— Марина, ты опять оставила за собой грязную посуду! — звонкий, но холодный голос Натальи Павловны разлетелся эхом по всему дому, пробирая до костей.
Марина, сидевшая за столом в своей комнате и вчитывающаяся в учебник по литературе, поморщилась так, словно услышала скрежет металла по стеклу. Она медленно захлопнула книгу, вздохнула и, отодвинув стул с таким скрипом, что он, казалось, пронзил тишину дома, поднялась. Уже спускаясь по лестнице, девушка понимала — оправдания здесь бесполезны.
Наталья Павловна стояла на кухне, как неподвижная статуя, с руками, скрещёнными на груди. В шелковом домашнем халате кремового цвета, с идеальной прической, она напоминала героиню глянцевого журнала для успешных женщин. Но в её взгляде — холодная сталь, от которой любая улыбка замерзала на губах.
— Не повышай на меня голос, — процедила она тихо, но в этой тишине было куда больше угрозы, чем в крике. — Ты же знаешь, как твой отец не любит, когда в доме начинаются... сцены.
Марина подошла к раковине. Там громоздилась небольшая, но показательная башня из посуды: три тарелки, пара вилок, кружка с засохшей пенкой от какао и десертная ложка, перепачканная шоколадным пудингом.
— Это не мои, — спокойно сказала Марина, глядя на тарелку с остатками пудинга. — Я его не ела уже месяц. Это Егор после школы.
— А почему ты, взрослая, не помыла за своим младшим братом? — голос Натальи был ровным, но в нём проскальзывала острая, как бритва, насмешка. — У тебя же нет никаких дел, кроме как помогать по дому. Или я не права?
В этот момент в кухонной дверце появилась светлая макушка Егора. Он держал подмышкой альбом для рисования, в другой руке — карандаши. Мальчик замер, почувствовав напряжение.
— Что случилось? — спросил он осторожно, с опаской глядя на мачеху и сестру.
— Ничего, милый, — моментально преобразилась Наталья, её губы сложились в ласковую улыбку. — Мы с сестрой просто обсуждаем домашние обязанности. Иди, рисуй, потом покажешь мне свои новые рисунки.
Егор колебался, но Марина мягко кивнула ему:
— Иди, всё в порядке.
Когда он ушёл, Наталья медленно подошла к Марине, понизив голос:
— Ты снова расстраиваешь брата своим поведением. И меня. И если бы отец узнал…
— Что он узнал бы, Наталья? — раздался мужской голос от двери.
В проёме стоял Андрей — всё ещё в медицинском халате, только что вернувшийся с дежурства. Лицо уставшее, с глубокими тенями под глазами, но в глазах — тёплая усталость.
Наталья тут же изменилась, подбежала к мужу, обняла его и чмокнула в щёку:
— Андрюш, ты сегодня так рано! Я ещё ужин не успела приготовить, поставщик в кафе подвёл, пришлось разбираться...
— Ничего страшного, — Андрей ласково погладил жену по плечу. — Что тут у вас?
— Да так, пустяки, женский разговор, — Наталья сделала вид, что только сейчас заметила Марину. — Мариночка, поможешь мне накрыть на стол? Я сейчас что-нибудь быстро приготовлю.
Марина кивнула. Спорить при отце смысла не было. Он либо не видел, либо не хотел видеть, какой на самом деле Наталья дома. Для него она была тем спасательным кругом, который вытащил его из хаоса после смерти первой жены, когда он остался один с двумя детьми.
— Я не понимаю, почему ты так на неё взъелась, — сказала Алина, подруга Марины, сидя на подоконнике в комнате подруги. Солнечный свет пробивался сквозь кружевные занавески, вырисовывая на полу причудливые узоры. — Она же вроде нормальная. В кафе у неё всё красиво, посетители хвалят.
Марина, лежавшая на кровати и нервно наматывающая прядь волос на палец, усмехнулась:
— В кафе — да, у неё там свой театр, и она в нём главная актриса. С посетителями — любезная хозяйка, с официантами — доброжелательная наставница. А дома... дома она другая. Особенно, когда папы нет.
Алина нахмурилась:
— Ты думаешь, она специально притворяется?
— Не думаю. Знаю, — Марина резко села. — Она умеет манипулировать. Особенно Егором. Представь: он приходит из школы, весь расстроенный, потому что одноклассники снова издевались. А она ему: "Солнышко, ты же любишь маму Наташу? Тогда скажи папе, как тебе нравится новая школа". И он молчит про травлю, потому что боится её подвести.
