— Зачем вы новую мебель на дачу заказали? У нас старой навалом! — Анна Степановна с трудом переступила порог дачного домика, таща за собой допотопный деревянный стул с оторванной спинкой.
За ней маячила фигура Николая Фёдоровича, несущего два табурета, краска на которых давно потрескалась и облупилась.
Елена и Сергей замерли посреди гостиной, куда только что внесли новый диван. Они посмотрели на эту процессию с растущим ужасом.
— Мам, мы же договорились, — Сергей сделал шаг навстречу, пытаясь взять у отца табуреты. — Мы сами всё купили и продумали. Зачем это?
— Договорились, что у вас дача пустая стоять будет? — язвительно проговорила Анна Степановна, с грохотом ставя стул на только что вымытый пол. — Выбросить это — настоящее расточительство. Для квартиры, конечно, уже старовато, а для дачи как раз сойдет. А на что вы потратили деньги? Лучше бы приобрели что-то для квартиры.
— В квартире у нас всё есть, — мягко, но твёрдо начала Елена. — А здесь мы хотим, чтобы было уютно и по-современному.
— Современно, — насмешливо фыркнула свекровь. — Это чтоб сидеть не на чем было? Я вам сейчас всю обстановку в два счёта налажу.
Николай Фёдорович молча расставил табуреты вокруг старого, видавшего виды стола, который они привезли с собой же на прошлых выходных, пока молодые были в городе.
Сергей и Елена купили этот домик в деревне полгода назад. Мечтали о своём о месте, где можно отдыхать от города, принимать друзей и дышать свежим воздухом.
Старая мебель, оставшаяся от предыдущих хозяев, была в удручающем состоянии: продавленный диван, с которого торчали пружины, шаткие стулья, стол с оторванной ножкой, - всё это они сразу же вывезли на свалку, предвкушая поездки по магазинам и выбор всего нового.
Анна Степановна, узнав об этом, пришла в ужас. Для поколения, пережившего дефицит и научившегося чинить, перешивать и использовать вещи до последнего, такое расточительство было сродни преступлению.
И она решила исправить ситуацию по-своему. В течение следующих двух недель каждый их визит на дачу превращался в неприятный сюрприз.
То они обнаруживали на веранде старый сервант с потрескавшимися стёклами, то в спальне появлялся железный койка с продавленной сеткой, застеленная пожелтевшими матрацами с пятнами неизвестного происхождения.
— Мама, мы это не заказывали, — Сергей позвонил ей, стараясь говорить спокойно.
— А я тебя и не спрашивала. Это нам с отцом соседка по лестничной клетке отдала. Они ремонт делают. Такая добротная кровать! Вы её просто заново покрасите, и будет как новая! — невозмутимо отвечала мать.
Елена молча смотрела на этот "подарок" и почувствовала, как рушатся все её планы на светлый, воздушный интерьер в скандинавском стиле.
Кульминация наступила в субботу. Супруги приехали с очередной партией покупок — комплектом садовой мебели.
В планах было навести порядок и наконец-то отдохнуть. Но, подъехав к даче, они увидели припаркованный старенький "Москвич" Николая Фёдоровича, а рядом — прицеп, доверху набитый мебелью.
Дверь дома была распахнута настежь. Внутри царил хаос. Анна Степановна руководила процессом.
Николай Фёдорович, красный от натуги, втаскивал в дом огромный платяной шкаф с резными, но отбитыми элементами.
— Вот и вы! — обрадовалась Анна Степановна, увидев их. — Как раз вовремя. Помогите отцу шкаф занести. Я тут уже почти всё расставила.
Молодые застыли на пороге. Их новый диван был сдвинут в угол и заставлен стульями. На аккуратном светлом кресле лежала стопка старых одеял.
— Мам, что происходит? — спросил Сергей, и в его голосе впервые прозвучали не мягкие упрёки, а холодная ярость.
— Как что? Живее помогай отцу, он один не справится. Шкаф-то тяжёлый, из настоящего дерева! Теперь ваши вещи хранить будете, — скомандовала мать и поставила руки в боки.
— Наши вещи, — медленно проговорила Елена, — мы планировали хранить в новом гарнитуре, который уже купили. Он должен быть доставлен сюда в среду.
Анна Степановна махнула рукой.
— Ну и что? Этот шкаф лучше. Солидный. На всю жизнь хватит. А ваш гарнитур… — она скептически осмотрела лёгкие полки, которые Сергей привёз на прошлой неделе, — …картонный, на один сезон.
— Мама, это ДСП, и он нам нравится, — твёрдо произнес сын. — А этот шкаф нам не нужен.
В воздухе повисла тягостная пауза. Николай Фёдорович, тяжело дыша, прислонился к косяку двери.
— Мы же старались, — тихо сказала Анна Степановна, и в её голосе вдруг послышалась обида. — Всё для вас... Тащились сюда, везли… А вы неблагодарные...
— Мы благодарны, но это наш дом! — не выдержала Елена. — Наша дача. Мы хотим обустраивать её сами, под себя. Нам не нужны эти сокровища с помойки.
