Меня зовут Аня. Мне двадцать, и иногда кажется - уже миллион... Потому что каждое утро я просыпаюсь с этим комом в груди, со страхом и ожиданием чего-то плохого, будто живу на границе между "ещё терпимо" и "сейчас окончательно сойду с ума".
Помню, в школе меня называли Аней-невидимкой - смешно, если бы не было так
страшно. Прозрачная, удобная: сядь, молчи, не мешай. Потом - хуже. Дружно хором
шептали за спиной, смеялись, посмеивались, плевали в чай, казалось, весь мир против меня. Мама тогда тянула две работы, а папа... а папа ушёл, когда мне было восемь.
Я научилась улыбаться. Научилась сжимать зубы, чтобы не
зареветь при всех. А потом научилась бросаться в ответ - вспышками, словами,
иногда даже вещами. Но где-то глубоко внутри осталась та Аня - тихая,
терпеливая. Поэтому теперь меня, наверное, и разносит на части в любых
отношениях...
...Вот уже почти год мы с Лёшей вместе.
С виду - всё как у всех: квартира-студия в хрущёбе, квартира перевёрнутая после каждой ссоры, дешёвый кофе, "Мир" и безлимитная переписка в
мессенджере. Только у всех, кажется, бывает "плохо - хорошо - забыли", а у нас
- "хуже - хуже - чуть полегчало, теперь опять ад".
- Ань, ну блин! Что опять? - Лёша ворчит, трет лоб, начинает нервно выходить на балкон.
А мне снова хочется то ли кричать, то ли плакать, то ли умолять: "Не уходи. Просто обними. Только не смотри так, будто я дура..."
Но я выбираю старую дорожку: -
- А что такого? Тебе жалко ответить мне через пять минут, как будто у тебя, кроме меня, целая Москва дел беговых?!
- Я был в магазине, Ань. Неужели сложно...
- Конечно, кто-то важнее, да? - сама слышу, что фальшь уже
переходит в истерику, тоска давит на горло, а обида - в сонное сплетение.
Я вижу, как Лёша внутренне сжимается, как будто готовится к новому удару.
Тишина - становится более ощутимой, чем любые слова.
Звонок. Его телефон.
На экране - "Пашка". Его кореш, который меня терпеть не может (и я его тоже).
Вот будут теперь сплетничать, как я унижаю бедного парня...
Лёша быстро хватает куртку и, бросив невнятное "я позже", уходит хлопнув дверью.
А я остаюсь одна - будто снова в той школьной раздевалке: все ушли, всё разобрано, но пахнет каким-то детским стыдом и отчаянием.
Я падаю на пол у двери и дрожу. Не от холода - от того, что внутри копится новая буря. И я не знаю, как с ней справиться.
Иногда мне кажется, всё что происходит - сон. Только сон без сна. Сон в тесной, затхлой квартире, где кто-то каждые десять минут скручивает мне внутренности туже.
Интересно - а у других тоже так?..
Прошла, наверное, пара часов. Я не смотрела на время, просто лежала на полу, как выброшенная за борт. Даже не плакала больше - глаза будто высохли, как старые листья осенью. Только внутри колотился один и тот же вопрос: "Что со мной не так?"
Такое чувство, что где-то под кожей живёт маленький демон. Он шепчет, что я -
никчёмная, что никто меня на самом деле не любит, и всё хорошее - лишь затишье перед бурей. Я уже привыкла спорить с ним, убеждать саму себя: "Всё пройдёт, ты сильная!" А он тихо хихикает в ответ.
Телефон пищит - мама.
Короткое "Как там ты, доча? Всё ли нормально?"
Я набираю дыхание и выдавливаю улыбку в голос:
- Всё хорошо, мам. Не переживай.
- Ты точно? Голос у тебя грустный...
Я понимаю: если скажу правду - мама снова будет всю ночь переживать. Она и так уставшая, давно уже не спрашивает о папе, чтобы не разрывать рубец.
- Мам, правда, всё нормально. Просто устала.
Она молчит, потом тихо говорит:
- Ты же помнишь, мы всегда с тобой...
И вот тут внутри вдруг защемило, захотелось оказаться маленькой, уткнуться в
мамино плечо и чтобы никто не мог обидеть, даже собственные мысли...
