Лондон, темная ночь 1411 года. В переулке скрипит телега, груженная странным скарбом: деревянные ковши на длинных рукоятках, толстые канаты, пустые бочки. Возница Генри Айвори проверяет снаряжение в последний раз.
— Джек, Том, собирайтесь, — шепчет он двум помощникам. — Сегодня ночью заработаем больше, чем каменщик за два месяца.
Это не хвастовство, а простая арифметика. Судебные документы сохранили точные цифры: за эту смену Генри получит 41 шиллинг 8 пенсов. Квалифицированный рабочий зарабатывал столько за девять недель тяжелого труда от рассвета до заката.
А ведь работает Айвори всего несколько ночей в месяц. График гибкий, зарплата космическая по тем временам, конкуренции практически нет. Идеальная работа, если бы не одна маленькая деталь.
Телега останавливается у богатого дома. Хозяин уже ждет с фонарем и кошельком наготове. В подвале его особняка проблема: выгребная яма переполнена до краев.
— Быстрее, — торопит торговец. — До рассвета управиться надо. Не дай бог соседи узнают, что я на золотарей потратился.
Золотари. Именно так называли тех, кто понимал главный секрет средневекового бизнеса: самые грязные руки приносят самые чистые деньги.
Золотая лихорадка задом наперед
В 1466 году к лондонским властям пришел предприниматель по имени Джон Лавголд. У него было деловое предложение, от которого чиновники не смогли отказаться.
— Господа, — сказал Лавголд, раскладывая на столе документы, — я готов взять на себя все заботы о чистоте города. На десять лет. За эксклюзивные права.
Речь шла о монополии на очистку всех выгребных ям Лондона. Цена вопроса — 2 шиллинга 2 пенса за тан. Это меньше, чем просили конкуренты, но объемы обещали быть колоссальными.
В те времена 30 000 лондонцев довольствовались всего 16 общественными туалетами. Остальные справляли нужду в частные выгребные ямы, которые требовали регулярной очистки. Спрос был гарантирован самой природой человека.
— Работать будем только по ночам, — уточнил Лавголд. — С девяти вечера до пяти утра. Чтобы горожан не беспокоить.
На самом деле ночной график объяснялся проще: днем никто не выносил зловоние от телег, груженных человеческими экскрементами. А ночью что не увидишь, того и не было.
Золотари получили свое прозвище не случайно. Они первыми поняли, что отходы жизнедеятельности человека стоят настоящих денег. Фермеры платили хорошие деньги за "ночную землю" — так деликатно называли содержимое выгребных ям. Удобрение получалось первоклассное: без семян сорняков, богатое азотом.
При дворе королевы Елизаветы золотари зарабатывали 6 пенсов в день. Для сравнения: каменщики получали 5 пенсов за тяжелую дневную смену. А золотари работали всего 8 часов в сутки, да и то не каждую ночь.
— Странная это профессия, — бормотал придворный летописец, записывая расходы казны. — Люди за грязную работу больше получают, чем мастера за чистую.
Но экономическая логика была железной. Желающих заниматься таким делом находилось мало, а потребность в услугах росла вместе с городами. Редкий товар всегда дорого стоит, даже если этот товар — готовность копаться в дерьме.
К тому же золотари работали без всяких гильдий и корпораций. Это были свободные предприниматели, устанавливавшие цены по законам рынка. А рынок диктовал: плати хорошо, или задохнись в собственных отходах.
Инструменты и технологии ночного бизнеса
Ричард Рейкер проверил веревку в последний раз. Толстая, надежная — выдержит и человека, и полное ведро. Рядом лежали его рабочие инструменты: длинные деревянные черпаки, несколько коротких лопат, дюжина восковых свечей.
— Мальчишки, готовы? — крикнул он двум подросткам. — Сегодня работаем в глубокой яме. Без вас не справлюсь.
Дети были неотъемлемой частью технологического процесса. Взрослый мужчина не пролез бы в узкие каменные колодцы, которые служили выгребными ямами в богатых домах. А мальчишка 12-14 лет проскочит везде, да еще и ведро наверх поднимет.
Работали бригадами по три-четыре человека. Один спускался в яму с черпаком, другой стоял наверху с веревкой, остальные носили полные бочки к телеге. Без четкой координации можно было и задохнуться от газов, и утонуть в нечистотах.
Именно так погиб коллега Ричарда в 1326 году. Тоже звали Ричардом, но прозвали Рейкером — от слова "rake", сгребать. Рейкер-старший чистил собственную выгребную яму, когда прогнили доски перекрытия. Провалился и захлебнулся в том самом продукте, с которым работал всю жизнь.
— Печальная ирония, — заметил коронер, оформлявший смерть. — Профессиональный риск, так сказать.
