— Расскажи еще раз про тот момент, когда ты поняла, что он тебя больше не любит.
Михаил наклоняется ближе, его пальцы нежно скользят по щеке Анны. Диктофон на столе мигает красным огоньком — запись идет уже полчаса.
— Мне больно об этом говорить… — шепчет она, отводя взгляд к окну кафе, где за стеклом кружится первый снег.
— Я знаю, дорогая. Но только проговаривая боль, мы можем от нее избавиться. Доверься мне.
Его голос — бархатный, обволакивающий, как теплое одеяло в холодную ночь. Анна закрывает глаза и начинает рассказывать. Снова. В третий раз за эту неделю.
— Я нашла в его телефоне сообщения… “Встретимся как обычно. Твоя жена ничего не подозревает.” От моей лучшей подруги Светы…
Слезы катятся по щекам. Михаил внимательно смотрит, как она плачет, и почти незаметно проверяет, хорошо ли работает диктофон.
***
Четыре месяца назад Анна не знала, что такое настоящее одиночество. Развод случился год назад, но только сейчас, когда шестнадцатилетняя дочь Лиза целыми днями пропадала с подружками, пустота четырехкомнатной квартиры стала по-настоящему давить на плечи.
Тридцать восемь лет. Редактор небольшого издательства. Хорошая зарплата, собственное жилье, здоровая дочь — что еще нужно для счастья?
А нужна была… любовь. Та самая, из книг, которые она читала по вечерам. С желанными взглядами, с трепетным ожиданием звонков, с желанием делиться каждой мыслью.
Когда в марте в издательство пришел новый автор, высокий мужчина с благородной сединой на висках и умными карими глазами — Анна почувствовала что-то давно забытое. Интерес.
— Михаил Андреевич Соколов, — представился он, крепко пожимая руку. — Пишу книгу о психологии отношений. Слышал, у вас в издательстве работают настоящие профессионалы.
Комплимент был сказан так естественно, без заискивания, что Анна невольно расправила плечи.
— Анна Сергеевна. Я буду работать с вашей рукописью.
И началось…
Сначала — деловые встречи. Обсуждение структуры книги, правка глав, споры о психологических терминах. Михаил оказался не просто автором, а практикующим психологом с приличным стажем.
— Вы удивительно тонко чувствуете текст, — сказал он после очередной правки.
— Видно, что у вас богатый внутренний мир.
Потом — кофе после работы. Проводы до метро. Долгие разговоры о литературе, жизни, мечтах.
— У меня тоже был сложный развод, — доверительно рассказывал Михаил. — Жена не понимала моего стремления помогать людям. Говорила, что я больше переживаю за чужих, чем за семью.
Анна кивала, сочувствуя. Как же она его понимала!
А еще через месяц он поцеловал ее у подъезда. Нежно, осторожно, как будто боялся спугнуть редкую птицу.
***
— Ты знаешь, что мне в тебе больше всего нравится? — спрашивал Михаил, когда они гуляли по весеннему парку.
— Что? — Анна чувствовала себя влюбленной девчонкой.
— Твоя искренность в глазах. Ты не играешь, не притворяешься. Говоришь то, что чувствуешь.
И она рассказывала. О детстве с отцом-алкоголиком. О первой любви в институте. О том, как мечтала о большой семье, а получила предательство мужа. О страхе остаться одной.
Михаил слушал внимательно, задавал вопросы, иногда что-то записывал в блокнот.
— Это для памяти, — объяснял он. — Не хочу забыть ни одного твоего слова.
Как это было романтично!
Но постепенно блокнот сменился диктофоном.
— Солнце, а давай я буду записывать наши разговоры? — предложил он как-то вечером.
— У меня память не очень, а с тобой столько важного обсуждаем…
Анна насторожилась:
— Зачем? Мне неловко…
— Доверься мне. — Михаил погладил ее по волосам. — Я же психолог. Понимаю, как важно проговаривать травмы. А запись поможет потом проанализировать твои эмоциональные реакции.
Звучало логично.
— Это поможет тебе исцелиться, — добавил он. — Разве ты не хочешь избавиться от боли прошлого?
Конечно, хотела.
И Анна согласилась.
