— Саша, может, всё-таки не стоит их приглашать? — Марина опустилась на край кровати, наблюдая, как муж методично укладывает в чемодан выглаженные рубашки. — Что-то у меня на душе неспокойно…
— Брось, Мариш, — Александр аккуратно сложил очередную рубашку и закрыл на молнию сетчатый отсек. — Пётр всё-таки мой брат. Да, он может переборщить с весельем, но уже не мальчишка — сорок лет человеку.
Марина вздохнула. В голове невольно всплывали воспоминания — как они с Сашей шли к своей мечте: долгие десять лет экономии, каждое решение о покупке — взвешенное, отказ от отпусков и дорогих вещей. Она работала медсестрой в две смены, Саша после основной работы подрабатывал в такси, и всё ради того, чтобы купить этот дом. Каждая плитка в ванной, каждая занавеска, выбранная ею с любовью, были для Марины не просто вещами — кусочками их общей жизни.
— Помнишь, как Пётр на твой день рождения явился? — Марина достала из шкафа папку с документами и стала перекладывать их на стол. — Притащил с собой полдюжины незнакомых людей, включили музыку на полную… Хорошо ещё, что соседи тогда не вызвали полицию.
— Ну это когда было! — отмахнулся Саша, словно не придавая значения её словам. — Он же теперь женат. И Лена у него — серьёзная женщина, в банке работала.
— Работала, — поправила Марина, посмотрев на мужа поверх очков. — Месяц назад её сократили. Сам Пётр мне жаловался, что у них сейчас туго с деньгами. Потому и напросились пожить пару недель — говорят, ремонт в квартире, жить невозможно.
В дверях показалась светловолосая голова их сына:
— Мам, а можно я с вами в Сочи? У меня же каникулы!
— Димка, мы же говорили, — Марина погладила четырнадцатилетнего сына по макушке. — Это наш с папой первый отпуск за пять лет. Ты уже взрослый, поживёшь у бабушки.
— Да ну, у бабушки скучно! — Дима надувал губы, как в детстве. — А у дяди Пети дети будут, с ними веселее.
Марина встретилась взглядом с мужем. Их племянники, Никита и Алина, были почти ровесниками Димы. Может, правда, детям будет интересно вместе…
— Ладно, — сдалась Марина, — но давай сразу договоримся: никаких шумных компаний, никаких ночных гостей. Дом новый, соседи приличные.
— Да ты что, Маришка! — Пётр, приехавший вечером за ключами, прижал ладонь к груди. — Мы же всё понимаем. Лена будет с детьми дома, а я на работе. Только ночевать будем.
— Смотри, Петя, — Саша хлопнул брата по плечу. — Ты же знаешь, как Марина за домом следит.
— Обижаешь, брат, — Пётр подмигнул. — Всё будет в лучшем виде! Отдыхайте спокойно.
Марина провожала взглядом его удаляющуюся фигуру и чувствовала — что-то здесь не так. Её внутренний «тревожный звонок» звенел всё громче, но она пыталась его заглушить.
— Всё будет хорошо, — обнял её Саша. — Две недели пролетят незаметно. Вернёмся — и снова будем в нашем тихом, уютном доме.
Если бы они только знали, что их ждёт…
Дорога из аэропорта тянулась бесконечно. Марина смотрела в окно такси на пролетающие мимо мокрые улицы и думала о том, как хочется просто зайти в дом, заварить чай и разобрать привезённые из Сочи сувениры.
Саша, сидевший рядом, уже листал телефон, проверяя пропущенные вызовы.
— Представляешь, — сказал он, — ни одного сообщения от Пети за две недели. Может, и правда всё нормально.
— Или он просто не хотел лишний раз напоминать о себе, — мрачно заметила Марина.
Когда такси свернуло на их улицу, Марина первой заметила, что штора на одном из окон висит косо, словно её дёрнули и не поправили. Она нахмурилась, но решила промолчать.
Саша открыл калитку, и они вошли во двор. Всё было тихо. Даже слишком.
Марина вставила ключ в замок, повернула… и дверь открылась без сопротивления.
— Ты что, ключи им давал запасные? — шёпотом спросила она.
— Нет, — так же тихо ответил Саша, — эти и были запасные.
Марина толкнула дверь… и застыла.
— Боже мой, Саша! — голос сорвался. — Что они наделали?..