Но взрослой надо быть всегда. Даже когда страшно.
Отключаюсь и долго смотрю в потолок.
...Потом возвращается Лёша.
Заходит аккуратно, будто в музей страха.
- Ты спала? - Он нерешительно разглядывает меня.
Я поднимаюсь, вытираю глаза: если были слёзы, то их следы уже слились с
усталостью.
- Не спала, - отвечаю хрипловато. - Ты надолго уходил.
Он разводит руками, будто сдаётся:
- Я не хотел ссориться. Просто не понимаю... Почему ты всё время...
- Какая?
- Ну... переживаешь за всё... Злишься... Боишься? Я пытаюсь, Ань. Я честно... Не всегда получается.
Мы долго молчим, разглядывая свои ладони, как будто там можно найти ответы на все вопросы мира.
- Ты меня любишь? - вдруг шепчу я.
Он не сразу отвечает.
- Наверное, да. Просто... тяжело. Я не знаю, что делать, когда ты вот так...
Смотрит в окно, а я в это время разматываю внутри свой ночной клубок:
"Наверное, и вправду со мной что-то сломано..."
Он садится рядом, осторожно берет за руку.
- Пошли погуляем? Давай просто воздухом подышим... Поговорим о другом.
И я, сама удивившись себе, киваю.
На улице пахнет апрелем: сыростью, свежестью и надеждой. Воздух чуть колет лицо, прохлада пробирает до косточек, зато мысли становятся меньше и легче - как шаги по лужам после дождя.
Лёша рассказывает что-то смешное про одногруппников, я слушаю - и вдруг ловлю себя на улыбке. Живой, настоящей.
- Слушай, - говорит он, остановившись, - ты хорошая. Правда.
Только... если хочешь, мы можем попробовать... ну... сходить к психологу? Вместе даже...
Я резко останавливаюсь. Сердце давит страх:
- Думаешь, я ненормальная?
Он качает головой:
- Нет, дурочка... Просто мы оба не умеем как-то... Не знаем, как строить свою...
счастье.
Он смотрит в небо - как будто ищет там ответ.
- Я с тобой, - тихо добавляет он.
Почему-то в горле встаёт комок. Не слёзы. А что-то другое...
облегчение, что ли?
Дома я засыпаю на его плече.
Впервые за долгое время - без страха.
А ночью снится что-то светлое.
Может быть, впервые за миллион лет...
Утром просыпаюсь необычно легко. Знаете это странное ощущение, когда будто открываешь окно, а за ним - не просто город, а другое, свежее пространство? Так вот, впервые за долгое время я ощущаю внутри не вакуум, а... тёплый ветерок.
Лёша уже собирается - тихонько мечется по квартире. Я наблюдаю за ним, стараясь запомнить каждую мелочь: как складывает носки аккуратными кучками, как ищет ключи - всегда не там, где положил, - как поправляет на стене криво висящую фотографию.
- Ты сегодня поздно вернёшься? - спрашиваю обычным тоном, но
слышу в собственном голосе дрожь: будто каждый день теперь на счету.
- Думаю, к восьми буду, - оборачивается он, и вдруг улыбается. Той самой
улыбкой, за которую я когда-то и полюбила его: светлой, до смешного
мальчишеской.- Может, сегодня что-нибудь приготовим вместе?
- Давай, - соглашаюсь. И добавляю дрожащим шёпотом: - Я тебя люблю... очень.
Он замирает на секунду... Подходит ближе, обнимает. Не горячо, не бурно, а осторожно, как будто держит в руках тончайший фарфор.
- Я тоже... - почти неслышно.
И почему-то кажется, что в этот миг мы оба впервые за долгое время сказали это по-настоящему - не по привычке, не на бегу, а как последний шанс на спасение.
День тянется непривычно медленно. Я долго вожусь с делами, читаю какие-то развлекательные статьи, пытаюсь отвлечься, жду вечера, как ждут летом дождя после тяжёлой духоты.
В голове всё крутится наш ночной разговор.
Психолог...
Раньше я думала - это слабость, признак того, что не справилась. Что нормально
- топить свои страхи, улыбаться сквозь тревогу, делать вид, что со мной всё в
порядке. А вдруг... вдруг эта кажущаяся "слабость" и есть первый шаг к тому,
чтобы выбраться из темноты?