— Это не с помойки! — вспыхнула свекровь. — Это Людмила Семёновна отдала! У неё муж умер, она квартиру разбирает, продавать собралась. Вещи хорошие, жалко было.
— Нам не жалко, — отрезал Сергей. — Мы не хотим жить в окружении чужих, старых вещей. Мы хотим свои, новые.
Завязался долгий, тяжёлый и бесполезный спор. Аргументы о гигиене, эстетике, функциональности разбивались о непробиваемый аргумент Анны Степановны: "Это же добротно!"
Молодые попытались быть мягкими, но твёрдыми. Пожилые же были обиженными и настойчивыми. В итоге Сергей принял решение, которое уже давно назревало.
— Хорошо, — сказал он. — Давайте поступим так. Мы сейчас всё это вынесем, сложим в сарай, а уже потом разберёмся.
— Как вынесете? — взвилась Анна Степановна. — Тяжело же будет!
— Мы справимся, — голос сына не допускал возражений. — Лена, поможешь?
Жена кивнула. Она понимала, что это точка невозврата. Либо сейчас, либо никогда.
Началась трёхчасовая эпопея по эвакуации "добра". Шкаф оказался не просто тяжёлым, а невероятно массивным и неудобным. Выносить его пришлось вчетвером.
Свекор ворчал, Анна Степановна стояла в стороне с видом мученицы, предрекая сыну сорвать спину.
— Николай Фёдорович, держите с той стороны! Серёжа, левее! — командовала Елена, пытаясь координировать действия мужчин.
Стулья, табуреты, сервант — всё это медленно, с боем, перемещалось из дома в старый сарай на краю участка.
Молодые молчали, сосредоточившись на работе. Старики — тоже, но их молчание было наполнено упрёком.
Когда последний табурет скрылся в тёмном проёме сарая, Сергей закрыл дверь на щеколду.
Все стояли во дворе, запыхавшиеся, в пыли. Анна Степановна посмотрела на сына с немым вопросом.
— Мама, папа, — мужчина вытер пот со лба. — Спасибо за заботу, но это — наша дача. Мы будем обставлять её так, как хотим мы. Пожалуйста, примите это.
— Принять, что вы деньги на ветер выбрасываете? — не сдавалась мать.
— Это наши деньги, — уверенно возразила Елена. — И мы их не выбрасываем, мы вкладываем в свой отдых и комфорт.
Николай Фёдорович первый сдался. Он тяжело вздохнул и потянул жену за рукав.
— Аня, поехали. Дети взрослые, пусть все сами решают, — устало произнес мужчина.
Анна Степановна посмотрела на очищенную гостиную, на новый диван, стоящий у стены, на усталые, но решительные лица детей. Что-то в её позе дрогнуло.
— Ладно, как знаете. Только этот стул, — бросила она, указывая на тот самый первый стул с оторванной спинкой, который они еще не успели унести в сарай, — этот стул оставьте. На веранде ему место найдётся.
Супруги переглянулись. Это была не победа, но перемирие.
— Хорошо, — согласился Сергей. — Этот стул останется.
Пожилые родственники уехали. В доме воцарилась тишина, нарушаемая только стрекотом кузнечиков за окном.
Молодые молча принялись за работу. Вернули диван на место, расставили кресла и повесили полки.
Комната снова стала светлой и просторной. Через несколько дней им привезли новый гарнитур для спальни и установили его.
На следующей неделе собрали садовую мебель и поставили её на террасе. Дача постепенно приобретала тот самый вид, о котором они мечтали.
Анна Степановна звонила реже, разговоры с ней были немного натянутыми. Но однажды, в солнечное воскресенье, они с Николаем Фёдоровичем неожиданно приехали в гости и привезли пирог с капустой и банку малинового варенья.
Свекровь медленно прошлась по дому, внимательно всё осматривая. Она потрогала стол на кухне, посмотрела на организацию полок в спальне, посидела на садовом кресле.
— Уютно, — наконец-то произнесла она, выходя на веранду. — Чисто и светло.
— Садитесь, чай пить будем, — предложила Елена.
Анна Степановна кивнула и опустилась на то самое плетёное кресло, которое они с мужем купили.
Рядом, в углу, стоял её старый стул с оторванной спинкой. На него Николай Фёдорович поставил корзину с только что собранными яблоками.
— Стул-то и правда на веранде пригодился, — заметил Сергей, разливая чай по кружкам.
— Я же говорила, — Анна Степановна взяла свою кружку и отпила глоток. — А шкаф тот… в сарае, поди, мокнет?
— Нет, — ответил сын. — Мы его на прошлой неделе отвезли обратно Людмиле Семёновне и сказали, что у нас он, к сожалению, не помещается. Она обрадовалась, сказала, что внук заберёт его на свою дачу.
Мать лишь в ответ кивнула, глядя куда-то в сад. Казалось, она наконец смирилась.
Больше она не пыталась привезти им свою рухлядь. Иногда только, приезжая в гости, пенсионерка критически осматривала какую-нибудь новую покупку, но критика её становилась всё менее язвительной и более конструктивной: "Ножки у стола, я смотрю, крепкие" или "Ткань на диване хорошая, не маркая".