«То, что Джим был шаманом, стало очевидно только потом, когда люди начали писать о нас книги. Для нас он был просто участником группы, фронтменом, певцом»: Джим Моррисон — человек, стоящий за мифом, глазами тех, кто его знал.
Шаман? Король ящериц? Провидец? Каким был настоящий Джим Моррисон, по словам его коллег по группе The Doors?
Отвечу так - Джимов Моррисонов столько, сколько книг про него написано. Ни в одной книге нет повторов, хотя все они описывают одни и те же события 55-60-летней давности.
Немногие рок-звёзды могли бы сравниться по силе влияния и харизме с фронтменом The Doors Джимом Моррисоном. Мало кто по этим качествам мог бы встать рядом - ну разве что Битлз, Мик Джаггер, Элвис Пресли. Покойный певец и его коллеги по группе вдохновили бесчисленное множество последовавших за ними артистов.
Опираясь на архивные статьи музыкальных журналов, или даже общественно-политических журналов тех лет, можно проследить историю The Doors - от клубов Лос-Анджелеса до статуса суперзвёзд в конце 60-х - начале 70-х годов, уделяя особое внимание ключевым моментам на этом пути, в том числе подробному рассмотрению процесса создания шести студийных альбомов, выпущенных до безвременной кончины Моррисона в 1971 году в возрасте 27 лет. Но как ни старайся от личного мнения пишущего избавиться не удастся.
В этой ретроспективной статье я попробую, как всегда, предоставить слово бывшим коллегам певца по группе, в том числе и покойному клавишнику Рэю Манзареку, который ответственен за создание многих мифов о Джиме. В этих высказываниях рассказывается о человеке, известном как Король-Ящер (или Король Ящериц), и раскрывается его истинный образ.
Звезда Джима Моррисона ярко горела, но быстро погасла. Всего за три с половиной года его группа The Doors выпустила шесть студийных альбомов, а также зажигательную концертную запись Absolutely Live. Это был стремительный период ослепительного музыкального творчества, равного которому не было. С момента выхода одноимённого дебютного альбома в январе 1967 года и до их лебединой песни 1971 года L.A. Woman мрачная сила The Doors почти не ослабевала.
За это мучительно короткое время Моррисон, лидер-талисман лос-анджелесской группы, превратился из знойного Адониса с обнажённым торсом — пророка, провидца, мудреца современной эпохи рок-н-ролла — в шатающегося, раздутого от алкоголя пьяницу. Его состояние стремительно ухудшалось, и это вызывало беспокойство. Гибкий Король-Ящерица превратился в медлительного Короля-Змея. Мистер Моджо Райзин стал мистером Моджо Рислингом, а его чудесные стихи превратились в невнятное бормотание его пересохшего языка.
Будь то в "захватывающей" книге бывшего собутыльника The Doors Дэнни Шугармена «Никто отсюда не выйдет живым» или в неоднозначном фильме Оливера Стоуна "The Doors", или в любом количестве статей и обзоров, отчаянно быстрое падение Моррисона было проанализировано и разобрано по косточкам. Аресты, непристойное поведение, сексуальные домогательства, преследование со стороны полиции, «ублюдок, мать твою»... что ни возьми, угли ворошили так часто, что они превратились в хрупкую пыль. И посреди всего этого, на пути в ад и обратно, волшебную музыку The Doors часто отодвигали на второй план.
В последние дни жизни Моррисон застегнул на все пуговицы свой фирменный кожаный пиджак, отрастил большую бороду и много времени проводил, развалившись в кресле в студии звукозаписи. Затем он сел на первый — и последний для него - самолет до Парижа. Вряд ли он прожил бы намного дольше и не умер намного моложе "Джимбо".
Удивительно, но в 2007 году исполнилось 40 лет с момента выхода первого альбома The Doors. Рэю Манзареку, клавишнику The Doors, кажется, что это было только вчера.
«Ваш разум может перенести вас в прошлое», — говорит он, сидя на белом кожаном диване в модном отеле в центре Лондона.
Манзареку сейчас 69 лет, но выглядит он на 50 с небольшим. Это не какой-нибудь сбитый с толку психоделический дедушка. Он проницателен как никто другой, а его разум чист как хрустальный корабль.
