Предыдущая часть: Неудавшаяся командировка. Часть 2.
Наступил день когда Оксана и Пётр встретились в суде. Началось заседание. Алексея и Дашу удалили из зала. Алла сидела в зале, в группе поддержки Оксаны.
Зал суда показался Оксане стерильно-холодным и до боли официальным. Запах старого дерева, пыли и чего-то металлического витал в воздухе. Она сидела рядом со своим адвокатом, Еленой Викторовной, и старалась дышать ровно. Напротив, за своим столом, расположился Пётр с юристом, сухим и немного высокомерным мужчиной в очках. Судья, женщина средних лет, с усталым, но внимательным взглядом, открыла заседание. Было оглашено дело о расторжении брака и разделе совместно нажитого имущества.
Первым слово взял представитель Петра. Он говорил чётко, веско, выкладывая козыри, а именно измена супруги, подрыв основ брака, запись разговора, свидетельствующая о намерении совершить адюльтер, моральные страдания доверителя...
Он представил распечатку расшифровки того самого разговора с Аллой. Судья бесстрастно просматривала листы. Оксана чувствовала, как по спине бегут мурашки, но лицо её оставалось спокойным, почти каменным. Она помнила наставления Аллы и адвоката. Затем слово дали Петру. Он встал, слегка поправил пиджак. Его голос был ровным, без дрожи, но и без злости:
- Ваша честь, я не хотел этого развода. Я ценил нашу семью. Но я не могу жить с человеком, который так легко и цинично готов её разрушить. Речь идёт не только о флирте. Речь идёт о продуманном обмане, ложной командировке, то, что она ложная, раскрыли дети, которые рассказали мне об этом. Они знали всё и были невольными свидетелями предательства их матери. Поэтому я прошу развода. Я так же прошу учесть мнение детей при решении вопроса об определении их места жительства со мной. Я хочу обеспечить им стабильность и спокойствие, которых они лишились.
Он сел, не глядя на Оксану. Его слова висели в тишине зала, тяжёлые и обвиняющие. Судья повернулась к Оксане:
- Слово предоставляется ответчице.
Оксана медленно поднялась. Ладони у неё были влажными, но голос, к её собственному удивлению, не дрогнул.
- Ваша честь. Я не буду оспаривать факт того, что мой разговор с подругой имел место. Я признаю, что это была глубокая ошибка с моей стороны, проявление слабости и недальновидности. Я приношу свои извинения детям и своему мужу. Однако я категорически не согласна с трактовкой, что я единственная виновница распада семьи. Напряжение в наших отношениях назревало давно, мы отдалились друг от друга, погрузившись в работу и в личные интересы, забывая о семье как о целом. Моя ошибка стала не причиной, а следствием этого отдаления. Что касается имущества, я не согласна с предложенной истцом оценкой и разделом. Я настаиваю на проведении полноценной судебной экспертизы рыночной стоимости нашей квартиры и всего совместно нажитого имущества, включая счета и доходы от так называемых «подработок» моего мужа, которые де-факто были частью нашего общего бюджета. Или произвести раздел имущества, согласно моего предложения, которое я прилагаю.
Она села. Сердце колотилось где-то в горле. Елена Викторовна одобрительно кивнула. Настал черёд адвокатов. Елена Викторовна мастерски парировала атаки оппонента. Она сказала:
- Уважаемый суд, моя доверительница признала свой моральный проступок. Однако прошу разграничить моральную и юридическую стороны дела. Эмоциональная измена, не перешедшая в физическую, не является основанием для лишения супруги законных прав на имущество, нажитое за семнадцать лет брака. Предложенный истцом раздел является заведомо несправедливым и ущемляющим права ответчицы. Мы готовы предоставить свои расчёты и ходатайствуем о назначении судебной экспертизы.
Юрист Петра настаивал на своей позиции, ссылаясь на аморальное поведение Оксаны и её вину в развале семьи. Зал заседаний превратился в поле боя, где вместо пуль летели параграфы и цитаты из Семейного кодекса. Судья, выслушав стороны, задал вопрос Петру:
- На что вы согласны?
Прозвучал ответ Петра:
- Я согласен со всеми предложениями ответчицы по разделу имущества.
