Анна впервые заметила Максима в книжном магазине на Тверской. Он стоял у полки с классикой, листал толстый томик Достоевского и что-то негромко бормотал себе под нос, словно ведя мысленную беседу с автором. В его глазах была та особенная задумчивость, которая сразу выделяет увлеченного человека из толпы спешащих покупателей.
— Простите, — решилась она подойти, — а что вы думаете о «Записках из подполья»?
Максим поднял на неё удивлённые карие глаза и улыбнулся — застенчиво, но искренне.
— Думаю, что это самая честная книга о человеческой душе, — ответил он после паузы. — Достоевский не побоялся заглянуть туда, куда большинство из нас предпочитает не смотреть.
Разговор затянулся на час. Потом они пошли в кафе рядом, где проговорили до закрытия. Максим оказался программистом-фрилансером, жил с матерью в двухкомнатной квартире на окраине, читал запоем и мог цитировать наизусть целые страницы из Набокова. Анна работала дизайнером, тоже удалённо, снимала однушку в центре и до этой встречи была убеждена, что интересных мужчин в Москве больше не осталось.
— Знаете, — сказала она, расставаясь у метро, — мне кажется, мы с вами говорим на одном языке.
— Мне тоже так кажется, — ответил Максим и покраснел, как школьник.
Следующие два месяца пролетели незаметно. Они встречались через день, гуляли по старым московским переулкам, ходили в театры и музеи, сидели в тихих кафе до поздней ночи и говорили обо всём на свете. Максим оказался удивительно тонким собеседником — он мог найти неожиданную параллель между современным кино и русской поэзией девятнадцатого века, рассуждать о философии Камю так, будто лично был с ним знаком, или полчаса объяснять, почему определённая картина Малевича вызывает у него ощущение космического одиночества.
Анна была очарована. После череды отношений с практичными, приземлёнными мужчинами, которые видели в искусстве лишь способ произвести впечатление, встретить человека с настоящей внутренней жизнью было как глоток свежего воздуха.
— Максим, — сказала она однажды вечером, когда они сидели на её диване с бокалами вина, — а почему ты до сих пор живёшь с мамой?
Он потупился и замялся:
— Понимаешь, мама одна... После смерти отца ей трудно. А снимать квартиру в Москве — это такие деньги... Да и работы пока не так много.
— А если ты переедешь ко мне? — предложила Анна импульсивно. — У меня достаточно места для двоих. И работать тебе будет удобнее — здесь центр, метро рядом.
Максим поднял на неё благодарные глаза:
— Ты серьёзно? Аня, это... это было бы прекрасно.
Через неделю он привёз две сумки с вещами и коробку книг. Анна освободила половину шкафа, полочку в ванной и в первый вечер приготовила праздничный ужин.
— За нашу совместную жизнь, — провозгласила она, поднимая бокал.
— За то, что ты у меня есть, — ответил Максим и поцеловал её.
Первый месяц был медовым. Анна просыпалась от запаха кофе — Максим вставал рано и готовил завтрак для них двоих. Вечерами они читали друг другу вслух, обсуждали прочитанное, смотрели старые фильмы. В выходные ходили на выставки и в театры.
Но постепенно розовые очки начали спадать. Оказалось, что тонкая душевная организация Максима имеет и обратную сторону. Он мог полчаса стоять перед раковиной с грязной посудой, размышляя о бессмысленности бытовых забот, но так и не помыть тарелки. Мог увлечься чтением и забыть, что обещал сходить в магазин. А когда Анна просила его пропылесосить или вытереть пыль, Максим принимался рассуждать о том, что в мире происходят настоящие трагедии, а они тратят время на такие мелочи.
— Максим, — сказала Анна однажды вечером, глядя на раковину, полную немытых тарелок, — мы же договаривались помогать друг другу по дому.
— Прости, дорогая, — ответил он, не отрывая глаз от экрана ноутбука, — у меня сегодня такой сложный проект... А ты знаешь, что Бродский говорил о рутине? Что она убивает поэзию в душе человека.
— Но кто-то же должен мыть посуду, — сухо заметила Анна.
— Конечно, конечно... Я сейчас закончу эту задачу и сразу всё сделаю.
Задача растянулась до полуночи, а посуду Анна в итоге мыла сама.