«Теперь, когда я говорю о 40-летии, — продолжает Манзарек, — я мысленно возвращаюсь в 1967, 1968, 1969 годы, в 70-е, пока не ушёл Джим. Когда ты оглядываешься назад и думаешь об этом, то понимаешь: «Боже! Это было так давно, не правда ли? Сорок лет!» Конечно, это большой промежуток времени. Но такова особенность человеческого мозга».
Это было увлекательное занятие — собирать воедино фрагменты воспоминаний не только Манзарека, но и гитариста The Doors Робби Кригера, барабанщика Джона Денсмора и звукорежиссёра/продюсера группы Брюса Ботника в ходе серии интервью. Все четверо без исключения говорят о странных днях далёкого прошлого со смесью тоски и привязанности. В их словах лишь намек на горечь из-за того, как Джим Моррисон пережил свою смерть. В них почти нет сожаления, но есть много уважения. Но в них также есть нотка тоскливого ожидания, чувство того, что могло бы быть. Даже к воспоминаниям пьянчужки Шугармена, который первым написал книгу о The Doors, они уже как-то поостыли, и не принимают написанные им всерьез.
«Для нас он был просто Джимом, потому что мы видели его каждый день», — говорит Робби Кригер, ростом такой же невысокий, как Манзарек, сидящий, сгорбившись, на том же диване. «Но он определённо оказывал влияние на людей. Если вы его не знали, он мог по-настоящему зацепить вас. Он был самой влиятельной фигурой в моей жизни. После пяти минут разговора с ним можно было поверить, что он твой лучший друг».
«Но, знаете, я не был особо впечатлён, когда впервые встретился с Джимом, — признаётся он. — Он пришёл ко мне домой, я сыграл ему на слайд-гитаре, и он показался мне обычным парнем. Только на первой репетиции пару дней спустя мы увидели его с другой стороны».
«После репетиции к нам домой пришел какой-то парень и… Думаю, у него сорвалась сделка с наркотиками. Джим набросился на этого парня и чуть не убил его. Я подумал тогда: «И это наш солист? Боже правый!»»
«Каковы были мои первые впечатления о Джиме?» — задаётся вопросом Джон Денсмор в телефонном разговоре. «Он был застенчивым. Невероятно красивым. Он был очень умным и интересным. Я чувствовал, что в нём есть что-то особенное. Но со временем, когда его склонность к саморазрушению усилилась, я отстранился от всего этого. Я не одобрял его увлечений. Вот почему я отдалился, я не мог ему помочь».
«Да, Джим был довольно застенчивым, — подтверждает Брюс Ботник в другом международном чате. — И он был очень погружён в себя. Он всегда носил с собой блокнотик со своими стихами. Он часто что-то в нем писал. Он был очень тихим. Джим всегда был тихим».
Пока что всё удивительно. Это не тот Моррисон из легенд, который был шаманом, пропитым спиртным до беспамятства, с опухшим лицом и скандальными выходками. Это кто-то другой. Кто-то очень человечный, с кем хотелось общаться, узнавать от него что-то новое, интересное. Но пойдем дальше....
Кригера спрашивают: что самое безумное из того, что, по вашему мнению, делал Моррисон? И на какое-то время ты снова оказываешься в доме с дурной репутацией.
«Наверное, в тот раз, когда Джим просто прошёлся по небольшому выступу на крыше здания», — говорит немногословный гитарист. «Это было здание 9000 Сансет-бульвар, где раньше располагался офис The Doors. В нём было 15 этажей, и снаружи его опоясывал выступ примерно 30-сантиметровой ширины. И Джим поспорил с кем-то, что сможет пройти по нему… пьяный в стельку. Когда это было? Может быть, во время работы над третьим альбомом Waiting For The Sun или чем-то в этом роде».
«В фильме «Дорз» инцидент с обрывом назвали «Смертельным забегом Джима». И это действительно могло быть так», — прямо заявляет Манзарек.
Ботник, однако, предлагает другой подход. “Самая безумная вещь, которую я когда-либо видел, совершал Джим? Когда он лег на пол в гостиной моего дома и смотрел фильм”.
