«Лариса, немедленно верни документы на дом!» — голос свекрови дрожал от ярости, когда она ворвалась в нашу спальню без стука в семь утра воскресенья.
Я подскочила на кровати, ещё не понимая, что происходит. Рядом со мной Дима тоже проснулся, но вместо возмущения на его лице читалась какая-то обречённость.
— Мама, о чём ты? — сонно пробормотал он, потирая глаза.
— Не прикидывайся! — Галина Петровна махнула рукой в мою сторону. — Твоя жена украла документы на дом моей матери! Я только что звонила в Росреестр, там сказали, что дом уже переоформлен!
Я села на кровати, пытаясь осознать обвинение. Документы на дом бабушки Димы? О чём вообще речь?
— Галина Петровна, я понятия не имею, о чём вы говорите, — спокойно произнесла я, хотя внутри уже закипала обида.
— Ах, не имеешь понятия! — свекровь театрально всплеснула руками. — А кто тогда ездил к бабушке на прошлой неделе? Кто уговаривал её что-то подписать?
Тут я вспомнила. Действительно, на прошлой неделе я навещала бабушку Нину в деревне. Старушка попросила помочь ей оформить документы для получения субсидии на оплату коммунальных услуг. Я помогла заполнить заявление, и мы вместе съездили в МФЦ.
— Я помогала бабе Нине с субсидией, — объяснила я. — Она сама попросила.
— Субсидией! — фыркнула свекровь. — Думаешь, я поверю? Ты специально втёрлась к ней в доверие, чтобы обмануть старого человека!
— Мама, перестань, — наконец подал голос Дима, но как-то вяло, без убеждения.
— А ты молчи! — развернулась к нему Галина Петровна. — Ты вообще понимаешь, что твоя жена сделала? Это дом стоимостью в несколько миллионов! Моё наследство!
Вот оно что. Наследство. Теперь всё встало на свои места.
— Во-первых, — я встала с кровати и накинула халат, — баба Нина жива и здорова, слава богу. Во-вторых, это её дом, и она вправе распоряжаться им как хочет. В-третьих, я никаких документов на дом не видела и не подписывала.
— Врёшь! — свекровь сделала шаг ко мне, но я не отступила.
— Галина Петровна, вы можете обвинять меня сколько угодно, но без доказательств это просто клевета.
— Доказательства? — она достала телефон. — Вот! Соседка бабушки видела, как ты приезжала с каким-то мужчиной в костюме!
Мужчина в костюме? Я напрягла память. Точно, когда мы ехали в МФЦ, с нами был сосед бабы Нины, Виктор Семёнович. Он тоже оформлял документы и предложил подвезти нас на своей машине.
— Это был сосед, он нас подвёз до МФЦ, — объяснила я.
— Сосед! Да это был нотариус, не притворяйся!
Я посмотрела на Диму, ожидая, что он наконец-то вступится за меня, объяснит матери, что она не права. Но муж сидел на кровати и молча смотрел в пол.
— Дим, ну скажи же что-нибудь! — не выдержала я.
— А что тут скажешь, — пробормотал он. — Мама же не просто так пришла.
Я не поверила своим ушам. Мой собственный муж сомневается во мне?
— То есть ты веришь, что я способна обмануть бабушку? — спросила я, глядя ему прямо в глаза.
Дима поёжился под моим взглядом.
— Я не знаю, Лариса. Просто странно всё это.
— Странно? — я почувствовала, как к горлу подкатывает ком. — Мы женаты три года, и ты думаешь, что я способна на такое?
— Вот видишь! — торжествующе воскликнула свекровь. — Даже Дима понимает, что тут что-то нечисто!
Я глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Скандалить не хотелось, но и терпеть незаслуженные обвинения я не собиралась.
— Знаете что, Галина Петровна, давайте поедем к бабе Нине прямо сейчас и всё выясним, — предложила я.
— Ещё чего! Чтобы ты её запугала окончательно? Нет уж!
— Тогда позвоните ей.
— Она телефон не берёт!
Это было странно. Баба Нина всегда отвечала на звонки, особенно от родных. Я достала свой телефон и набрала её номер. После трёх гудков раздался знакомый голос:
— Алло, Ларочка, доброе утро!
— Здравствуйте, баба Нина! Как вы себя чувствуете?