В прихожей на полу хрустели осколки хрустальной вазы, подаренной ей ещё бабушкой. Та самая, что всегда стояла на комоде в углу.
Саша осторожно обошёл жену, ступая по обломкам, и прошёл в гостиную. Там царил хаос: диван залит чем-то бордовым — вино или сок, на белых обоях жирные пятна и следы от чьих-то грязных ладоней. На полу валялись пустые пластиковые стаканчики, конфетти, обрывки ленточек.
Паркет, который они с Мариночкой натирали воском перед отъездом, был весь в глубоких царапинах. В углу вместо любимого торшера — пустое место и кривой отпечаток пыли на полу.
— Они что, здесь драку устраивали? — прошептала Марина, обхватив себя руками.
Саша уже набирал номер брата:
— Пётр, где вы? Мы вернулись.
— О, братишка! — в трубке было шумно, слышался чей-то смех. — Как отдохнули? Мы тут… это… в магазин вышли.
— В магазин? — голос Саши стал холодным. — А что с домом? Почему везде срач?
— Да ладно тебе! — Пётр рассмеялся. — Подумаешь, немного повеселились. Дети же на каникулах, скучно им было.
Марина выхватила телефон:
— Немного?! Сервиз бабушкин вдребезги, торшера нет, картины на стенах — половины нет!
— Маришка, ну ты что, мы же… — замялся Пётр. — Ну, торшер мы случайно… танцевали… А картину дети в футбол играли, она чуть…
— В футбол?! В доме?! — Марина едва сдержалась, чтобы не закричать.
В этот момент из кухни выглянул Димка:
— Мам, тут в холодильнике что-то протухло. Кажется, они его открытым оставили…
Запах ударил в нос, едва Саша распахнул дверцу холодильника. Марина зажала рот рукой.
— Пётр, — Саша говорил ровно, но от этого становилось ещё страшнее, — у вас есть час, чтобы вернуться. Иначе я звоню маме.
В трубке раздался нервный смешок:
— Маме?.. Ладно, мы уже едем.
Марина опустилась на стул, чувствуя, как злость смешивается с отчаянием. Мы копили на этот дом десять лет…
Через пятьдесят минут во дворе загудел мотор, и к крыльцу неровно припарковалась потрёпанная «девятка». Дверцы хлопнули почти одновременно, и на крыльцо, пошатываясь, поднялся Пётр. Его лицо было красным, взгляд — мутным. За ним вышла Лена, бледная, с растрёпанными волосами, и двое их детей — четырнадцатилетний Никита и двенадцатилетняя Алина.
— Ну чё орёте-то? — Пётр плюхнулся на диван, на тот самый, что был залит вином. — Подумаешь, пожили нормально! А вы что хотели — чтоб мы тут как в музее ходили?
Марина медленно поднялась со стула, чувствуя, как в груди поднимается волна гнева.
— Нормально?! — её голос дрожал. — Ты называешь это «нормально»?!
— Да мы вам одолжение сделали! — вмешалась Лена, размахивая руками. — За домом следили! А то бы воры забрались!
— Следили?! — Марина указала на пустое место, где раньше стоял торшер. — Тут, кроме воров, никто и не нужен — вы сами всё разнесли!
Никита, усевшийся прямо на пол, пнул ногой валявшуюся подушку:
— Зато весело было!
Алина прыснула и включила на телефоне музыку так громко, что задребезжали стекла в окнах.
— Немедленно выключи! — рявкнул Саша, но девочка сделала вид, что не слышит.
Пётр поднялся, пошатываясь, и попытался изобразить танцевальное движение, но зацепился за ковер и едва не упал. На этот раз торшер уцелел, но журнальный столик с глухим стуком врезался в стену.
— Всё, с меня хватит, — Саша достал телефон. — Я звоню в полицию.
— А звони! — ухмыльнулся Пётр. — Думаешь, испугаюсь? Мы ещё и не так можем!
Он схватил вазу, что стояла на столике, и с размаху швырнул её об стену. Стекло разлетелось на сотни осколков, некоторые скатились прямо к ногам Марины.
— Вон из моего дома! — закричала она, дрожащими руками указывая на дверь. — Вон! И чтоб вашей ноги здесь больше не было!
