ней?
— И как вы справились? — тихо спросила Дарья.
— Время, — просто ответила свекровь. — Просто время. Постепенно я начала доверять ему снова. Потому что он каждый день доказывал, что изменился. Не словами — поступками.
Она сделала глоток чая.
— Но знаешь, что самое важное? Я поняла, что даже если он снова предаст меня — я справлюсь. Выживу. Буду в порядке. И это знание... оно даёт свободу. Ты больше не боишься потерять человека, потому что знаешь — ты и без него целая.
Дарья задумчиво смотрела в чашку.
— А вы счастливы? С Иваном Петровичем?
— Счастливы, — Татьяна Алексеевна улыбнулась. — По-своему, по-стариковски. Но да, счастливы. И знаешь, что ещё? Я благодарна за тот кризис. Он сделал нас сильнее. Заставил разговаривать по-настоящему, слышать друг друга.
В прихожей хлопнула дверь — вернулся Иван Петрович из магазина. Следом за ним вошёл Сергей с большим букетом тюльпанов.
— Смотри, кого встретил! — радостно объявил Иван Петрович.
— Привет, — Сергей протянул букет Дарье. — Решил заехать, проведать родителей. И тебя заодно.
Дарья приняла цветы, улыбаясь.
— Спасибо. Красивые.
— Ну, мы с Ваней на кухню, — Татьяна Алексеевна поднялась, подмигнув невестке. — Продукты разбирать.
Когда они остались одни, Сергей сел рядом с Дарьей.
— Я скучал, — просто сказал он.
— Мы виделись три дня назад, — она покачала головой, но в глазах плясали смешинки.
— Для меня это вечность, — серьёзно ответил Сергей.
Он помолчал, собираясь с мыслями.
— Даш, я понимаю, что, может быть, ещё рано. Но я хотел спросить... Ты не думала о том, чтобы... ну, попробовать снова? По-настоящему?
Дарья долго смотрела на него, на его знакомое, родное лицо. Человек напротив был и прежним Серёжей, которого она полюбила когда-то, и одновременно — новым, повзрослевшим, научившимся отвечать за свои поступки.
— Думала, — наконец сказала она. — Много думала.
— И? — он затаил дыхание.
— И я не знаю, что будет дальше, — честно ответила Дарья. — Не знаю, сработает ли у нас. Но я готова попробовать. День за днём. Шаг за шагом. Без обещаний и гарантий — просто честно.
Сергей протянул руку и осторожно, словно боясь спугнуть, коснулся её пальцев.
— Это всё, о чём я прошу, — тихо сказал он. — Шанс. Возможность доказать, что я изменился. Что мы можем быть счастливы — по-настоящему, без лжи.
Дарья сплела свои пальцы с его.
— Знаешь, кого нам нужно поблагодарить? — она кивнула в сторону кухни, где о чём-то тихо переговаривались свекровь и свёкор. — Твою маму. За то, что у неё хватило смелости сказать правду. Даже если эта правда была болезненной.
Сергей кивнул.
— Я уже поблагодарил. И буду благодарить всю жизнь.
За окном светило весеннее солнце, во дворе шумели дети, а с кухни доносился смех родителей. Дарья смотрела на мужа и думала, что жизнь — странная штука. Иногда нужно пройти через боль и предательство, чтобы найти настоящую близость. Иногда нужно потерять что-то, чтобы по-настоящему это оценить.
Она не знала, что ждёт их впереди. Сможет ли она когда-нибудь забыть о предательстве Сергея? Сможет ли снова полностью ему доверять? Но сейчас, в эту минуту, ей было достаточно знать, что они оба хотят попробовать. Честно, без иллюзий, день за днём строить что-то новое на руинах старого.
И как ни странно, именно свекровь, которую она когда-то считала врагом, помогла ей найти в себе силы для этого нового начала.