В дверь постучали, и в комнату заглянула тётя Ольга — младшая сестра покойной мамы Марины. Лицо у неё было похоже на лицо матери, но с более резкими чертами, короткая стрижка придавала ей деловой вид.
— Привет, девчонки, — Ольга улыбнулась. — Мариночка, можно тебя на минутку?
Выйдя в коридор, Марина обняла тётю. Та крепко прижала племянницу, словно хотела передать ей через объятие хоть каплю своей силы.
— Как ты? — тихо спросила Ольга, внимательно вглядываясь в глаза девушки.
— Терплю, — Марина пожала плечами. — Как всегда.
— Я разговаривала с Андреем про лето, — сказала тётя, — хотела, чтобы вы с Егором приехали ко мне в Крым. Море, солнце, смена обстановки…
— И что он сказал? — Марина чуть оживилась.
— Сказал, что подумает. — Вздох. — Но потом позвонила Наталья Павловна и заявила, что у вас уже есть планы — семейный отдых в Турции.
Марина нахмурилась:
— Какая ещё Турция? Я впервые слышу!
— Вот и я удивилась, — кивнула Ольга. — Слушай… Я подала документы на расширение квартиры. Если всё пройдёт, будет трёшка. Я подумала...
— Тётя, — перебила Марина, — я в этом году поступаю. Уеду в любом случае.
— А Егор? — Ольга посмотрела прямо в глаза племяннице.
Марина опустила взгляд:
— Я не знаю... Он привязан к папе. И... похоже, и к ней тоже.
Ольга взяла Марину за руки:
— Если что-то случится — звони мне сразу. Днём, ночью, без разницы. Поняла?
Марина кивнула.
За ужином Наталья сияла. Она рассказывала про успехи в кафе, о новом меню, о том, как хвалили её тирамису, о планах открыть летнюю веранду. Андрей слушал с улыбкой, иногда поглядывая на детей.
— А как у вас дела в школе? — спросил он.
— Нормально, — буркнула Марина, ковыряя вилкой овощи.
— У Мариночки есть некоторые трудности с алгеброй, — вставила Наталья, изобразив заботливую улыбку. — Я предлагала помочь, но она…
— У меня всё нормально с алгеброй, — отрезала Марина.
— А у тебя, Егор? — Андрей повернулся к сыну.
— Я… нарисовал сегодня… — начал тот.
— Егорушка получил пятёрку по чтению, — перебила Наталья, положив руку ему на плечо. — Правда, солнышко?
Мальчик кивнул, не поднимая глаз.
— Молодец, — Андрей похвалил сына. — Я вами горжусь. Рад, что у нас теперь настоящая семья.
Марина резко отодвинула тарелку:
— Можно я пойду? У меня подготовка к контрольной.
— Конечно, дорогая, — Наталья мило улыбнулась. — И не забудь потом помыть за собой посуду.
Вечером Марина тихо постучала в комнату Егора. Мальчик лежал на кровати, уткнувшись в альбом. На стенах висели его рисунки — пейзажи, портреты, даже забавные комиксы с выдуманными персонажами. Мама всегда говорила, что у него настоящий талант, и Марина была с ней согласна.
— Не спишь? — она присела на край кровати.
— Не-а, — Егор поднял глаза. — Даш… то есть, Марин, а… мама Наташа правда хочет, чтобы я пошёл в художественную школу?
Марина удивлённо подняла брови:
— Она тебе это сказала?
— Ага. Сказала, что если я буду хорошо себя вести и отлично учиться, то в следующем году точно пойду. Только папе пока говорить не надо — это сюрприз.
Марина нахмурилась:
— Почему папе не надо говорить?
Егор пожал плечами:
— Она сказала, что он может быть против, потому что это дорого. Но она накопит.
Марина прикусила губу. В груди зашевелилось неприятное чувство — смесь тревоги и злости.
В этот момент в коридоре послышались шаги, и на пороге появилась Наталья.
— Уже поздно, Егорушке пора спать, — сказала она, глядя на Марину с холодной улыбкой. — А тебе, Мариночка, разве не нужно готовиться к контрольной?
— Я уже подготовилась, — сухо ответила Марина.
— Тогда ложись спать. Завтра рано вставать, — Наталья подошла к Егору и поцеловала его в лоб. — Спокойной ночи, солнышко.