— Хорошо, милая. А что так рано звонишь?
Я включила громкую связь, чтобы все слышали разговор.
— Баба Нина, тут Галина Петровна волнуется насчёт документов на ваш дом.
В трубке повисла пауза, потом баба Нина тяжело вздохнула.
— Ах, Галка уже пронюхала. Ну что ж, всё равно узнала бы.
— Что узнала? — напряжённо спросила свекровь, вырывая у меня телефон.
— Что я дом продаю, — спокойно ответила старушка.
В комнате повисла гробовая тишина. Галина Петровна побледнела, потом покраснела.
— Как... как продаёте? Кому?
— Молодой семье из города. Хорошие люди, с детками. Им нужен дом, а мне он уже ни к чему. Я переезжаю в дом престарелых.
— В дом престарелых?! — свекровь чуть не кричала. — Мама, ты что, с ума сошла?
— Я в полном здравии, Галя. Просто устала жить одна. А в доме престарелых хороший, частный, мне там комнату уже забронировали. И уход медицинский, и питание, и общение.
— Но... но дом! Это же наследство!
— Чьё наследство? — в голосе бабы Нины появились стальные нотки. — Я ещё жива, если ты не заметила. И распоряжаюсь своим имуществом как хочу.
— Это всё она! — Галина Петровна ткнула в меня пальцем. — Это Лариса тебя надоумила!
— Лариса тут ни при чём. Она даже не знала о моём решении. Просто помогла с документами на субсидию, больше ничего. А дом я продаю через агентство недвижимости, всё официально.
— Но почему ты мне не сказала?
— А зачем? Чтобы ты примчалась и устроила скандал? Чтобы начала меня отговаривать, давить на жалость? Нет уж, Галя. Я своё решение приняла.
— Мама, но это же несправедливо! Я твоя единственная дочь!
— Которая навещает меня раз в год на Пасху, — отрезала баба Нина. — А Лариса приезжает каждый месяц, продукты привозит, по врачам возит. Но даже не в этом дело. Просто я хочу провести остаток жизни в комфорте, а не в одиночестве в большом холодном доме.
Свекровь выронила телефон. Я подняла его и отключила громкую связь.
— Баба Нина, если что-то понадобится, звоните, — сказала я.
— Спасибо, милая. И не обижайся на Галку, она просто... такая, какая есть.
Я попрощалась и положила трубку. В комнате повисла тяжёлая тишина. Галина Петровна сидела на краю кровати, уставившись в одну точку. Дима нервно теребил край одеяла.
— Ну что, — сказала я, — теперь вы мне верите, что я не воровка?
Свекровь подняла на меня злой взгляд.
— Всё равно это ты виновата! Если бы не твоё влияние, мама никогда бы не решилась на такое!
— Моё влияние? Я узнала об этом только что, вместе с вами!
— Не притворяйся! Ты специально втёрлась к ней в доверие, настроила против меня!
Я покачала головой. Бесполезно что-то доказывать человеку, который не хочет слышать.
— Галина Петровна, я думаю, вам лучше уйти, — спокойно сказала я.
— Это мне-то уйти? Из дома моего сына?
— Из нашего дома. Нашего с Димой.
— Дима! — свекровь повернулась к сыну. — Ты позволишь ей так со мной разговаривать?
Дима поднял голову и посмотрел на мать, потом на меня. В его глазах читалась растерянность.
— Мам, может, правда лучше поговорить потом, когда все успокоятся?
— Ах, так ты на её стороне! — Галина Петровна вскочила. — Конечно, жена дороже матери! Я тебя растила, ночей не спала, а ты!
— Мама, не надо...
— Всё с вами ясно! — свекровь направилась к двери, но обернулась на пороге. — Запомни, Дима, она тебя до добра не доведёт. Сегодня бабушку обработала, завтра и тебя обведёт вокруг пальца!
Хлопнула входная дверь. Мы с Димой остались вдвоём. Я села в кресло у окна, чувствуя страшную усталость. Утро выходного дня началось просто прекрасно.
— Лариса, — начал Дима, но я подняла руку.
— Не надо. Просто не надо.
— Но я хочу объяснить...
— Что объяснить? Что ты усомнился во мне? Что поверил маме, а не жене?
— Я не то чтобы поверил...