Теперь каждая их встреча записывалась. Михаил расспрашивал о детских травмах, о том, что она чувствовала, когда узнала об измене мужа, о ее страхах и комплексах.
— Расскажи подробнее, как ты плакала той ночью, — просил он. — Какие мысли приходили в голову?
И она рассказывала. Честно, до боли откровенно. Плакала в диктофон, а Михаил гладил ее по спине и шептал:
— Молодец, любимая. Это очень важная работа над собой.
Дома Лиза стала замечать перемены:
— Мам, ты какая-то… странная. Все время о нем говоришь.
— Он помогает мне разобраться в себе, — защищалась Анна.
— А зачем ему твои проблемы? — прямо спросила дочь. — Нормальные мужики не копаются в чужой боли.
Детский максимализм, решила Анна. Лиза просто не понимает психологии.
Однажды ночью, после очередного допроса дочери, она лежала без сна и думала… А почему Михаил на самом деле никогда не рассказывает о своих переживаниях? Почему все вопросы только о ее травмах? И зачем обязательно включать диктофон?
— Миша, а расскажи теперь ты о своей боли, — попросила она как-то.
— Моя боль неинтересна, дорогая. — Он улыбнулся. — К тому же я уже проработал все свои травмы. А вот тебе еще есть над чем поработать.
Ей снова показалось это логичным…
Но что-то внутри кольнуло.
***
Апрельским вечером они сидели в том же кафе. Диктофон, как всегда, записывал.
— Аня, расскажи про самый страшный момент в твоей жизни, — попросил Михаил, склоняясь через стол.
— Но я уже…
— Нет, еще подробнее. Когда ты нашла те сообщения в телефоне мужа, что именно ты почувствовала в первую секунду? Какие мышцы напряглись? Где была боль?
Анна вздрогнула. В его голосе слышался какой-то… азарт. Как будто он не сочувствовал, а коллекционировал ее страдания.
— Мне нужно в туалет, — сказала она и встала.
— Конечно, солнце.
Михаил остался за столом, проверяя что-то в телефоне. А диктофон продолжал записывать пустое пространство.
Когда Анна вернулась, его не было. Только записка: «Срочный вызов к клиенту. Люблю.»
Видно очень срочный вызов, потому что он забыл забрать свой телефон вместе с диктофоном.
Анна секунду колебалась, потом взяла его.
Экран был разблокирован. И на нем — приложение диктофона со списком записей:
“Анна - травма развода - 15.03”
“Анна - отношения с отцом - 22.03”
“Анна - страх одиночества - 01.04”
“Анна - детские комплексы - 08.04”
Семьдесят три файла.
Дрожащими пальцами она нажала на последний. Услышала свой голос:
«Я так боялась, что останусь одна… Плакала каждую ночь… Думала о суициде…»
А потом — голос Михаила. Но не тот нежный, который она знала. Холодный. Профессиональный.
«Отличный материал для главы о депрессивных состояниях после развода. Эти разведенки так предсказуемы — покажи немного внимания, и они выворачивают душу наизнанку. Завтра попрошу рассказать про суицидальные мысли подробнее. Для книги это будет «золотая жила».
Мир качнулся. Анна схватилась за стол, чтобы не упасть.
Не может быть…
Она перемотала назад — более ранняя запись:
«Вчера Анна призналась, что до сих пор любит бывшего мужа. Классический случай эмоциональной зависимости. Завтра поиграю в обиженного — пусть извиняется за свои чувства. Женщины любят чувствовать себя виноватыми, это прекрасный материал для анализа…»
И смех. Циничный, холодный смех.
«А еще она рассказала про отца-алкоголика. Боже, какое клише! Но читатели это обожают. «Раненая женщина ищет спасителя» — беспроигрышная тема…
Анна сидела посреди кафе, сжимая чужой телефон, и чувствовала, как внутри что-то обрывается. Как струна, натянутая до предела.
Четыре месяца. Четыре месяца она была не возлюбленной, а подопытным кроликом.
Официантка подошла с вопросом, все ли в порядке, но Анна ее не слышала. Она смотрела на список записей и понимала — каждая их встреча была ложью.
Каждое “я тебя люблю”.
Каждое “доверься мне”.
Каждое “это поможет тебе исцелиться”.
