Это продолжение. Начало истории - здесь
Если бы его спросили, кто представляет главную опасность для качественного затяжного адюльтера, он бы, не задумываясь, брякнул: «Близкая подруга». То бишь - БП. Все могла испортить та, с которой его избранница будет откровенна.
Как на исповеди, короче. Потом, какое-то время спустя. Не сразу, но… будет!
Вот где собака зарыта! Вернее – мина с часовым механизмом.
Она будет с ней откровенна несмотря на клятвенные заверения, данные в постели (никому, ни за что, никогда, ни при каких обстоятельствах).
Это же с постели! То есть, при повышенном гормональном фоне… А когда цифры придут в норму… И дело даже не в количестве эстрогенов в кровотоке в момент «принесения присяги». Дело в том, что БП была в ее жизни задолго до появления этого джигита. Гончарова, то бишь.
Когда джигита не будет рядом, чтобы закрыть рот поцелуем, занавесить взгляд ладонью, заткнуть уши наушниками с релаксирующей музыкой… Даже просто присутствовать, чтобы она чувствовала магнетизм взгляда, энергетику крови. Чувствовала и молчала, как партизанка в фашистских застенках на допросе. Все еще повторится не раз и не два!
Так вот, когда джигита (увы и ах! он не солнце – всех не обогреет!) не будет рядом. Пускай от него крышу сносит, пусть минуты, проведенные с ним в постели, женщина будет вспоминать и вспоминать. Но БП была, есть и будет, а Гончаров…
Начнется беспристрастное взвешивание, как в аптеке. Подсчет миллиграммов. На одной чашке весов – клятва джигиту. На другой – ежедневное общение с подругой, которая наверняка не раз и не два открывала свои заветные душевные тайники. И будет еще открывать. А где алаверды-с???
К тому же джигит – не Родина, а данная ему клятва – не присяга.
Вслед за сказкою в постели приходят серые будни на работе, непременным атрибутом которых является что? Правильно - регулярная непринужденная болтовня во время перерыва за чаем или кофе, за обедом, в дамской комнате, в курилке – где угодно.
Пусть не сразу, по крупинкам, дозировано, день за днем, но таким образом выбалтывается абсолютно все, что разглашению не подлежит.
Когда от бдительности не остается и следа, классовые враги (Гончаров близких подруг иначе не называл, это ж настоящие враги, их бы в тридцать седьмой год!) уже перестают казаться таковыми.
Тем более, враги тоже дают клятву, что никому, никогда…
И, кстати, не особо настаивают на откровенности… Но каждый день в интонации, в отрешенности взгляда, в разговорных паузах, - во всем яростно сквозит неприкрытое желание знать. Знать, знать и еще раз знать!
Все! В подробностях! В деталях! В самых мелких мелочах! В нюансах!
Тот, кто владеет информацией – владеет миром.
А у БП – совсем иной набор взглядов, комплексов, страхов, ценностей. Она не бывала в объятиях доктора, не испытывала на себе широчайший спектр его возможностей. Его потрясающий магнетизм. Видит все иначе, оценивает не так, под другим углом зрения.
Если такой человек, не подвергнутый гипнозу доктора, узнает подробности, не предназначенные для его не устоявшейся психики, что тогда.
Она ведь трезвая! В здравом уме и твердой памяти! Её система координат стандартна, как чек, выползающий из кассового аппарата при покупке.
Для нее Арсений – лишь похотливый самец, особь мужского пола, не более. Доставшийся другой соискательнице, посмевший выбрать не ее…
В этой гремучей смеси может настояться что угодно. Внешне все будет выглядеть по-прежнему, в пределах приличий, а на деле – по сути, подготовка теракта. И ты никогда не узнаешь, с какой стороны стоит ожидать подвоха. Откуда тебя накроет ядерный гриб.
Не раз и не два доктор получал ожоги и контузии, убеждаясь с каждым «катаклизмом» в том, что женская дружба – нечто совсем другое, нежели аналогичное понятие у мужчин. Последние, в крайнем случае, дадут в челюсть и забудут. Но – в открытую, один на один. За гаражами.
Подчас невозможно было понять – за что ТАКАЯ невезуха, с какой стати его ТАК молотит судьба... Лишь в глубине души сквозь мрак и паутину взбешенного сознания иногда можно было с трудом разглядеть ухмылку той, которую, может, Гончаров и видел-то раз или два в жизни.