Судья объявила что удаляется в совещательную комнату. Ожидание показалось вечностью. Оксана и Пётр сидели по разные стороны зала, не глядя друг на друга. Мысли Оксаны метались между страхом и надеждой. Она вспоминала холодные глаза мужа и понимала, это уже не тот человек, с которым она прожила семнадцать лет. Это противник. Её адвокат радостно улыбалась. Она считала это дело выигранным.
Наконец судья вернулась и огласила решение:
- Суд, выслушав стороны и изучив материалы дела, приходит к следующему. Признание ответчицей факта наличия конфликта на почве личных отношений принимается. Вместе с тем доводы истца о вине исключительно ответчицы в распаде семьи суд считает однобокими и не принимает во внимание в контексте раздела имущества. Брак расторгается, поскольку на этом настояли обе стороны. Вопрос о разделе имущества не может быть решён на представленных сторонами расчётах ввиду их значительного расхождения, но, в связи с признанием истцом имущественных предложений ответчицы, суд соглашается с этим. Вопрос о месте жительства детей, с учётом их мнения и заключения органов опеки и попечительства, определить место жительства отца. Дело закрыто!
Елена Викторовна была довольна, но Оксана сказала ей:
- Это была не победа! Мы проиграли! Пётр специально придумал эту нашу победу и забрал детей. Он ловко подвёл нас к тому, чтобы мы дали согласие на расторжение брака. И мы его дали, увлечённые делёжкой имущества. Считая, что раз имущество не поделено, то не будет и расторжения брака.
Выйдя из зала, Оксана и Пётр оказались в пустом коридоре суда одновременно. Они остановились друг напротив друга на мгновение. Пётр первый нарушил молчание, его голос был низким и безэмоциональным:
- Ну что же, Оксана, можно было бы согласиться на назначении судебной экспертизы, но судебные издержки съели бы половину того, что мы в итоге поделили бы. Да и затянулось бы всё это надолго. А так, через месяц мы будем свободы.
Оксана посмотрела на него прямо. В её глазах уже не было ни стыда, ни ярости, лишь холодная решимость.
- Я люблю тебя, Пётр, и думала, что сегодня развода не будет. И я успею помириться с тобой, ведь у меня с Артуром ничего не было. Хотела побороться за детей, но ты меня перехитрил. Знай, я всегда буду рядом с тобой. Ты всё продумал лучше, чем мой адвокат. Я ведь действительно не сказала суду, что прошу предоставить нам срок для примирения. Как пояснила мне мой адвокат, если одна из сторон возражает против развода, то возможно отложение слушания дела до трёх месяцев. У меня голова была забита имуществом, и я упустила этот момент.
Пётр смерил её взглядом, круто повернулся и ушёл, гулко стуча каблуками по каменному полу, на улице его ждали дети. Оксана осталась одна. Она подошла к окну в коридоре. Пётр в суде принял её условия, и, в результате, она проиграла детей. Она забыла о том, что Пётр никогда не страдал вещизмом. Теперь ей предстояло найти дороги к примирению, добиться доверия детей, но, как это сделать, она не знала.
Вечером, дома, она набрала номер Алексея. Пора было начинать самое трудное - вернуть детей. Тишина в квартире после звонка Алексею была оглушительной. Сын выслушал её короткие, сбивчивые слова о том, что мама скучает и хочет встретиться, ответил сухим:
- Хорошо, мам, как-нибудь встретимся, но, извини, я уроки делаю и поэтому занят.
Разговор прервался, оставив Оксану наедине с гудками и чувством полнейшей опустошённости. Она поняла, что телефонные звонки ничего не решат. Стена, выстроенная Петром и её же собственными руками, была слишком высокой и прочной. Нужен был другой план. Не война, не осада, а что-то иное. Что-то, чего от неё не ждали.
На следующее утро она отменила все встречи с адвокатом, которые, по сути, уже были бесполезны. Елена Викторовна была удивлена, но спорить не стала. Оксана была занята одной мыслью - вернуть доверие детей. Она села и составила новый, непривычный для себя список. Не исковых требований, а простых, человеческих шагов. Шаги состояли из того, чтобы она прекратила преследование детей и Петра. Решила не звонить Петру и не надоедать детям бесконечными сообщениями с оправданиями. Она отправила лишь один смс-запрос на встречу с детьми в ближайшие выходные. Ответа от Петра не последовало. Но она не стала писать снова.