Они вышли в коридор, и Наталья, тихо прикрыв дверь, повернулась к Марине:
— Не вздумай настраивать брата против меня. Ты скоро уедешь, а ему здесь жить.
Марина подняла подбородок:
— Что за художественная школа? Почему папа не должен знать?
— Не твоё дело, — отрезала Наталья. — Займись лучше своими оценками, если хочешь поступить в приличный вуз.
Марина сжала кулаки, но промолчала.
Прошла неделя. Вечером, когда Андрей снова был на дежурстве, в дверь позвонили. На пороге стоял Павел, старый друг отца. Он держал в руках бутылку вина и плитку шоколада.
— Привет, Маришка! — он улыбнулся, крепко обнял девушку. — Как жизнь молодая?
— Дядя Паша! — Марина обрадовалась. — Заходите, папы нет, но…
— Знаю, — подмигнул он. — Я к вам всем пришёл, соскучился.
В гостиной Павла встретила Наталья — в домашнем, но тщательно подобранном наряде.
— Павел, какой сюрприз! — её улыбка была вежливой, но натянутой. — Андрей на работе…
— Знаю, но ведь я не только к нему пришёл. Как вы? Как дети? Кафе процветает?
— Да, всё отлично, — Наталья присела в кресло, выпрямив спину. — Гоша… то есть Егор делает уроки, а Марина… Мариночка, будь добра, сделай нам чай.
Марина ушла на кухню, но оставила дверь чуть приоткрытой.
— А что с переездом? — спросил Павел. — Андрей говорил, ты хочешь продать эту квартиру и купить дом за городом?
Марина замерла с чайником в руках. Какой ещё переезд?
— Мы обсуждали такую возможность, — уклончиво ответила Наталья. — Но пока ничего конкретного. Дети привыкли к этому району, школе…
— Да уж, особенно Марина — в выпускном-то классе, — согласился Павел.
— Ну, Марина в любом случае скоро уедет учиться, — в голосе Натальи промелькнули жёсткие нотки. — А вот Егору…
Марина вернулась в гостиную с подносом и громко поставила его на стол, чтобы они замолчали.
Вечером, когда Павел ушёл, Марина тут же набрала тётю Ольгу. Она заперлась в ванной и говорила шёпотом, словно боялась, что стены услышат.
— Она хочет нас увезти из города! — горячо зашептала Марина. — Какой-то дом за городом… Папа согласится, я знаю!
— Тише, тише, — успокаивала её Ольга. — Может, это просто планы на будущее. Не паникуй раньше времени.
— Ты не понимаешь, — Марина сжала трубку так, что побелели пальцы. — Она всё делает тихо, но по факту решает за нас. Папа ей верит. Он вообще не видит, какая она на самом деле.
— Значит, нужно, чтобы увидел, — твёрдо сказала Ольга. — Может, поговоришь с ним начистоту?
Марина горько усмехнулась:
— Он не поверит. Для него она идеальная.
— Ладно… Тогда держи ухо востро. Я приеду в выходные, попробую с ним поговорить.
— Хорошо. И, тётя… — Марина помолчала. — Я боюсь за Егора. Она с ним как-то странно себя ведёт.
— Всё, всё, — Ольга смягчилась. — Я разберусь.
Субботним утром Марина проснулась от шума на кухне. Наталья торопливо шуршала бумагами, явно чем-то раздражённая.
— Что-то случилось? — спросила Марина, спустившись вниз.
Наталья вздрогнула и, словно прикрывая бумаги, прижала их к груди:
— Ничего. Документы для налоговой.
Но Марина успела заметить на одном из листов логотип агентства недвижимости.
— При чём тут налоговая, если это… — начала она, но Наталья резко повысила голос:
— Не лезь в чужие дела! — и тут же смягчилась. — Прости, я на нервах. Кафе опять подвели поставщики.
В этот момент на кухню вошёл Андрей, потягиваясь после сна:
— Что за шум?
Марина посмотрела прямо на него:
— Пап, она продаёт квартиру.
Наталья побледнела, но быстро подошла к мужу, обняла его за плечи:
— Антош, я хотела сделать сюрприз…
— Какой ещё сюрприз? — нахмурился Андрей. — Лида… то есть Наташа, мы же договорились всё обсуждать.
— Я просто узнаю варианты, — мягко сказала она. — Ты сам говорил, что детям нужно больше пространства.
Марина шагнула вперёд:
— Это мамина квартира! Наша с Егором!
— Марина! — строго сказал отец. — Не говори так.
