— Рома, наша с тобой дочка, родилась!
Маргарита позвонила парню сразу, как только чуть пришла в себя после родов. Роды прошли относительно легко и быстро. Маргарита думала, что будет намного хуже, учитывая, как тяжело переносила беременность, особенно в последний триместр.
— Хорошенькая, светленькая девочка, — акушерка мельком показала ей ребенка в родовой, перед тем, как унести.
— Стойте! Что значит, светленькая? Почему светленькая?
— Ну как почему? — удивилась женщина. — Пушок на голове беленький. В маму, наверное, пошла.
После этого акушерка девочка унесла. Потная и измученная Рита разочарованно застонала. Она так надеялась, что девочка будет темноволосой, как папа. Честно сказать, у Риты у самой волосы далеко не светлые. Они темно-серые, блеклые, но не светлые. С девятого класса Маргарита обесцвечивает их. Сначала сама, разводя дешевый осветлитель в общей ванной с голубой потрескавшейся плиткой. Потом были парикмахерские эконом-варианта, и уже в замужестве дорогие салоны красоты.
А девочка родила светленькая. Но ведь это ни о чем не говорит? Волос может еще изменить свой цвет!
Потом Марго отвезли в палату. Возле тумбочки стоял ее пакет, собранный для роддома. Дядь Боря подсуетился, привез. Рита еще встать не могла, но попросила соседку по палате найти ей в пакете телефон. Номер Ромы узнала, когда он вез ее сюда. Вынудила сказать, чтобы она могла сообщить, когда можно будет делать тест ДНК. Он виновато посмотрел на свою девушку, но номер телефона сказал. Рита запомнила наизусть, несмотря на мучившие ее начинающиеся схватки. Позвонила сразу, а в ответ тишина.
— Ты слышишь меня? Я говорю, наша дочка родилась.
— Ладно, — тяжелый вздох из трубки.
— Ладно?!! Это все, что ты скажешь? Ты приедешь посмотреть на нее?
— Марго, мы же договорились. Я приеду только когда вы с девочкой будете дома, для того, чтобы вместе поехать в клинику.
— Неужели тебе совсем.... — начала Рита, а в трубке уже короткие гудки.
Рома положил трубку и посмотрел на сидевшую рядом Лену.
— Мне не надо было давать ей свой номер, да?
— Ну, как ты не дашь? Тебе придется с ней общаться, — равнодушно повела плечом девушка.
— Лен, я знаю, что тебе неприятно. Не надо скрывать свои эмоции. Мы же договорились быть честными друг с другом.
— Хорошо не буду, — девушка вскочила, забегала по комнате. — Если б ты знал, как мне хочется придушить эту бабу. Она все такая лицемерная! «Ой, Рома, дай мне свой номер, пожалуйста». — Лена передразнила Маргариту. — Прямо убила бы, и с тобой иногда хочется поругаться, чтобы ты послал её куда подальше. Вот, видишь, я не скрываю! Знаю, что ты ничего не можешь сделать, и борюсь с собой. Я научусь, справлюсь. Но так хочется ей выцарапать ей глаза, когда на тебя смотрит! Мне кажется, она будет плохой матерью. Тогда заберёшь девочку, и будем растить её сами.
— А ты бы смогла, Лен? — затаил дыхание Рома. — Я понимаю, это только трёп, но если по-серьёзному, ты смогла бы?
— Что смогла? Растить твою дочку? Конечно, она же твоя.
— А Марго? Глядя на девочку, ты бы не видела в ней Маргариту?
— Да, Боже упаси! Век бы эту Марго не видела! А если серьёзно, Ром, то нет, ни в коем случае я бы не видела в твоей дочке никого, кроме тебя. Но ты сам говоришь, это только трёп и, возможно, лицемерная Маргарита станет лучшей мамой на свете. Она может быть плохим человеком и хорошей матерью.
— Вы что опять кричите? — заглянул в комнату Витя. — Ромка, ты почему еще не собрался? Нас на комбинате уже ждет Александр Викторович.
— А кто это? — удивился Рома.