Потому что это было относительно нормально?
«В целом Джим был очень, очень нормальным. Он сходил с ума, только когда был пьян или под воздействием наркотиков. Когда он был самим собой, всё было по-другому. Когда The Doors выступали вживую, Джим был сам не свой и раскачивался на канатах в зале, как Тарзан. Это было очень эффектно и драматично, но нужно понимать, что он был не в себе, когда делал это».
«Без алкоголя, который на самом деле был любимым наркотиком Джима, он бы ничего такого не делал. Поначалу он всегда выступал спиной к публике. Он так стеснялся. Все певцы по-разному ведут себя на сцене. Кто-то отлично справляется, а кто-то нет. И поначалу Джим не справлялся».
Денсмор делится своим мнением:
«Однажды, когда мы катались на моей машине и обсуждали, как запустить группу, Джим достал четвертак (25 центов) и сказал: «Смотри». Он положил монету в рот и проглотил её. [Смеётся]. Это не совсем безумный поступок, просто намёк на то, что он мог быть не в себе. Я не хочу разрушать миф о Джиме, но у него есть и другая сторона, которая, возможно, была забыта с годами.
В начале этой истории я упомянул поразительный всплеск гениальности The Doors в период с 1967 по 1971 год. Некоторые мои читатели высказали свои сомнения, что не Джим написал стихи к песням - "как же так, не писал-не писал, и вдруг сразу альбом? Не верю. Ему кто-то их подсунул".
Карьера группы была стремительной, но по сравнению с такими группами, как The Rolling Stones, она была эфемерной. И, конечно же, всё это закончилось трагически 3 июля 1971 года, когда Памела Курсон нашла своего 27-летнего бойфренда в ванне в их парижской квартире на улице Ботрейи, 17.
Но даже когда Моррисон взял самый долгий из возможных отпусков, группа The Doors продолжала выступать. В Америке их последний альбом L.A. Woman был признан шедевром едкого, психоделического блюза. Критические отзывы лились потоком, как волны в Riders On The Storm. И они не утихают по сей день.
«Да, мы выпустили много альбомов за короткий промежуток времени. Мы просто продолжали в том же духе, как и начали, понимаете? — размышляет Кригер. — Но в каком-то смысле мы хотели сделать как можно больше, потому что… [голос затихает]. Я помню, как однажды наш продюсер Пол Ротшильд собрал нас, троих: Джона, Рэя и меня, и сказал: «Послушайте, мы должны записать как можно больше, потому что Джима может не стать в любое время». Я раньше об этом не задумывался. Но это была правда, так оно и случилось.
Ботник, который был звукорежиссёром первых пяти студийных альбомов The Doors, а затем спродюсировал их шедевр L.A. Woman, разделял опасения Ротшильда по поводу состояния здоровья Джима в то время.
«Особенно во время записи Waiting For The Sun», — говорит он. «The Doors были на пике популярности, у Джима все были лучшими друзьями. Они совали Джиму в рот всё, что у них было [из наркотиков]. Он просто открывал рот и глотал, он даже не понимал, что ему дают. Так что большую часть времени он был пьян. Большую часть времени он был под кайфом. Он был сам не свой."
В примечаниях Ботника к новому изданию Waiting For The Sun, приуроченному к 40-летию группы, он пишет: «Это было забавно в духе “А доживёт ли он до конца записи?”». Он также рассказывает историю о том, как молодой Элис Купер, который тусовался с Фрэнком Заппой и The Mothers Of Invention, встретился с The Doors в студии звукозаписи Sunset в Лос-Анджелесе:
«И Джим, и Элис держались за перила на втором этаже студии, свисая с площадки на высоте 20 футов от пола. Это была одна из изюминок, которые пронизывали запись и придавали Waiting… особый колорит».
«Конечно, было вполне возможно, — говорит сейчас Ботник, — что если кто-то висит на балконе второго этажа, то он может упасть и погибнуть. Вот почему я сказал, что Джим может не установить рекорд по продолжительности жизни».