— Сами уйдём! — Лена демонстративно подхватила свою сумку. — Пошли, дети! А ты, Мариночка, не зазнавайся. Подумаешь, дом у неё! А у нас, может, своего нет, вот и веселимся!
Семейка, горланя что-то вроде песни, вывалилась на улицу. За ними захлопнулась дверь, и в доме воцарилась тишина, нарушаемая лишь далёким лаем собаки.
Саша провёл рукой по лицу и посмотрел на жену:
— Знаешь что… звони не только в полицию. Звони маме. Пусть она услышит, какие у нас родственники.
Марина кивнула.
— И на этот раз, — добавил Саша, набирая номер, — никакого прощения не будет.
Саша приложил телефон к уху. На третьем гудке в трубке послышался усталый, но всё ещё уверенный голос:
— Алло?
— Тётя Валя, здравствуйте, — Саша говорил ровно, но Марина знала этот тон — он появлялся, когда муж был на пределе. — Это Саша. Мы только что вернулись и… в общем, Пётр с Леной такое устроили…
— Знаю, — перебила Валентина Ивановна. — Он уже звонил. Я ему всё сказала. Стыд и срам! Я ведь тебя, Петька, не так воспитывала… — в трубке раздался её резкий выдох. — Но вы тоже поймите, у них сейчас… проблемы.
— Проблемы? — Марина подошла ближе, чтобы слышать. — Это повод громить чужой дом?
На том конце повисла пауза, и голос тёти Вали стал тише:
— У них квартиру забирают, кредит не тянут. Коллекторы уже звонят.
Марина и Саша переглянулись.
— И это оправдывает то, что они здесь устроили? — Саша сжал кулак.
— Нет, конечно, — вздохнула Валентина Ивановна. — Но, может… они сорвались. Стыдно, тяжело… Вы же семья…
Саша хотел что-то сказать, но в этот момент в дверь постучали. На пороге стоял мужчина в форме.
— Участковый Сергей Петрович, — представился он, проходя внутрь. — Поступила жалоба от соседей на шум и драку. Разберёмся.
Он оглядел разгромленную гостиную и присвистнул:
— У вас тут, похоже, не просто вечеринка была.
Сергей Петрович нагнулся и поднял с пола толстый свёрток, перетянутый резинкой.
— Это что у вас?
Саша взял находку, развернул и побледнел:
— Это… закладная на дом Пети.
Марина прикрыла рот рукой:
— Господи… они что, прятали её у нас?
Участковый хмуро кивнул:
— Похоже на то. И знаете что… с таким документом шутки плохи.
В этот момент во двор зашла заплаканная Алина.
— Тётя Марина, дядя Саша… — девочка всхлипнула. — Папа не хотел… Мы все… просто… всё плохо у нас…
Саша присел, заглядывая ей в глаза:
— Где они?
— В машине. Боятся заходить.
Марина выпрямилась, глядя на мужа:
— Зови всех. Будем разбираться.
Через пять минут в гостиной собрались все. Пётр зашёл первым, опустив глаза, будто боялся встретиться взглядом с братом. Лена держала в руках мятый пакет и нервно комкала его. Никита и Алина стояли чуть поодаль, переглядываясь.
Саша положил на стол закладную.
— Ну? — он указал на документ. — Почему молчали? Почему мы должны узнавать о ваших проблемах от участкового и случайных бумажек на полу?
Пётр мял кепку в руках:
— Стыдно было… Ты сам всего добился. А я… всё просадил.
— На что? — Марина прищурилась. — На вино и вечеринки?
— Да какие вечеринки… — Лена опустила голову. — Кредит тянули, пока могли. Потом меня сократили. Петя подработку искал, но… Всё время долг рос.
— И решили, что разгромить наш дом — хорошая идея? — Саша стукнул ладонью по столу. — Это что, месть? Или так вы стресс снимаете?
— Да мы… — Пётр попытался поднять глаза, но снова опустил. — Я напился с горя. Лена кричала, дети бесились… Мы сорвались.
— Сорвались, — повторила Марина. — Петь, да ты хоть понимаешь, как ты нас предал?
— Понимаю, — Пётр выдохнул. — И готов всё исправить.
— Исправить? — Саша горько усмехнулся. — Завтра последний срок по закладной, да? Исправлять уже поздно.
— Не поздно, — вмешался Сергей Петрович, который всё это время молча стоял у двери. — Если договориться с банком о реструктуризации, шанс есть. Но нужна стабильная работа и поручитель.