Такие ситуации повторялись всё чаще. Максим искренне обещал помочь, но каждый раз находил что-то более важное и интеллектуально значимое. Анна начала понимать, что за возвышенными рассуждениями о бессмысленности быта скрывается обычная лень.
А потом появилась Вера Михайловна.
Мать Максима была женщиной шестидесяти лет, невысокой, полноватой, с седыми волосами и проницательными глазами. Она пришла «просто познакомиться» в субботу утром, когда Анна планировала заняться уборкой.
— Анечка, — сказала она, обнимая девушку, — какая вы красивая! И квартирка какая уютная! Максимочка мой так хорошо у вас устроился.
Анна улыбнулась и пригласила её на кухню. Вера Михайловна осмотрела квартиру критическим взглядом, попила чай с печеньем и начала рассказывать о своём одиночестве.
— Понимаете, Анечка, я всю жизнь посвятила семье. Максимочка у меня такой особенный, тонкий... Его нужно беречь от грубости этого мира. А теперь он у вас живёт, и мне так пусто дома... Телевизор смотрю, а всё скучно одной.
Анна кивала сочувственно, но внутренне напрягалась. В словах Веры Михайловны слышалась невысказанная претензия — как будто Анна увела у неё сына.
— Мама, может, чаю ещё? — предложил Максим, который всё это время молчал.
— Нет, спасибо, сыночек. Мне пора домой. — Вера Михайловна поднялась, но у двери обернулась: — А можно я ещё как-нибудь к вам заглянуть? А то дома так тоскливо...
— Конечно, — ответила Анна, хотя внутри всё сжалось.
После ухода Веры Михайловны Максим был необычайно ласков.
— Спасибо, что так хорошо приняла маму, — сказал он, обнимая Анну. — Ей действительно трудно одной. Она всю жизнь жила для семьи.
— Да, я понимаю, — ответила Анна, но настроение было испорчено.
Вера Михайловна стала приходить регулярно. Сначала раз в неделю по выходным, потом дважды, потом и в будни. У неё была проблема со слухом, поэтому телевизор она включала, когда ждала возвращения Максима, на полную громкость. Анна работала в наушниках, но даже через них пробивались голоса ведущих ток-шоу и скандалы участников реалити-программ.
— Максим, — сказала она однажды после особенно тяжёлого дня, когда из-за шума она не могла сосредоточиться на важном проекте, — нам нужно что-то решать с визитами твоей мамы.
— Что ты имеешь в виду? — удивился он.
— Ну... она приходит очень часто. И включает телевизор так громко, что я не могу работать.
— Мама плохо слышит, — оправдательно сказал Максим. — И потом, ей действительно одиноко.
— Тогда, может, ты будешь чаще ездить к ней? — предложила Анна.
Максим помрачнел:
— Анна, ты же знаешь, как у меня с работой напряжённо. Мне нужно больше времени проводить за компьютером, встречаться с заказчиками, искать новые заказы. До её дома ехать больше часа в одну сторону...
— Но она твоя мама.
— Именно поэтому я и переживаю за неё! — вспылил Максим. — Думал, ты поймёшь... Мама у меня одна, и если ей легче приезжать сюда...
— А мне каково? — не выдержала Анна. — Я работаю из дома! Мне нужна тишина для концентрации!
— Можешь работать в наушниках, — пожал плечами Максим. — Неужели так сложно проявить немного человечности?
Анна онемела от возмущения. Получалось, что это она бесчеловечна, если не хочет терпеть ежедневное вторжение в свою жизнь.
Ситуация усугублялась тем, что Вера Михайловна стала всё чаще приходить, когда Максима не было дома.
— Максимочка на встречу с заказчиком, наверное, поехал, — объясняла она Анне. — Можно мне подождать? А то домой ехать, потом снова сюда... Да и скучно мне одной.
Анна не могла отказать пожилой женщине, но работать в таких условиях становилось невозможно. Вера Михайловна включала телевизор, комментировала происходящее на экране, периодически обращаясь к Анне с вопросами о личной жизни.
— Анечка, а когда вы с Максимочкой свадьбу играть будете? — спрашивала она во время очередного бразильского сериала. — Внуков мне хочется понянчить на старости лет.
— Мы ещё не решили, — отвечала Анна, силясь сосредоточиться на дизайне корпоративного сайта.
