Воспоминания об иной жизни
Я всегда думала, что любовь – это что-то особенное, возвышенное, почти священное. Но сегодня утром, стоя у окна и наблюдая за соседской парой, которая целовалась на крыльце, я вдруг увидела их по-другому. Его руки скользили по её талии с механической настойчивостью, а она поправляла волосы, поглядывая по сторонам – не видит ли кто.
Мне стало не по себе от этой внезапной ясности.
Вчера мой сын позвонил и сказал, что женится. Голос у него был торжественный, как будто он объявлял о каком-то великом открытии. «Мама, я её так люблю», – повторял он, а я слушала и думала о том, как он описывал мне её фигуру, её смех, то, как она готовит. Ни слова о её мыслях, мечтах, страхах. Только тело и удобство.
А потом он добавил: «Все друзья завидуют, что я такую красавицу нашёл. И она из хорошей семьи, представляешь?»
Я представила. И поняла, что моя материнская гордость – это тоже не любовь. Это инстинкт, заставляющий меня радоваться его успеху, как самка радуется силе своего детёныша.
Своего мужа я тоже когда-то «любила». Помню, как замирало сердце, когда он касался моей руки. Помню, как гордилась им на вечеринках – высокий, статный, с хорошей должностью. А теперь, через двадцать лет, мы сидим за завтраком в молчании, и я понимаю: желание давно остыло, детей мы уже вырастили, а показывать больше некому.
Что же остаётся?
Привычка. Страх одиночества. И смутное чувство, что так должно быть.
Может быть, это и есть любовь – не возвышенная, не романтическая, а простая человеческая потребность в тепле, в продолжении рода, в том, чтобы не быть хуже других. Грубая, животная, социальная.
Но почему же тогда так больно это признавать?
