Вторая смена в кафе вымотала меня до нитки. Сладковатый запах кофе, навязчивый гул кофемашины и бесконечные «Добрый день, вам чего?» въелись в кожу, казалось, навсегда. А дома ждал… Муж Серёжа и его любимая онлайн-игра. Работа для него – это что-то абстрактное, из параллельной вселенной. А вот прокачка персонажа – это святое.
Вошла в квартиру, скинула туфли. В нос ударил запах дешёвой лапши быстрого приготовления. В комнате, как обычно, полумрак, только монитор компьютера светится, словно маяк.
— Привет, — тихо сказала я.
— О, пришла, — отозвался Серёжа, не отрываясь от экрана. Даже не повернулся. – Я тут ужин приготовил.
«Приготовил» – громко сказано. Заварил «Доширак». Шик и блеск.
Пошла на кухню, вскипятила чайник. Только села за стол, зазвонил телефон. Мама.
— Алло, мам, привет. Что-то случилось?
— Оленька, здравствуй, доченька. Ты знаешь, мне тут опять на лекарства деньги нужны… Что-то в этот раз совсем плохо себя чувствую.
Моё сердце сжалось от тоски. Мама, моя бедная мамочка. Инсульт ее подкосил, как дерево – буря. Лекарства эти дорогие, как крыло самолета. А без них она просто угаснет.
— Мам, ну что же такое? Хорошо, сейчас что-нибудь придумаю. Постараюсь завтра утром перевести.
Положила трубку и тяжело вздохнула. Где взять эти деньги? Я уже и так кручусь как белка в колесе. Бухгалтером работаю, да еще и в кафе подрабатываю, чтобы хоть как-то свести концы с концами.
Серёжа, оказывается, слышал мой разговор по телефону.
— Опять твоей маме деньги? — недовольно буркнул он. — Мы же ей в прошлом месяце помогали, разве ей мало?
— Мало, Серёжа. Она болеет. Ты понимаешь вообще, что это такое – когда человек болеет?
— Да понимаю я! Но мы же не миллионеры! — огрызнулся он. — У меня тоже есть потребности. Вот, хочу новые наушники для игры. Эти уже совсем плохие.
Я смотрела на него и не верила своим ушам. Наушники?! Когда речь идет о здоровье моей мамы?!
Не успела я ему ответить, как зазвонил телефон. Теперь уже у Серёжи. Смотрю на дисплей – «Мама звонит». Ну, сейчас начнется…
— Да, мам, привет. Что случилось? — Серёжа говорил таким слащавым тоном, что меня аж передёрнуло. — А, Паше опять деньги нужны? Ну да, конечно, сейчас что-нибудь придумаем…
Паша – это его младший брат, вечный студент и любитель азартных игр. Сколько раз он уже в долги влезал – не сосчитать. И каждый раз его спасает сердобольная мама. А точнее, мы спасаем, потому что платим из нашего общего бюджета.
Положил трубку.
— Мам звонила. Паше опять помощь нужна, — как ни в чем не бывало сообщает он мне.
— Опять?! Да сколько можно?! Серёжа, ты вообще понимаешь, что мы последние деньги отдаём на его прихоти? А моя мама скоро умрёт без лекарств!
— Ну что ты начинаешь? Паша – мой брат! Я должен ему помогать!
— Должен?! А мне ты не должен помогать? Моей матери ты не должен помогать? Только своей семье должен?
— Не надо так говорить! Моя мама тоже нуждается в нашей поддержке! Что будет, если Паша не выплатит долги? Выгонят из общежития!
— Выгонят из общежития?! Серёжа, да он опять в карты проигрался! Он же бездельник конченый! Сколько можно его покрывать? А моя мама… знаешь, сколько стоят ее лекарства? Тебе вообще хоть раз было интересно, как она себя чувствует??
— Конечно, интересно! Но у тебя всегда всё на первом месте твоя мама. Мои родные тоже нуждаются! Ты эгоистка!
— Я эгоистка?! Да это ты эгоист! Ты живёшь в моём мире, пользуешься моими ресурсами, но абсолютно не считаешься с моими потребностями! Моей маме помощь нужна, а не Пашику на развлечения!
В этот момент в дверь позвонили. Я открыла и остолбенела. На пороге стояла Галина Ивановна, мать Серёжи. Лицо красное, глаза горят.
— Где деньги?! — рявкнула она, не здороваясь. — У Паши проблемы! Ему срочно нужны деньги!
— Какие деньги, Галина Иванна? С какой стати мы должны платить за долги вашего безответственного сына?
— Да как ты смеешь так говорить о моём Паше?! — заорала она. — Ему угрожают коллекторы! Если вы не поможете, случится страшное!
— А если моя мама умрёт без лекарств, это не страшно?! – выпалила я, не выдержав. — Мы не собираемся больше финансировать вашу семью! У нас самих проблемы! Вы что, не видите, что мы живем в долг?!
— Ах, вот как ты заговорила! Значит, тебе своих родных жалко, а моих – нет? Ты жадная, эгоистичная дрянь! — Галина Ивановна перешла на визг.
— Это вы жадная! Вы только и думаете о том, как бы вытянуть из нас побольше! Вам плевать на мою маму, вам плевать на меня! Вы видите в нас только дойную корову!
— Серёжа! Что ты молчишь?! Поставь свою жену на место! Она совсем от рук отбилась! – завопила Галина Ивановна.
И тут произошло нечто неожиданное. Серёжа, который до этого молча наблюдал за нашей перепалкой, вдруг сказал:
— Мам, прекрати. Оля права. Мы не можем вечно помогать Паше. Он должен сам решать свои проблемы.