— Блин, нет, ты неисправим. Я понимаю, что у тебя личная жизнь бьет ключом, но пора уже включаться. Александр Викторович — человек, который будет делать из себя директора, а из меня заместителя. Он объяснит нам все тонкости руководящей работы. В общем, все объяснит, как комбинатом управлять и восстановить процесс.
— Да помню я, помню, ты чего, — ухмыльнулся Рома. — Я просто не знал, как его зовут. Дай мне минуту, я переоденусь, и едем. Лен, ты с нами?
— Нет, я пойду в спортзал, разомнусь немножко. Там в зале парней груша висит, буду ее колотить и представлять Маргариту.
А Маргарита в это самое время представляла себе Лену, точно с такой же злостью представляла. Она слышала её мерзкий голосок на заднем фоне, когда говорила с Ромой. Эта девчонка его не заслуживает! Если бы её не было рядом, Рома не устоял бы, приехал бы в роддом. Маргарита была почти уверена, он бы приехал посмотреть на свою дочку.
Вообще, не будь этой Лены, всё могло бы повернуться так, как когда-то Рита мечтала. Она, Рома и деньги! Ну, ещё и дядя Боря, конечно, куда ж без него! За последнее время дядька Маргарите крайне надоел, но без него она точно не справится.
Через несколько дней именно он и мать Риты приехали встречать ее из роддома. Мать купила цветы, а дядька сел за руль Ритиной красной машины. На этот раз без спросу, что Рите очень не понравилось. Слишком часто он начал брать ее автомобиль! Так, глядишь, и присвоит. С него станется.
Рита аккуратно передала дочку матери, села в машину и выдохнула.
— Как же я замучилась! Ее приносят каждые три часа. Она такая крикливая, ноет и ноет. Мам, ты не можешь какое-то время пожить у меня? Помочь мне с девочкой.
— Вот еще! Я с тобой одна справлялась, и ты справишься. Почему с девочкой? Ты что, имя дочке не дала?
— Имя мы ей выберем вместе с ее отцом. Кстати, я сейчас же ему позвоню. Пока в роддоме лежала, выбрала клинику. Пусть туда подъезжает.
— Что, прямо сейчас? — поднял лохматые брови сидевший за рулём Борис. — Может, ребёнка сначала домой отвезёшь?
— А чего тянуть? Чем раньше он удостоверится, тем лучше. Езжай в клинику.
Рома разговаривал сухо, но приехать не отказался. К огромной радости Марго приехал один, без своей прилипалы.
Увидев паркующийся опель, Маргарита забрала у матери малышку и поспешила навстречу парню. Откинула уголок конверта, показывая ему личико девочки.
— Смотри, какая она, твоя дочка. Хочешь её подержать?
— Марго, не торопи события. Да и не умею я, не знаю, как правильно.
Рома с трудом оторвал взгляд от личика девочки и энергично зашагал к воротам клиники.
— А как ты хочешь, чтобы я ее назвала? — засеменила за ним женщина.
— Давай подождем с именем, ладно? Подождем пока будет готов анализ.
Рома уже знал, как бы он хотел назвать дочку. Наташей, в честь своей мамы. Глядя на ребенка он очень хотел увидеть в ней черты матери, хоть что-то. Но в светлых бровках, маленьком носике и тоненькой ниточке губ не увидел ничего знакомого, а глазки у девочки были закрыты.
— Это что ж получается, она у нас без имени будет жить, а Ром? Наша дочка без имени? Хорошо, я подожду, раз ты такой странный. Знаешь же, что она твоя.
В клинике мужчина лет сорока, представившийся Артуром Равильевичем, взял образцы слюны у девочки и у Романа. Всё это произошло быстро, и так же быстро Рома ретировался. Маргарита оставила Артуру Равильевичу свой номер телефона, но попросила подготовить два экземпляра, для неё и для Ромы.
Когда вернулась в машину, сразу же передала девочку матери. Ребёнок начинал плакать.
— Она ж поди голодная, а ты её по клиникам таскаешь! — недовольно бурчала женщина, принимая девочку.
— Мам, ну так что? Ты переедешь ко мне на первое время? Мне жутко хочется выспаться. Просто лечь и проспать восемь часов подряд.
— Какие восемь часов? Дитё ж, кормить надо.
— Ты будешь кормить. Буду сцеживаться перед сном.
