Ухаб, и храп, и храм-хибара, И скрип арбы, и рябь рябин. Из риса русская опара: Славянский островок Харбин. Чужая речь, глаза косые, На рынке азиатский гам. И все же споры о России В «Чураевке» по четвергам. Всё те же бабки на крылечке, Во льду январском – иордань. И даже имя дальней речки Такое русское: Мудань. Здесь наши – хамство и культура. И свежий экземпляр «Зари». А думы к берегам Амура Бегут, как воды Сунгари. Мы, слово русское храня, Несли его под снегопадом, Как искры, спрятав по лампадам Свет благодатного огня.
Ухаб, и храп, и храм-хибара,
И скрип арбы, и рябь рябин.
Из риса русская опара:
Славянский островок Харбин.
Чужая речь, глаза косые,
На рынке азиатский гам.
И все же споры о России
В «Чураевке» по четвергам.
Всё те же бабки на крылечке,
Во льду январском – иордань.
И даже имя дальней речки
Такое русское: Мудань.
Здесь наши – хамство и культура.
И свежий экземпляр «Зари».
А думы к берегам Амура
Бегут, как воды Сунгари.
Мы, слово русское храня,
Несли его под снегопадом,
Как искры, спрятав по лампадам
Свет благодатного огня.