— А детей вы любите? Максимочка в детстве такой был ангелочек... Правда, болезненный. Всё время простужался, я с ним по врачам бегала. Такой чувствительный мальчик...
Анна начала понимать, откуда у Максима такая беспомощность в быту. Вера Михайловна, окружив сына заботой, сделала из него человека, не приспособленного к реальной жизни.
Кульминация наступила в четверг, когда у Анны был дедлайн по важному проекту. Она работала с утра, погрузившись в детали макета, когда в дверь позвонили.
— Анечка, это я, — услышала она знакомый голос. — Максимочка дома?
— Нет, он на встрече, — ответила Анна, открывая дверь.
— А я подожду, если можно, — Вера Михайловна уже проходила в квартиру. — Дождичек на улице собирается, неуютно домой обратно ехать.
Анна взглянула в окно — там было солнечно.
— Вера Михайловна, у меня сегодня очень важная работа...
— Ой, да вы не обращайте на меня внимания! — махнула рукой женщина. — Я тихонечко посижу, телевизорчик посмотрю.
Телевизор заорал на всю квартиру. Анна закрылась в комнате, надела наушники, но сосредоточиться не могла. Из гостиной доносились взрывы, стрельба и крики — шел какой-то боевик. Периодически Вера Михайловна комментировала происходящее на экране или смеялась.
Через час Анна поняла, что проект под угрозой срыва. Она вышла в гостиную.
— Вера Михайловна, извините, но не могли бы вы сделать потише?
— А? — переспросила та, не отрывая глаз от экрана.
— Телевизор! Сделайте потише!
— Ах, телевизор... — Вера Михайловна взяла пульт и убавила громкость на одно деление. — А что это вы такая бледная, Анечка? Может, чайку попьёте?
— Спасибо, мне нужно работать.
— Работа работой, а здоровье дороже! — назидательно сказала Вера Михайловна и снова прибавила звук.
Анна вернулась в спальню, но работать было невозможно. В голове крутились обрывки диалогов из фильма, а заказчик ждал проект к вечеру.
Максим вернулся в шесть вечера, когда Анна была уже на грани нервного срыва.
— Привет, дорогая, — поцеловал он её в щёку. — Мама, ты давно здесь?
— Да с обеда сижу, сыночек. Анечка такая гостеприимная, чаем угощала.
Анна молчала, сжимая кулаки.
— Максим, мне нужно с тобой поговорить, — сказала она, когда Вера Михайловна ушла.
— О чём?
— О твоей маме. Так больше продолжаться не может.
— Анна, она пожилая женщина, ей одиноко...
— А я что, не человек? — взорвалась Анна. — Я сегодня не смогла закончить важный проект из-за её визита! У меня дедлайн, а она включает телевизор на всю квартиру!
— Ты преувеличиваешь, — буркнул Максим. — И потом, это же ненадолго...
— Ненадолго? — Анна была в бешенстве. — Она здесь каждый день! И ты ничего не делаешь!
— Что я могу сделать? Запретить маме приходить в гости?
— Можешь начать ездить к ней сам! Как нормальные сыновья делают!
— У меня нет времени на поездки на другой конец города, — отрезал Максим. — И вообще, не понимаю, что тебя так бесит. Подумаешь, старушка телевизор смотрит.
— Меня бесит то, что ты не хочешь решать проблему! — кричала Анна. — Тебе удобно, что мама приезжает сюда, а я должна терпеть!
— Никто тебя не заставляет терпеть, — холодно ответил Максим. — Если тебе не нравится, скажи ей сама.
Анна смотрела на него с изумлением. Где был тот чуткий, понимающий человек, в которого она влюбилась?
— Максим, ты серьёзно?
— Вполне. Мама у меня одна, и я не собираюсь её обижать из-за твоих капризов.
Слово "капризы" прозвучало как пощёчина.
Следующие дни Анна провела в напряжённом ожидании. Вера Михайловна продолжала свои визиты, а Максим делал вид, что ничего не происходит. Он читал книги, работал за компьютером и философствовал о превратностях бытия, пока Анна разрывалась между необходимостью зарабатывать на жизнь и невозможностью сосредоточиться.
Взрыв произошёл в понедельник. Анна работала над презентацией для крупного заказчика, когда пришла Вера Михайловна.
— Анечка, Максимочка дома?
— Нет.
— А я подожду, ладно?