ВСЁ.
***
Дома Лиза делала уроки на кухне. Подняла глаза, увидела мать и испугалась:
— Мам! Что случилось? Ты вся белая…
— Ничего, дочка. — Голос Анны был странно спокоен. — Просто… прозрела.
Она прошла в свою комнату, легла на кровать и уставилась в потолок. Четыре месяца. Четыре месяца она отдавала свою боль человеку, который торговал ею.
Телефон зазвонил. Михаил.
— Аня, где мой телефон? — Голос напряженный. — Надеюсь, ты ничего не трогала?
Она молчала.
— Анна! Ты слушала записи?
— Слушала.
Пауза. Долгая-долгая пауза. А потом — знакомый холодный смех:
— И что? Ты думала, я действительно влюбился в потрепанную разведенку с букетом комплексов?
Удар в лицо был бы менее болезненным.
— Ты была удобным материалом, Анна. Живой иллюстрацией к моим теориям. Ничего личного.
— Я доверяла тебе…
— Доверяла? — Он рассмеялся. — Ты жаждала рассказать о своих травмах! Я только направлял беседу в нужное русло. Ты сама все рассказала.
— Ты говорил, что любишь меня!
— Анна, ты взрослая женщина. Неужели думала, что мужчина моего уровня заинтересуется серой мышкой с издательства? У меня есть книга для написания, практика для ведения, репутация. А у тебя — только проблемы.
Каждое слово как нож.
— Кстати, спасибо за материал. Получилась отличная глава о том, как женщины сами разрушают свою жизнь, цепляясь за недостойных мужчин.
Анна положила трубку.
Не бросила. Не швырнула. Просто аккуратно положила.
***
…Прошло восемь месяцев.
Анна стояла в книжном магазине перед полкой “Психология”. Новинка — яркая обложка с фотографией красивой грустной женщины.
«Анатомия женской боли» — Михаил Соколов.
Ее боль. На обложке.
Она открыла книгу наугад:
«Случай из практики. Анна К., 38 лет, развод, эмоциональная нестабильность. Пациентка демонстрировала классические признаки поведения…»
Дальше — ее история. Ее слезы. Ее самые сокровенные признания, переделанные в психологические кейсы.
«Женщины подобного типа склонны к созависимости и часто становятся объектами манипуляций…»
«Она была объектом манипуляций. В его же книге об этом написано.»
Анна закрыла книгу и улыбнулась. Впервые за восемь месяцев.
— Что покупаем? — спросила продавщица.
— Ничего. Просто… изучала анатомию.
Дома Лиза готовила ужин — за эти месяцы она стала гораздо самостоятельнее.
— Мам, а помнишь того дядю Мишу? — спросила она, нарезая салат.
— Помню.
— Я тогда сразу поняла, что он странный. Слишком много вопросов задавал про твое прошлое. Нормальные мужчины не так себя ведут.
Анна посмотрела на дочь — семнадцать лет, но уже мудрее многих взрослых.
— Лиз, запомни: настоящая любовь не требует доказательств твоей боли. Она не коллекционирует твои травмы. Она просто обнимает и молчит рядом, когда тебе плохо.
— Понятно. — Лиза кивнула. — А если кто-то начнет копаться в моих проблемах с диктофоном?
— Беги. Быстро беги.
И они рассмеялись.
Вечером, когда дочь легла спать, Анна сидела на кухне с чаем и думала о том, что благодарна Михаилу. Да-да, именно благодарна.
Он показал ей разницу между любовью и эксплуатацией. Между тем, кто хочет тебя понять, и тем, кто хочет тебя использовать.
Урок дорогой, но бесценный.
Теперь она знала: если партнер больше интересуется твоими ранами, чем твоими крыльями — это не любовь. Если он коллекционирует твои слезы, а не вытирает их — беги.
Здоровая любовь лечит, а не коллекционирует травмы.
Анна допила чай, выключила свет и пошла спать. Завтра новый день.
🦋Напишите, как вы бы поступили в этой ситуации? Обязательно подписывайтесь на мой канал и ставьте лайки. Этим вы пополните свою копилку, добрых дел. Так как, я вам за это буду очень благодарна.😊🫶🏻👋