В комнате повисла тишина. Саша посмотрел на брата, потом на Марину. Она только качнула головой, мол, решай сам.
— Ладно, — наконец сказал он. — Я поручусь.
Пётр резко поднял голову:
— Ты серьёзно? После всего, что я…
— Я не прощаю тебя, — жёстко ответил Саша. — Но я помогаю. Потому что мы семья.
— Спасибо… — голос Петра сорвался. — Я всё отработаю. Каждую царапину, каждый гвоздь.
— Начнёшь с обоев, — Марина встала и подошла к стене, где красовалось тёмное пятно от пролитого вина. — Вместе с детьми.
— И без вранья, — добавил Саша. — Любая проблема — сразу говорите.
— Договорились, — Лена кивнула. — И спасибо… мы не заслужили.
— Заслужите, — Марина села обратно. — Если поймёте, что семья — это не место для истерик и скандалов.
Прошла неделя. Дом постепенно приходил в порядок: ободранные стены переклеили, пятна с ковров вывели, мебель расставили по местам. Пётр с утра уходил на стройку к знакомому бригадиру Саши, Лена устроилась убираться в супермаркете. Дети ходили в школу, а вечерами помогали по дому.
Казалось, что худшее позади. Но спокойствие оказалось хрупким.
В тот вечер Марина была на кухне, помешивала суп. Саша чинил кран в ванной. Вдруг из гостиной раздался крик Лены:
— Нам звонили из банка! Завтра последний срок! Ты понимаешь, Пётр, завтра!
— И что я могу сделать?! — рявкнул Пётр. — Думаешь, я тут прохлаждаюсь? С утра до ночи горбачусь!
— А толку? — Лена металась по комнате, размахивая письмом. — Мы всё равно в заднице!
Марина выглянула в гостиную: Лена была бледная, глаза на мокром месте, Пётр — весь красный, с дрожащими руками.
— Может, подождём Сашу, обсудим вместе… — осторожно начала Марина.
— Не надо мне ваших советов! — резко оборвал её Пётр. — Я не просил за нас решать!
— Да ты без нас бы уже на улице оказался! — сорвалась Марина.
— А может, и лучше было бы! — Пётр пнул табуретку, та с грохотом перевернулась. — Жить в чужом доме, слушать нравоучения — унизительно!
— Пап, хватит! — вмешалась Алина, подбежав к отцу.
— Не лезь! — Пётр резко отдёрнул руку, и девочка, оступившись, налетела на стеклянную дверцу шкафа.
Раздался звон, Алина вскрикнула и схватилась за руку — из пореза тонкой струйкой потекла кровь.
— Господи! — Лена бросилась к дочери. — Петя, ты что наделал?!
Пётр замер, побледнел, шагнул к Алине, но та отшатнулась.
— Папа… — её губы дрожали.
— Всё! — Саша ворвался в гостиную и схватил брата за грудки. — Вон из моего дома!
— Саша, стой! — Марина прижимала полотенце к руке Алины. — Ей сначала нужно перевязку сделать.
— Я… я не хотел… — голос Петра сорвался, он вдруг обмяк и осел на пол. — Что со мной стало…
— Со мной ты ещё поговоришь, — Саша отпустил брата и обернулся к жене. — Марина, бинты и аптечку — быстро!
Пока Марина перевязывала Алине руку, Пётр сидел, уткнувшись лицом в ладони.
— Я… лучше уйду, — сказал он глухо.
— В таком состоянии за руль не сядешь, — твёрдо ответил Саша. — И вообще… ты с нами поедешь в больницу.
Ночью город был пустынен. Мелкий дождь стучал по капоту, фары выхватывали из темноты блестящие лужи. Саша вёл машину молча, глядя на дорогу. Рядом, на переднем сиденье, сидел Пётр — бледный, с опущенной головой. Марина осталась дома с детьми.
— Ты понимаешь, что мог покалечить свою дочь? — голос Саши был тихим, но в нём звенел металл.
— Понимаю, — Пётр не поднимал глаз. — Я сам себе противен.
— Так исправляй, — отрезал Саша. — Начни с того, чтобы перестать вести себя как ребёнок.
Пётр что-то хотел сказать, но в этот момент фары выхватили из темноты внезапно выскочившую на дорогу собаку. Саша рванул руль в сторону, Пётр инстинктивно схватился за дверцу — и в следующий миг машину тряхнуло.