— Дима, ты промолчал. Когда твоя мать обвиняла меня в воровстве и мошенничестве, ты молчал. Это говорит больше любых слов.
Муж встал с кровати и подошёл ко мне.
— Прости. Я просто растерялся. Мама ворвалась с утра пораньше с такими обвинениями, я не знал, что думать.
— А думать надо было о том, что твоя жена не воровка и не мошенница. Что я три года помогаю твоей бабушке, вожу её по врачам, покупаю лекарства. И делаю это не ради наследства, а потому что она хороший человек и мне её жалко.
— Я знаю, — Дима опустил голову. — Прости меня.
Я вздохнула. Злиться на мужа не хотелось, но осадок остался.
— Дима, твоя мама всегда меня недолюбливала. С первого дня нашего знакомства. То я недостаточно хорошо готовлю, то в квартире недостаточно чисто, то я неправильно глажу твои рубашки. Я терпела, потому что любила тебя. Но сегодня она перешла черту.
— Что ты хочешь сказать?
— Что больше я не потерплю её выходок. Либо ты ставишь мать на место, объясняешь ей, что я твоя жена и требую уважения, либо...
— Либо что? — напрягся Дима.
— Либо мы будем жить отдельно. Я не собираюсь терпеть оскорбления и необоснованные обвинения.
— Но она же моя мать!
— А я твоя жена. И если для тебя мнение матери важнее, чем моё достоинство, то нам действительно лучше расстаться.
Дима сел на подлокотник кресла и обнял меня.
— Не говори так. Я люблю тебя. И ты права, мама действительно перегнула палку. Я поговорю с ней.
— И что ты ей скажешь?
— Что она должна извиниться перед тобой. И что больше я не позволю ей так с тобой обращаться.
Я посмотрела мужу в глаза, пытаясь понять, искренен ли он.
— Ты правда это сделаешь?
— Обещаю.
Через неделю Дима сдержал слово. Он поехал к матери и долго с ней разговаривал. Галина Петровна так и не извинилась, но хотя бы перестала названивать и обвинять меня во всех смертных грехах.
А ещё через месяц мы с Димой навестили бабу Нину в её новом доме. Частный пансионат оказался действительно хорошим — чистые, уютные комнаты, прекрасный уход, вкусное питание. Баба Нина выглядела посвежевшей и довольной.
— Ларочка, спасибо тебе, — сказала она, когда Дима отошёл поговорить с администратором.
— За что, баба Нина?
— За то, что не бросаете меня. Знаешь, Галка мне так и не позвонила после того разговора. Обиделась. А вы с Димой приехали, навестили.
— Мы всегда будем вас навещать, — пообещала я.
— Я знаю, милая. Поэтому и завещание переписала.
— Что? Баба Нина, не надо...
— Надо, надо. Дом я продала, а деньги положила на депозит. После меня всё вам с Димой достанется. Галке я свою долю оставила, не волнуйся. Но большая часть — вам. Вы заслужили.
Я хотела возразить, но старушка покачала головой.
— Не спорь. Я уже всё решила и документы оформила. У нотариуса, всё официально. И Галке не говорите пока, а то она опять скандал устроит.
Обратно мы ехали молча. Дима вёл машину, я смотрела в окно. Наконец муж не выдержал:
— О чём бабушка с тобой говорила?
— О жизни, — уклончиво ответила я.
— Лариса, я видел, как она тебе что-то серьёзное говорила.
Я вздохнула. Секреты в семье — не лучшая идея.
— Она переписала завещание. Большую часть — нам.
Дима резко затормозил на обочине.
— Что? Но мама...
— Твоей маме она тоже оставила долю. Но большую часть — нам. За заботу.
— Мама убьёт нас, — пробормотал Дима.
— Нет, если не узнает. Баба Нина просила пока молчать.
— Но она всё равно узнает. Рано или поздно.
— Ну и что? Это решение бабы Нины. Мы её не заставляли, не уговаривали. Она сама так решила.
Дима помолчал, потом завёл машину.
— Знаешь, а может, это и к лучшему.
— В смысле?
— Мама всегда считала, что всё должно достаться ей по праву рождения. А бабушка показала, что наследство нужно заслужить. Заботой, вниманием, любовью.
Я взяла мужа за руку.
— Главное, чтобы ты это понимал.