Пишу Лёше сообщение: "Я согласна попробовать. Главное - не уходи рядом..."
Он отвечает почти мгновенно: "Я с тобой. Всегда."
Вечер наступает с тихим стуком дождя в окно. Мы стоим на кухне, режем овощи, смеёмся над тем, как у меня слёзы льются от лука. Всё так
просто, странно буднично, но в этих мелочах - настоящая жизнь.
- Слушай, - говорит Лёша, в голосе то ли тревога, то ли надежда, - знаешь, я тоже раньше думал: если мужик идёт к психологу - значит, тряпка. А теперь понимаю: труднее, когда мы молчим друг о друге... когда стыдно признаться, что бывает страшно, пусто.
Я смотрю на него - мой Лёша, взрослый мальчик, всё ещё учится быть храбрым.
- А мне всегда казалось, что ссориться из-за пустяков - это конец, - признаюсь я. - На самом деле - это... просто боль, которая ищет выход.
Он кивает, берет мою руку - сжимает крепко-крепко.
Вот оно, настоящее: в каплях лука, в дрожащих голосах, в неумелых признаниях.
Не идеал, не кино, не "жили долго и счастливо", а честная жизнь вдвоём.
В этот вечер мы впервые не боимся быть несовершенными. Смеёмся над собой, спорим из-за соли в салате... И в этом тепле - столько правды, сколько не помещалось ни в одном нашем "на показ" счастье.
Проходит неделя.
Мы с Лёшей впервые за долгое время храним не молчание, а какой-то особый, новый для нас диалог. Вроде бы всё по-прежнему: работа, магазин, чтение под лампой по вечерам. Но напряжение, тот внутренний холод - как будто растворились, превратились в что-то мягкое и привычное.
Он больше не уходит утром со сдержанным "пока", не прячет взгляд. Я меньше
цепляюсь за детали, больше слушаю. Иногда срываюсь по старой памяти, иногда накатывает... Он улыбается:
- Всё, всё хорошо, я здесь.
Первый раз я иду к психологу одна, но с ощущением, что внутри не пустота, а кто-то держит меня за руку. Жду в коридоре - руки дрожат, сердце колотится. В голове прокручиваю: "Ну зачем тебе это всё, сама справишься, дурацкая затея..."
Но тут вспоминаю Лёшин взгляд - тот самый, недавно на кухне: растерянный, но
честный.
Сеанс длится чуть больше часа. Я говорю, много, бессвязно, с остановками, плачу, смеюсь. Психолог внимательно слушает, иногда кивает. Удивительно, но к концу разговора мне становится легче - хотя бы потому, что мои слова теперь не путаются клубком где-то внутри, а лежат открыто, будто разложила их на чистый стол.
Возвращаясь домой, впервые за долгое время смотрю на небо,
ищу облаками что-то знакомое, нужное. И - ловлю себя на улыбке.
Лёша встречает у двери, обнимает.
- Ну как? - шепчет, не отпуская.
- По-другому. Не страшно, - отвечаю честно. - Думаю, это только начало.
Мы идём на кухню, тихо ужинаем, обсуждаем мелочи. Но теперь в каждой фразе - маленький отблеск доверия. Здесь, дома, между двумя простыми,
живыми людьми, снова родилась ниточка - тонкая, упрямая, но живая.
Проходят месяцы. Мы работаем над собой вместе и по отдельности. Где-то - всё ещё спотыкаемся, обижаемся, спорим. Но неизменно возвращаемся друг к другу, учимся быть рядом не по привычке, а по любви.
Иногда думаю: сколько лет ушло на то, чтобы просто разрешить себе быть
человеком - не идеалом, не "женой" или "мужем" с картинки, а обычной женщиной и обычным мужчиной, которым честно больно, обидно, радостно...
Чтобы позволить себе говорить, слышать, не бояться быть настоящими.
И знаете, счастье - оно странное. Не праздничное, не громкое. Оно - в этих простых вечерах, в совместной тишине, в праве быть уязвимыми рядом друг с другом. В уверенности, что, даже когда темно, кто-то согреет тебя ладонью, а если тяжело - не уйдёт, а останется.
Потому что любить - это не про идеал.
Любить - это остаться.