Галина Ивановна опешила.
— Ты… ты что такое говоришь?! Ты же мой сын! Ты должен меня поддержать!
— Я люблю тебя, мам. Но я люблю и Олю. И я понимаю, что ей сейчас тяжело.
Галина Ивановна посмотрела на Серёжу, потом на меня, и с яростным лицом вылетела из квартиры, хлопнув дверью так, что чуть не выбила стекло.
— Я тебе этого не прощу! – крикнула она напоследок.
Я стояла, как громом поражённая. Неужели это действительно произошло? Неужели Серёжа, наконец, увидел что происходит на самом деле?
— Спасибо, — тихо сказала я, глядя на Серёжу.
— Не за что, — ответил он, опуская глаза. — Я был не прав. Я видел только свою семью.
Я подошла к столу, достала банковские выписки.
— Посмотри, — сказала я, протягивая ему бумаги. — Здесь все наши расходы за последний год. Посмотри, сколько денег мы потратили на твою маму, на Пашу. И сколько мы потратили на мою маму…
Серёжа взял выписки и начал изучать. Лицо его становилось всё мрачнее и мрачнее.
— Я… я не знал, что всё настолько серьёзно, — пробормотал он.
— Ты не знал, потому что не хотел знать. Потому что тебе было удобно закрывать на это глаза.
— Что я могу сделать? — спросил он, поднимая на меня несчастные глаза.
— Найди работу. Нормальную работу. Не играй целыми днями в компьютер. Зарабатывай деньги и помогай своим родственникам сам. Без моей помощи.
— Я постараюсь, — пообещал он.
— Постарайся. Потому что я больше не выдержу. Если ты этого не сделаешь, нам придётся расстаться.
Серёжа ничего не ответил. Просто вышел из квартиры, хлопнув дверью.
Я села за стол и перевела маме деньги на лекарства. На этот раз я чувствовала какое-то странное облегчение. Словно я освободилась от тяжёлого груза, который тащила на себе долгие годы.
Вечером Серёжа вернулся домой. Молча поужинал и ушёл спать.
Утром он снова поднял тему помощи Паше.
— Оль, ну пожалуйста, давай поможем Паше в последний раз. Он клянётся, что больше не будет играть.
— Нет, Серёжа. Я сказала, нет. Если ты дашь ему деньги, я подам на развод.
В его глазах вспыхнула ярость.
— Ты… ты угрожаешь мне разводом из-за моего брата?!
— Не из-за твоего брата, а из-за твоей слепой любви к своей матери и брату. Из-за того, что ты ставишь их интересы выше интересов нашей семьи. Выше интересов моей матери. Если ты не можешь этого понять, значит, нам не по пути.
— Ты пожалеешь об этом! — крикнул он и вышел из квартиры, хлопнув дверью так, что дрожали стены.
В последующие дни обстановка в доме была невыносимой. Серёжа со мной почти не разговаривал. Галина Ивановна звонила мне каждый день, но я просто сбрасывала звонки.
Я понимала, что наши отношения висят на волоске. Но я не могла поступить иначе. Я должна была защитить себя, свою маму, свою жизнь.
-----------------
Прошла неделя после истории с Пашей. Я проверяла почту, в надежде увидеть там хоть что-то хорошее. Среди счетов и рекламных рассылок взгляд зацепился за одно письмо от мамы. Открываю, а там фотография.
На фото моя мама. Она стоит в парке на фоне золотых осенних деревьев. На ней светлая ветровка и удобные кроссовки. Она улыбается. И эта улыбка… она такая светлая, такая искренняя, что у меня слёзы навернулись на глаза.
На снимке лицо мамы как будто помолодело, а ведь это результат новых, современных и дорогих лекарств, которые я, к счастью, теперь могу для неё приобретать. Это дало ей возможность почувствовать себя живой, выйти на прогулку, насладиться свежим воздухом и осенней красотой. Раньше у нее на это просто не было сил.
Вечером, когда Серёжа вернулся с работы, я показала ему эту фотографию. Говорила спокойно, но внутри всё дрожало.
— Смотри, — сказала я, протягивая ему телефон. — Это мама. Ей стало лучше. Потому что у меня есть деньги на лекарства. Те дeньги, которые ты хотел отдать Паше. Видишь разницу?
Серёжа долго смотрел на фотографию. В его глазах я увидела… что-то похожее на осознание.
— Я… я не знал, что всё настолько серьёзно, — тихо сказал он.
— Ты не знал, потому что не хотел знать, — ответила я. — Ты привык, что я всегда справляюсь. Но я тоже человек. Я устала тянуть всё на себе.
— Прости, — сказал он, беря меня за руку. В его голосе звучало искреннее раскаяние. – Прости меня. Я был слеп.
— И что теперь? — спросила я, глядя ему в глаза. – Что ты предлагаешь?
— Я начну искать нормальную работу. Я понимаю, что должен обеспечивать семью. И если твоей маме понадобится помощь, я буду помогать ей из своих собственных денег.
Я молчала, обдумывая его слова.
— Это справедливо, — сказала я, наконец. – Это будет честно.
Позже вечером, переводя маме деньги на следующий месяц, я почувствовала впервые за долгое время – покой. Приоритеты, кажется, расставлены на свои места. Те, кто действительно нуждается в помощи – получат ее в первую очередь.
И манипуляторы, привыкшие жить за чужой счёт, пусть попробуют справляться со своими проблемами сами, без моего участия. Я свободна. Свободна от чувства вины и глупой ответственности за чужие, наглые жизни.