— Я понимаю. И я благодарен тебе за то, что ты заботилась о бабушке все эти годы. Не ради денег, а просто потому, что ты хороший человек.
— Спасибо, — улыбнулась я.
Прошло ещё полгода. Отношения со свекровью остались прохладными, но хотя бы без открытой враждебности. Галина Петровна поняла, что сын сделал выбор в пользу жены, и смирилась. Или сделала вид, что смирилась.
А потом случилось неожиданное. Галина Петровна сама позвонила мне и попросила о встрече. Мы встретились в кафе в центре города.
— Лариса, — начала свекровь, — я хочу извиниться.
Я чуть не поперхнулась кофе.
— За что?
— За то утро. За обвинения. Я была не права.
— Почему вы решили извиниться именно сейчас?
Галина Петровна помолчала, крутя в руках чайную ложечку.
— Я ездила к маме. В пансионат. Она рассказала мне правду. О том, что сама решила продать дом. О том, что ты действительно ничего не знала. И ещё...
— Что ещё?
— Она сказала, что я плохая дочь. Что приезжала к ней только когда что-то нужно было. А ты приезжала просто так, чтобы помочь, поговорить, поддержать.
В глазах свекрови блеснули слёзы.
— Она права. Я действительно была плохой дочерью. Думала только о наследстве, а не о том, как маме одиноко в том большом доме.
— Галина Петровна...
— Нет, дай договорить. Я вела себя ужасно. С тобой, с мамой, даже с Димой. Хотела контролировать всё и всех. А в результате чуть не потеряла сына и совсем потеряла уважение матери.
Я не знала, что сказать. Такая искренность от свекрови была неожиданной.
— Я не прошу, чтобы мы стали подругами, — продолжила Галина Петровна. — Но хотя бы давай попробуем нормально общаться. Ради Димы. И ради будущих внуков.
Будущих внуков. Я невольно положила руку на живот. Мы с Димой только вчера узнали о беременности и ещё никому не говорили.
— Вы знаете? — удивилась я.
Галина Петровна улыбнулась.
— Материнское сердце чувствует. Да и вид у тебя особенный. У меня такой же был, когда я Диму ждала.
— Мы хотели сами вам сказать...
— Я буду ждать официального объявления. И обещаю не лезть с советами, если не попросите.
Это было так неожиданно, что я рассмеялась.
— Спасибо, Галина Петровна.
— И ещё, Лариса. Спасибо тебе за заботу о бабушке. Я теперь понимаю, как много ты для неё делала. И делала бескорыстно.
— Я просто люблю бабу Нину.
— Знаю. И она тебя любит. Больше, чем меня, и я это заслужила.
Мы допили кофе и расстались почти подругами. Нет, подругами мы не стали, слишком много воды утекло. Но хотя бы научились уважать друг друга.
А через семь месяцев родилась наша дочка. Галина Петровна приехала в роддом с огромным букетом роз и плюшевым медведем размером с небольшой шкаф.
— Как назовёте? — спросила она, глядя на спящую малышку.
— Ниной, — ответил Дима. — В честь прабабушки.
Галина Петровна улыбнулась сквозь слёзы.
— Мама будет рада. Очень рада.
Баба Нина действительно обрадовалась. Она прожила ещё два года, успела понянчить правнучку, научить её первым словам. А когда её не стало, мы узнали окончательное содержание завещания.
Галина Петровна получила свою долю — четверть от всего имущества. Нам с Димой досталось остальное. Свекровь не стала скандалить. Только грустно сказала:
— Мама была права. Наследство нужно заслужить любовью, а не ждать по праву рождения.
С тех пор прошло пять лет. Маленькая Нина растёт, радует нас и бабушку. Да, бабушку — Галина Петровна оказалась прекрасной бабушкой, любящей, но не навязчивой.
А недавно она призналась мне:
— Знаешь, Лариса, тот скандал с домом — это лучшее, что со мной случилось. Если бы не он, я бы так и осталась той невыносимой свекровью, которую все терпят через силу. А так я поняла, что семья — это не право командовать, а умение любить и поддерживать.
Я обняла свекровь. Да, именно свекровь, но теперь это слово не вызывало у меня негативных эмоций.
— Мы все меняемся, Галина Петровна. Главное — вовремя это понять.
— Да, — согласилась она. — Главное — вовремя.