— Почему? Потому что правда неприятная? Она всё решает за нас! За тебя! А ты ничего не видишь!
— Хватит! — Андрей повысил голос. — Наталья заботится о нас, о нашей семье.
Марина только горько усмехнулась.
В дверях показался заспанный Егор. Он стоял и тревожно смотрел на всех.
Марина наклонилась к нему и прошептала:
— Не верь ей, Егор. Никогда.
Весь день Марина просидела в комнате, отказываясь спускаться к ужину. На стенах висели её старые фотографии с мамой — в саду, на море, в первом классе с бантом на голове. Она гладила их кончиками пальцев и думала: «Мам, как же мне тебя не хватает…»
К вечеру в дверь постучали.
— Уходи! — крикнула она, решив, что это отец.
— Маришка, это я, — раздался знакомый голос. — Открой, чай принесла. С мятой.
Марина вскочила и распахнула дверь. На пороге стояла баба Клава, их соседка — невысокая, в вязаном халате и с неизменным пучком на голове. В руках у неё была чашка и маленький узелок с сушками.
— Баб Клав, вы откуда… — удивилась Марина.
— Да что ж тут удивляться, — старушка вздохнула, проходя в комнату. — Стены тонкие, всё слышу. Да и вижу я многое. Только обычно не лезу — не моё дело. Но сегодня… перебор.
Она поставила чай на стол и неожиданно достала из кармана смятый конверт.
— Вот, держи. Это твоя мама просила передать тебе, когда тебе исполнится восемнадцать. Но я думаю, ждать не стоит. Сейчас самое время.
Марина замерла. Сердце колотилось так, что казалось — его слышно на всю комнату.
— Что это? — прошептала она.
— Откроешь — узнаешь, — сказала баба Клава и мягко погладила её по плечу. — А я пойду. И помни, девка: не держи зла на отца. Он сейчас слеп, но прозреет.
Когда дверь за соседкой закрылась, Марина дрожащими руками вскрыла конверт. Внутри было письмо и сложенный вдвое документ.
Она развернула письмо. Узнаваемый почерк мамы защемил сердце.
"Моя дорогая Мариночка. Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет рядом. Я верю, что ты выросла сильной и смелой, какой я всегда хотела тебя видеть.
Когда мы с твоим отцом покупали эту квартиру, мы оформили её на моё имя. Сейчас она принадлежит тебе и Егорке — это моё наследство вам, моим детям. По закону никто не может распоряжаться ею до твоего совершеннолетия без разрешения органов опеки.
Я не знаю, как сложится ваша жизнь без меня, но хочу, чтобы у вас всегда был дом. Дом, куда можно вернуться, где вас ждут любовь и воспоминания обо мне.
Я люблю тебя, моя девочка. Никогда не забывай этого. Всегда твоя мама."
Марина сжала письмо к груди и заплакала — тихо, навзрыд, так, как не плакала давно. Воспоминания нахлынули одно за другим: мама, смеющаяся на кухне; мама, которая гладила её волосы перед сном; мама, которая держала за руку в первый день школы.
Документ подтвердил слова: право собственности на квартиру было оформлено на мать, а после её смерти — на детей. Никакая мачеха не имела права распоряжаться этим жильём.
Марина сидела до глубокой ночи, перечитывая письмо снова и снова. Казалось, что голос мамы звучит прямо рядом.
Утром, за завтраком, Марина решилась. Она выложила на стол перед отцом документ.
— Что это? — нахмурился Андрей.
— Документ на квартиру, — спокойно ответила Марина. — На нашу с Егором квартиру. Мамину квартиру.
Лицо Натальи изменилось — рука, державшая чайник, дрогнула.
— Откуда у тебя… — начал Андрей, но Марина перебила:
— Это не важно. Важно то, что никто не имеет права продавать эту квартиру без моего и Егоркиного согласия.
Наталья поставила чайник на стол и попыталась изобразить мягкую улыбку, но губы её подрагивали:
— Никто и не собирался ничего продавать без вашего ведома. Я просто изучала рынок, Антош…
Андрей нахмурился:
— Это правда? Ты готовила документы на продажу? Без моего ведома?
— Я… — Наталья замялась, но быстро подошла к мужу и обвила его шею руками. — Я хотела как лучше. Для детей. Для Егора! Ему нужен простор, свежий воздух, своя комната…
— А как же художественная школа? — вдруг тихо, но отчётливо спросил Егор, который всё это время молча ел кашу. — Ты же обещала, что я пойду в художественную школу здесь, в городе…
— Какая ещё школа? — удивился Андрей, переводя взгляд с сына на жену. — Мы это обсуждали?
