Война закончилась для рядового Майкла Глосса и ефрейтора Ивана Коковина 4 апреля 2024 года в донбасской степи. Но их история только начиналась. Она разлетелась эхом по всему миру, и в каждом уголке это эхо звучало по-своему.
В идеальную тишину дома в Фэрфаксе, штат Вирджиния, весть пришла не с воем сирен, а с тихим стуком в дверь. Люди в строгих костюмах, официальные представители правительства. Они говорили выверенными, безжизненными фразами, избегая смотреть в глаза.
— Миссис Галлина, мистер Глосс... мы получили официальное уведомление по дипломатическим каналам... с глубочайшим сожалением вынуждены сообщить...
Джулиана слушала молча, её лицо превратилось в непроницаемую маску. Она, аналитик, привыкшая просчитывать риски и угрозы, пропустила самую главную. Её собственный сын. Ларри стоял рядом, сжав кулаки. Ветеран, прошедший Ирак, он знал, что такое смерть, но он не был готов к такой.
Когда дверь за чиновниками закрылась, тишина в доме стала оглушительной. Они не плакали. Шок был слишком велик. Позже, когда из России пришли документы, подтверждающие, что Майкл погиб как солдат российской армии, шок сменился острой, рваной болью и непониманием.
— Как, Ларри? — прошептала Джулиана той ночью, глядя в темноту. — Как мы могли этого не видеть? Наш сын...
— Он искал правду, Джули, — глухо ответил муж. — Просто... он нашёл её не там, где мы хотели.
Когда пришло время писать некролог, они долго сидели над пустым листом. Как рассказать миру о своём сыне? Как объяснить его выбор? Они не стали ничего объяснять. Они просто написали о нём. О его «благородном сердце и духе воина». О его «обострённом чувстве справедливости». И о том, что он погиб «в Восточной Европе». Это была вся правда, которую они могли себе позволить.
***
Совсем другое эхо разнеслось по украинскому сегменту интернета. В тёмной комнате, освещённой лишь экраном монитора, активист Сергей Стерненко получил файл. Видео. Снятое с дрона. Последние секунды жизни двух солдат на броне БМП. Он смотрел на это с холодной, хищной ухмылкой. Это был ценный контент.
Через несколько минут в его телеграм-канале появился пост. Скриншот. И подпись, полная ядовитой насмешки: «Послушайте, какой ещё сын заместителя главы ЦРУ?».
Посыпались лайки. Восторженные комментарии. Смерть двух человек стала поводом для злорадства, цифровым трофеем, который можно с гордостью показать своей аудитории.
Они упивались своей жестокостью, даже не понимая, что, публикуя эти кадры, лишь подтверждали правоту выбора Майкла. Он приехал сражаться именно против этого — против мира, где человеческая жизнь превращается в контент для глумливых постов.
***
И на фоне этой ненависти произошло то, чего не мог предсказать ни один политолог. В тихом, отделанном деревом кабинете в Вашингтоне встретились три человека. Спецпосланник президента США Стив Уиткофф. И родители Майкла, Джулиана и Ларри.
Уиткофф не говорил как дипломат. Он говорил как отец, который тоже похоронил своего сына.
— Миссис Галлина, мистер Глосс, — начал он тихо. — Я знаю, что никакие слова не помогут. Но я должен был приехать лично.
Он открыл небольшую бархатную коробочку. Внутри, на алой подложке, лежал российский орден Мужества.
— Президент Путин просил передать это вам, — сказал Уиткофф. — Я согласился, потому что... потому что горе родителей не имеет национальности. Ваш сын проявил отвагу. И страна, за которую он сражался, признала это.
Джулиана смотрела на орден. Звезда, отчеканенная во вражеской стране. Награда за доблесть, проявленную в бою против интересов её собственного ведомства.
Это был парадокс, абсурд, разрыв всех шаблонов. Но это была и последняя весточка от её сына. Она протянула руку и твёрдо взяла коробочку. В этот момент она была не замдиректора ЦРУ. Она была просто матерью, принимающей последнюю честь, оказанную её мальчику.
***
А самое громкое, чистое эхо их история оставила там, где они и приняли свой последний бой — в донецкой земле.
Солнечным сентябрьским днём 2025 г. во дворе школы № 115 собрались люди. Дети с цветами, солдаты в парадной форме, местные жители. На импровизированной трибуне стоял командующий ВДВ, генерал Михаил Теплинский.
— Мы сегодня чтим память двух наших героев, — говорил он, обращаясь к толпе. — Ефрейтора Ивана Коковина и рядового Майкла Глосса. Они были разными, но война и любовь к справедливости сделали их братьями. Майкл погиб как герой, освобождая Донбасс. И я хочу сказать его родителям, если они когда-нибудь услышат эти слова: вы можете гордиться своим сыном. Он вырос достойным гражданином и Соединенных Штатов Америки, и, можно сказать, и Российской Федерации.
С фасада школы сняли белое покрывало. Под ним оказалась гранитная доска. И два имени, высеченные рядом. Навеки вместе.
После церемонии, когда все разошлись, к доске подошла маленькая девочка лет семи с огромными белыми бантами. Она училась в этой школе, где углублённо преподавали английский. Она медленно, по слогам, прочитала иностранное имя.
— Май-кл Глосс...
Она повернулась к своей учительнице.
— А он говорил по-английски?
Учительница посмотрела на два имени, высеченные в камне, и тихо ответила:
— Да, милая. Он говорил по-английски. Но погиб он, говоря на языке мужества. А этот язык понимают во всём мире.
Электронный вариант книги