Поняла, что не сможет прорваться к ним через стену отчуждения Петра. И решила действовать иначе. Она вспомнила, что через неделю у Даши день рождения. Раньше она бы закатила шумную вечеринку дома, с гостями и огромным тортом. Теперь она купила скромный, но изысканный торт, который любила дочь, и один-единственный, тщательно выбранный подарок, но не дорогой гаджет, а красивый альбом для эскизов и набор профессиональных карандашей для рисования. Даша в последнее время бредила модным дизайном. Отнесла всё это в школу и оставила у классной руководительницы Даши с короткой запиской:
«Дочка, с днём рождения! Целую. Мама»
Всё это без упрёков, без просьб о встрече. Просто знак внимания. Вечером, в день рождения, раздался звонок. Это была Даша. Голос её был сдержанным, но без прежней ледяной стены. Даша сказала:
- Мама, спасибо за подарок. Он очень крутой.
- Я рада, что тебе понравилось, родная.
- Торт тоже классный. Мы его с одноклассниками ели. Папа сказал, что в воскресенье мы можем поехать к тебе на час. Если ты хочешь.
Сердце Оксаны ёкнуло. Это была не победа, но первая, крошечная брешь в стене.
- Конечно, хочу! Я буду ждать.
Когда дети в воскресенье приехали, квартира не была вылизана до блеска, а на столе не стоял праздничный банкет. Она приготовила их любимые сырники и какао. Она не лезла к ним с объятиями и не пыталась завести тяжёлый разговор. Они сидели в гостиной, и Оксана просто спрашивала о школе, о кружках, слушала их немногосложные, односложные ответы. Алексей уткнулся в телефон, но периодически поглядывал на мать, будто ожидая истерики или сцены. Но ничего не происходило. Только, когда они уже собирались уходить, Оксана мягко сказала:
- Я знаю, что вам сейчас тяжело и непонятно. Я очень сильно виновата перед вами и перед папой. Я не прошу простить меня сразу. Я просто хочу, чтобы вы знали: я люблю вас. И я здесь. Всегда.
Она не плакала. Она просто смотрела на них, и её взгляд был спокоен и печален. Даша первая подошла и обняла её. Быстро, по-девичьи неловко. Алексей кивнул, глядя в пол, и пробормотал:
- Ладно, мам, до свидания.
После их отъезда квартира снова погрузилась в тишину, но она уже не казалась такой удушающей.
Она искала союзников. Оксана поняла, что в одиночку ей не справиться. Но просить помощи у Аллы, которая советовала вести войну, она не хотела. Вместо этого она нашла номер классного руководителя Алексея и договорилась о встрече. Она честно, без прикрас объяснила ситуацию женщине, умному и опытному педагогу. Та выслушала и сказала:
- Вы сделали правильно, что не давите. Дети сейчас действительно в смятении. Пётр Дмитриевич - замечательный отец, но он сосредоточен на их материальном благополучии. Им не хватает тепла. Вашего тепла. Продолжайте в том же духе. Я, со своей стороны, могу ненавязчиво поговорить с Алексеем. Он сейчас в том возрасте, когда многое понимает, но замыкается в себе.
Через несколько дней Алексей сам написал ей в мессенджер:
Привет. Классная сказала, что ты к ней заходила. Ну и зачем?
Оксана ответила честно:
Просто хотела узнать, как у тебя дела в школе, со стороны. Больше ни у кого спросить не могу.
Сын ответил смайликом-недоумением, но факт контакта был установлен.
Она не требовала больше встреч. Она лишь изредка отправляла в общий чат с детьми смешные мемы, интересные ссылки о программировании для Алексея и о моде - для Даши. Иногда они отвечали. Чаще - нет. Но она не обижалась.
Предыдущая часть: Неудавшаяся командировка. Часть 2.
Продолжение: Неудавшаяся командировка. Часть 4.
Если заметили опечатку/ошибку, пишите автору. Внесу необходимые правки. Буду благодарен за ваши оценки и комментарии! Спасибо.
Фотографии взяты из банка бесплатных изображений: https://pixabay.com и из других интернет источников, находящихся в свободном доступе, а также используются личные фото автора.
Другие работы автора:
- за 2023 год: Навигатор 2023
- за 2024-2025 год: Навигатор 2024
- подборка работ за 2020-2025 год: Мои детективы