— Нет… — Наталья быстро повернулась к мальчику и с нажимом сказала: — Это должен был быть сюрприз, солнышко.
— Но ты говорила, что папа против, — упрямо сказал Егор, и в его глазах впервые мелькнуло сомнение. — Что он считает — это дорого и глупо.
— Что?! — Андрей резко отодвинул стул. — Наташа, о чём он говорит?
— Он всё не так понял, — затараторила она. — Дети часто додумывают…
В этот момент в дверь позвонили.
Марина вскочила:
— Это тётя Оля, я открою.
На пороге действительно стояла Ольга, но не одна. Рядом с ней был высокий мужчина в строгом костюме и с папкой в руках.
— Доброе утро, Андрей, — спокойно произнесла Ольга. — Это Сергей Петрович, юрист. Нам нужно поговорить.
— О чём? — нахмурился Андрей.
— О финансовых махинациях твоей жены с имуществом детей, — твёрдо сказала Ольга, проходя в гостиную.
— Что за чушь?! — вскинулась Наталья. — Она всегда меня ненавидела, Антон! Ой… Андрей! Не слушай!
— У нас есть документы, — вмешался юрист. — О попытке через подставных лиц оформить доверенность на распоряжение квартирой, принадлежащей несовершеннолетним. Без их согласия и разрешения органов опеки.
— Это ложь! — крикнула Наталья, но в голосе её уже слышалась паника.
— А ещё, — продолжил Сергей Петрович, открывая папку, — у нас есть сведения о похожем случае в прошлом. До знакомства с вами. В другой семье, где у женщины тоже были падчерицы и квартира. И та квартира была продана через полгода после смерти их отца.
Андрей побледнел, опустился в кресло и долго молчал. Потом медленно поднял глаза на жену:
— Это правда?
— Антош… — Наталья сделала шаг к нему. — Они всё переворачивают… Я всё делала ради нас…
— Ради нас или ради себя? — тихо спросил он.
Марина встала рядом с братом, положив руку ему на плечо:
— Пап, она врала тебе. И про меня, и про Егора. Она всегда делала всё, чтобы мы казались тебе неблагодарными, а она — жертвой.
Наталья оглянулась на девочку, и её глаза потемнели.
— Неблагодарные… — выдохнула она. — После всего, что я для вас сделала.
— А что ты сделала? — голос Андрея стал твёрдым. — Ты разрушила моё доверие. И мою семью.
Он поднялся и сказал ровно:
— Наташа, собирай вещи.
Она попыталась ещё что-то сказать, но поняла — всё. Её больше не слушают.
Прошёл месяц. Январское солнце пробивалось в кухню сквозь тонкий иней на окне. Марина сидела рядом с Егором, помогая ему с домашними заданиями. В углу тихо играло радио, пахло свежей выпечкой.
Андрей вернулся из магазина с двумя большими пакетами:
— Ну что, готовы встречать тётю Олю? Она обещала привезти краски и альбом для тебя, Егорка.
— Ура! — мальчик подпрыгнул и засмеялся. — А мы с Маринкой пирог испечём!
Марина улыбнулась, глядя на него. За этот месяц брат словно преобразился — стал больше смеяться, охотно выходил из своей комнаты, меньше молчал. Даже его рисунки стали ярче.
— Пап, — Марина повернулась к отцу. — А ты как?
Он задержал на дочери взгляд, и в уголках его глаз появились морщинки:
— Честно? Намного лучше. И знаешь… иногда нужно потерять зрение, чтобы прозреть.
В дверь позвонили. Андрей пошёл открывать. На пороге стояла баба Клава, прижимая к груди корзинку с яблоками.
— Для вашего пирога, — подмигнула она. — А то слышала, что у вас кулинарные планы.
— Баб Клав, оставайтесь с нами! — воскликнул Егор. — Мы чай с мятой заварим.
— Ну, если зовёте… — соседка сняла платок и прошла на кухню. — Давно я не была в настоящей семье.
Марина обняла брата за плечи и подумала, что настоящая семья — это не картинка из журнала, не идеальная улыбка за праздничным столом. Это люди, которые остаются рядом и говорят правду, даже когда это трудно.
А за окном тихо падал снег, укрывая двор белым покрывалом. Впереди их ждало много нового, но впервые за долгое время Марина верила — всё будет хорошо.