Металлический скрежет, удар, запах сработавших подушек безопасности. Саша выругался и выскочил наружу. Их отбросило на обочину, правым боком врезав в дерево.
— Живой?! — Саша распахнул дверцу со стороны брата.
— Да… — Пётр морщился, пытаясь расстегнуть ремень. — Рёбра, кажется, но дышу.
Через несколько минут воем сирены разрезал ночь. Скорая мигала синим, фельдшер уже бежал к ним.
Больничный коридор встретил Марину запахом антисептика и тусклым светом ламп. Она сидела на жёстком стуле, держа Алину за плечи. Рядом, на соседнем кресле, дремал Никита.
— Родственники Петра Степанова? — из ординаторской вышел врач в белом халате.
— Да, — Марина вскочила.
— Состояние стабильное. Сотрясение мозга, два сломанных ребра, но угрозы жизни нет.
Марина с облегчением выдохнула.
— Можно к нему?
— По одному, ненадолго.
В палате Пётр лежал с перебинтованной головой. Увидев сестру и племянников, попытался приподняться.
— Лежи, — Марина подошла ближе. — Главное — живой.
Алина робко подошла к кровати:
— Папа… я не сержусь.
Пётр закрыл глаза, слёзы скатились по щекам:
— Прости меня, доченька. И ты, Марина… и ты, Саша…
Саша, стоявший у двери, сделал шаг вперёд:
— Ладно, брат. Хватит нам всем драться. Мы с банком поговорили — реструктуризацию одобрили. Я поручителем выступил.
Пётр уставился на него:
— После всего, что я натворил… ты всё равно…
— Мы семья, — просто сказал Саша. — И если вместе, значит, справимся.
В палате повисла тишина, нарушаемая только капаньем капельницы. Потом Алина взяла отца за руку, и Саша тихо добавил:
— Главное теперь — чтобы ты понял: второй шанс просто так не дают.
— Понял, — кивнул Пётр. — И не упущу.
Через неделю Петра выписали. Он был всё ещё бледен, двигался осторожно, но на лице появилось то, чего давно не видели ни Саша, ни Марина — решимость.
Дом встретил их привычным запахом дерева и свежесваренного кофе. Марина заранее всё приготовила: на плите томился борщ, на столе стояли пироги и салаты, а в духовке запекалась курица.
— Ну, проходи, хозяин, — усмехнулся Саша, придерживая дверь для брата.
— Да какой я… — Пётр замялся. — Скорее квартирант на перевоспитании.
— Вот и перевоспитывайся, — подхватила Марина, — начнём с ремонта.
В этот же день они вместе отодвинули диван, сняли испорченные обои и пошли в строительный магазин. Никита и Димка выбирали узоры, Алина бегала между рядами с рулеткой, Лена записывала всё в блокнот.
— Ты уверен, что нам по карману? — шепнула Марина Саше, когда дети увлеклись выбором краски.
— Уверен, — кивнул он. — Петька теперь работает бригадиром у Михалыча, зарплата стабильная. Лена в банк устроилась — пусть не на прежнюю должность, но начало есть.
Марина посмотрела на брата мужа, который спорил с детьми, какую кисть брать, и впервые за долгое время почувствовала, что всё действительно может наладиться.
Через две недели ремонт был закончен. Дом стал ещё уютнее: светлые стены, новые шторы, свежий паркет. На кухне стоял длинный стол, накрытый к ужину.
— Так, — Саша разливал по бокалам домашний морс, — предлагаю тост.
— За то, чтобы мы больше не доводили друг друга до полиции и больницы, — вставила Марина.
— И за то, чтобы всегда говорить правду, — добавила Лена.
— И за то, чтобы вместе чинить, а не ломать, — подхватил Пётр.
Дети чокнулись бокалами с компотом, и смех наполнил комнату.
Марина оглядела всех за столом. Да, впереди будут трудности, и не всё пройдёт гладко. Но сегодня они сидели вместе, без криков, без обид, и это было важнее всего.
— Знаете, — сказала она, — у нас сегодня настоящее новоселье. Семейное.
За окном мерцали фонари, на улице шёл тихий снег. А в доме было тепло — не только от батарей, но и от того, что, пройдя через бурю, они наконец нашли общий берег.