Мать Маргариты скорбно поджала свои блеклые губы. Она уже понимала, что ей не отвертеться. Ритка с пяти лет умела настоять на своем.
Приехав домой, Маргарита покормила девочку и брякнулась спать.
Для нее потянулись дни, похожие один на другой, томительные дни ожидания. Каждый день, как день сурка — кормление, купание, глажка. Вся жизнь должна вертеться вокруг малюсенькой крикливой девочки, у которой нет пока даже имени. Но Рите казалось, она любит эту девочку. Как можно не любить, ведь это Ромина дочка!
Любить-то она, может, любила, но большую часть заботы о ребенке перекинула на мать. Она ждала.
Артур Равильевич позвонил утром. Сказал, что анализ готов, и он подготовил два экземпляра, как просили. Рита была в столовой, вдвоем с дядей Борей. Она только что покормила дочку и передала ее матери. Хотела позавтракать, а тут звонок. И забыла про завтрак, забыла про всё. Сказала Артуру Равильевичу, что они скоро подъедут. Тут же собралась звонить Роме. Тяжёлая дядькина рука вырвала у неё телефон.
— Подожди ты! Не беги впереди паровоза. Сами сначала поедем.
— Зачем? — моргнула Рита.
— А затем, что успеешь ещё новоявленного папашку обрадовать. Сначала нужно убедиться, точно ли он папашка.
— Дядь Борь, и ты туда же! Сколько можно! Я же говорю, что уверена.
Спустя час Рита стояла перед Артуром Равильевичем и в который раз перечитывала бумагу, что держала в руках.
— Я не понимаю, не могу понять, — голос ее сорвался, превратившись в писк. — Что тут написано? Отцовство моей дочки подтвердилось?
— А мне кажется, вы все прекрасно поняли, — деликатно сказал Артур Равильевич. — Образцы слюны взяты у людей, не являющихся родственниками.
— Подождите, подождите, — вмешался Борис, — что значит «не являются родственниками»?
— Это не его дочка, однозначно не его, — кивнул Артур Равильевич.
— Ну, тогда все равно родственники, как брат с сестрой.
— Не понимаю, что за глупости. Вы же видите результаты анализа. Никакого родства, процент нулевой.
— Ах ты, шала... — заорал Борис на племянницу. — Ты от кого родила? Бл... шл...
Дальше следовал такой мат, что мужчина в белом халате попятился.
— Я, пожалуй, пойду за вторым экземпляром. Я так понимаю, молодой человек приедет?
Он с сочувствием посмотрел на бледную трясущуюся женщину, у которой на глазах выступили слезы, и хотел уйти, но Борис не дал.
— Слышь, ты, доктор, или кто-то ты там. Стой, подожди. Можно же ведь как-то этот вопрос решить? Любые деньги, сколько скажешь.
— Не понял, какие деньги, что вы мне предлагаете? — опешил Артур Равильевич.
— Да все ты понял. Переделай бумаги, что тебе стоит. Напиши тут 99,9 процентов, или, как в таких случаях пишут. Пусть парень считается отцом.
— Это невозможно, категорически невозможно. Все данные внесены в компьютер.
— Ой, да ладно, и в компьютере подотрешь. Говорю же тебе, заплатим сколько скажешь. Тебе что, деньги не нужны? Никто не узнает, зуб даю! Давай, лепила, состряпай нам другую бумажку.
Борис не говорил, он рычал. В таком бешенстве он не был давно. Ускользал его последний шанс достойно жить, расплатиться с долгами, руководить комбинатом, в конце концов! А все из-за этого плешивого докторишки в белом халате, и из-за Ритки, конечно же. Но что с этой ревущей дуры взять, она уже ничего не может исправить. Гадина блудливая!
А вот плешивый может, но он возмущённо верещит фальцетом, тычет указательным пальцем в сторону выхода.
— Немедленно покиньте клинику, немедленно! Иначе я вызову охрану.
— Переделай бумагу, я тебе говорю, — ударил Борис доктора.
Артур Равильевич упал.
Маргарита плакала, безучастно глядя, как ее дядька избивает человека в белом халате. Бьет жестоко, пинает ногами, и местами халат уже окрасился красным.