После этого случая золотари стали особенно тщательно проверять конструкцию ям перед началом работы. Деревянные перекрытия простукивали, каменную кладку осматривали на предмет трещин.
Единицы измерения у золотарей были собственные. Объем нечистот считали в "пипах" и "танах" — старинных мерах, которые больше нигде не применялись. Один тан равнялся примерно 900 литрам. Средняя выгребная яма содержала 2-3 тана, а в больших особняках накапливалось до 20-25 танов за год.
Свечей требовалось много. В выгребных ямах царила кромешная тьма, а работать приходилось с ювелирной точностью. Один неловкий взмах черпаком, и драгоценное содержимое разбрызгается по стенам, откуда его не достанешь.
— Главное правило нашей работы, — объяснял Ричард новичкам, — чистота технологии. Каждая капля на счету. За ней деньги платят.
А деньги платили неплохие. Особенно после эпидемий чумы, когда врачи стали связывать болезни с грязью и нечистотами. Тогда спрос на услуги золотарей взлетел до небес.
Баржа медленно спускалась по Темзе, груженная бочками с "ночной землей". Капитан Уильям морщился от запаха, но деньги не пахнут. За один рейс до пригородных ферм он зарабатывал больше, чем за неделю обычных перевозок.
На берегу его уже ждали покупатели. Фермеры знали цену хорошему удобрению и платили без торга. Человеческие экскременты ценились выше коровьего навоза: питательных веществ больше, семян сорняков нет совсем.
— Лучшее удобрение — от богатых людей, — шутили торговцы. — Питались хорошо, значит, и урожай будет отменный.
Логистическая схема отработана до мелочей. Золотари вывозили нечистоты за городскую черту на специальные свалки. Самая крупная называлась Маунт Плезант — "Приятная горка". К концу XVIII века она занимала больше трех гектаров и возвышалась над окрестностями, как настоящий холм.
Другая свалка находилась прямо на Темзе, в районе Блэкфрайарса. Место так и называлось — Данг Ворф, "Навозная пристань". Оттуда баржи развозили товар по всей округе Лондона. Круговорот веществ в природе работал исправно: город производил отходы, деревня превращала их в урожай, урожай кормил город.
Но не все золотари соблюдали правила игры. Находились умельцы, которые сливали содержимое выгребных ям прямо в городскую канализацию, экономя на транспортировке.
Власти с этим боролись жестоко. Один нарушитель получил наказание, которое запомнилось на века. Его посадили в собственную рабочую трубу, засыпали нечистотами по шею и выставили на Золотом переулке с табличкой, объяснявшей суть преступления.
— Вот что бывает с теми, кто портит городскую воду, — читали прохожие. — Пусть посидит в своем товаре и подумает.
Археологи до сих пор находят сокровища в средневековых выгребных ямах. Ювелирные украшения, дорогая посуда, монеты — все, что случайно роняли в туалет. А иногда находят и кое-что похуже: останки нежеланных младенцев. В те времена детоубийство каралось смертью, поэтому убийцы прятали улики в самом неподходящем для поисков месте.
— Выгребная яма — это капсула времени, — объясняет современный археолог. — Там сохраняется все: и быт эпохи, и ее преступления.
Но главное сокровище средневековых выгребных ям — это сами золотари. Люди, которые превратили самую грязную работу в самый чистый бизнес. Они первыми поняли простую истину: там, где другие видят проблему, предприниматель видит возможность.
Золотари нашего времени
Профессия золотарей исчезла вместе с выгребными ямами. Водяные туалеты и централизованная канализация лишили их работы. Последний лондонский золотарь сложил черпак в середине XIX века, когда инженер Джозеф Базалгетт построил "Великую канализацию" Лондона.
Но принцип остался неизменным: самая неприятная работа приносит лучшие деньги. Посмотрите вокруг. Кто зарабатывает больше — офисный клерк или сварщик на высоте? Маникюрша или мастер по прочистке труб? Продавец книг или специалист по уничтожению тараканов?
Золотари были первыми, кто превратил этот принцип в систему. Они работали тогда, когда другие спали. Делали то, что никто не хотел делать. И получали за это в разы больше "приличных" профессий.
Современные золотари ездят на вакуумных машинах, а не на телегах. У них есть спецодежда, респираторы и страховка. Но суть та же: готовность заниматься тем, от чего воротит нос, до сих пор гарантирует безбедную жизнь.
В следующий раз, когда будете жаловаться на низкую зарплату, вспомните историю золотарей. Возможно, секрет богатства не в том, чтобы найти чистую работу, а в том, чтобы не бояться грязной?
А вы готовы поступиться престижностью профессии ради по-настоящему высокого заработка? И что для вас важнее — социальный статус или размер банковского счета?