Анна хотела сказать "нет", но Вера Михайловна уже прошла в гостиную и включила телевизор. Начиналось ток-шоу с криками и скандалами.
Анна попыталась работать, но через полчаса поняла — это конец. Презентация была только наполовину готова, а сдавать её нужно было завтра утром.
Она вышла в гостиную. Вера Михайловна сидела на диване, увлечённо следя за разборками участников передачи.
— Вера Михайловна, — сказала Анна громко.
— А? — та обернулась.
— Мне нужно работать. Очень срочно.
— Да работайте, работайте, я же не мешаю.
— Но телевизор очень громко играет!
— Ну и что? Дом большой, места хватит.
Что-то оборвалось в груди у Анны.
— Вера Михайловна, — сказала она тихо, но очень чётко, — я вас в гости не звала! А если так по сыночку скучаете, можете его забрать и освободить мою квартиру от вашего с ним присутствия!
Вера Михайловна побледнела:
— Что вы такое говорите?
— То, что думаю уже два месяца! — голос Анны становился всё громче. — Это моя квартира! Я здесь работаю и живу! И не обязана терпеть ваши каждодневные визиты!
— Я... я просто... мне одиноко...
— Это не моя проблема! — кричала Анна. — У вас есть сын! Пусть он к вам ездит! А я устала быть развлечением для чужой матери!
Вера Михайловна схватила сумочку и побежала к двери:
— Максимочка об этом узнает! Он не позволит так со мной разговаривать!
— Пожалуйста, расскажите! — крикнула ей вслед Анна. — И больше сюда не приходите!
Дверь хлопнула. Анна села на диван и заплакала — от злости, усталости и облегчения одновременно.
Максим вернулся через два часа с цветами и виноватым выражением лица.
— Мама звонила, — сказал он тихо. — Рассказала, что произошло.
— И что? — вытерла глаза Анна.
— Я понимаю, что ты устала... Может, поговорим спокойно?
— О чём тут говорить, Максим? Два месяца я пыталась тебе объяснить, что мне трудно. А ты просто не хотел замечать проблемы.
— Анна, мама у меня одна...
— А мне плевать! — взорвалась Анна. — И, знаешь что, сейчас я понимаю, что всё это мне надоело!
Максим побледнел:
— Что ты хочешь сказать?
— То, что мне надоело жить с человеком, который не умеет принимать решения! Который прячется за красивые слова, когда нужно брать на себя ответственность! Который думает, что весь мир должен подстраиваться под его удобства!
— Анна, но ведь мы любим друг друга...
— Ты любишь себя, — устало сказала Анна. — А меня ты воспринимаешь как дополнение к удобной квартире для работы и ночлега.
— Это не так!
— Тогда скажи честно: когда ты последний раз делал что-то для меня? Не красивые слова говорил, а реально помогал, заботился, думал о моих нуждах?
Максим молчал.
— Вот именно, — кивнула Анна. — Максим, собирай вещи.
— Ты серьёзно?
— Более чем. У тебя есть время до завтра утра.
Максим пытался ещё что-то сказать, но Анна ушла в спальню и заперлась.
Утром он собрал свои книги и сумки. У двери обернулся:
— Анна, я действительно тебя люблю.
— Знаю, — ответила она. — Но твоей любви недостаточно для двоих.
После его ухода квартира показалась огромной и тихой. Анна приготовила кофе, села за компьютер и впервые за месяцы смогла спокойно поработать. За окном пели птицы, солнце освещало рабочий стол, и никто не включал телевизор на полную громкость.
Вечером она позвонила подруге:
— Таня, я рассталась с Максимом.
— Серьёзно? А что случилось?
— Понимаешь, — сказала Анна, глядя в окно на московские огни, — я влюбилась в принца из сказки. А оказалось, что принцы хороши только в книжках. В реальной жизни нужны мужчины, которые умеют мыть посуду и решать проблемы.
— Значит, будешь искать нового?
— Обязательно, — засмеялась Анна. — Только теперь буду спрашивать не только про Достоевского, но и про отношения с мамой.
За окном начинался новый вечер, полный возможностей. Анна открыла книгу — ту самую, с которой всё началось, — и погрузилась в чтение. Теперь она знала: иногда самые красивые истории заканчиваются тем, что героиня остаётся одна. И это тоже может быть счастливым концом.