«У Джима была отличная фраза: „В тот год на нас снизошло великое озарение“», — говорит Манзарек. «Наше озарение длилось примерно с октября 1966 года, когда мы начали записывать первый альбом, до конца L.A. Woman. Боже, мы были творчески заряжены. Все были полны юношеской энергии, жизненных сил, ЛСД, любви к ближнему… и мы хотели изменить мир с помощью нашей музыки. Во всём, что мы делали, был революционный аспект.
Несмотря на то, что The Doors были поколением 1960-х, они не столько воплощали, сколько ниспровергали идеалы мира и любви того времени. Они не ходили по улицам Санта-Моники в сандалиях Иисуса с антивоенными плакатами в руках. Вместо этого большую часть «Лета любви» 1967 года они провели в мрачной студии звукозаписи Sunset Sound Recorders.
Неудивительно, что альбом, который они записывали в то время, — их второй альбом Strange Days — получился таким чертовски жутковатым и галлюциногенным.
«Для меня 60-е — это фолк-рок-группы с их звенящими гитарами, такие как The Byrds, — говорит Манзарек. — То, что играли The Doors, было гораздо более экзистенциальной музыкой. Мы были в долгу перед битниками и Олдосом Хаксли… с его The Doors Of Perception и всем остальным. Мы были в долгу перед литературой и кинематографом. Куросава, Феллини, Ингмар Бергман… вот кто был нам близок. The Doors были вне времени. И остаются вне времени. Мы из 60-х, но мы и не из 60-х. Мы вышли за рамки той эпохи.
«Когда мы выступали в Roundhouse в Лондоне в 1968 году с группой Jefferson Airplane, это был прекрасный пример того, насколько отличаются Лос-Анджелес и Сан-Франциско. Jefferson Airplane были отличной группой, но у них всё равно были эти звенящие гитары. The Doors играли в другом стиле. Джим Моррисон… просто посмотрите на этого парня. Чёрт возьми, чувак. Он был одержим. В какой-то момент он смотрит прямо в камеру, и оператор отводит ее в сторону. Джим говорит: «Нам недолго осталось, босс, нет, нам недолго осталось». Ого, круто! Круто для меня и круто для зрителей.
Тем временем Ботник говорит:
«Мы все медитировали, кроме Джима, — вспоминает Ботник. — Джим, скорее, не медитировал, а размышлял. Так что мы заходили в гримерку, курили немного марихуаны и отдавали дань уважения Махариши. Это было похоже на большую комнату, очень большую деревянную комнату. Это было приятное место. Мы обедали там. Мы просто заходили туда и садились на пол.
«В комнате была большая дверь, как у холодильника. Её можно было закрыть и никого не впускать. В темноте мы подключались к экстрасенсорному восприятию и ощупывали пространство. Хотя говорят: «Если ты помнишь 60-е, значит, тебя там не было», а мы были там. Как в эхо-камере».
«Я не был в такой эхо-камере по меньшей мере 10 лет. Но я знаю, что он всё ещё там. И я знаю, что они заперли его, чтобы никто не заходил. И никто не знает, что он там».
Оказывается, Джиму Моррисону нравилось находиться в студийной обстановке. Во-первых, это помогало ему избегать неприятностей.
«Для Джима студия была безопасным местом, тихой гаванью, — говорит Ботник. — Никто его не преследовал, и он мог просто побыть наедине со своей музыкой. Когда Джим был в вокальной кабине, он никогда не заглядывал в аппаратную. Он никогда не смотрел на меня или Пола Ротшильда. Он нас не видел. Он просто смотрел куда-то вдаль. Так что это было его место».
«Мы не так часто выезжали на гастроли, потому что Джим мог выйти из-под контроля, — говорит Кригер. — Так что большую часть работы мы делали в студии. Джим обычно вёл себя прилично, когда мы записывались. Но на концертах мы по-настоящему "убивали людей" своим поведением. Я всегда думал, что очень жаль, что мы так и не отправились в большое турне, как некоторые группы».
Манзарек:
«Студия была лабораторией Джима. На сцене перед публикой он был яркой личностью. Но в студии он был очень эрудированным, очень сдержанным. Казалось, что его поэзия оживает в его песнях. Он любил записывать пластинки, потому что это так контрастировало с суровыми условиями живых выступлений. Так что у нас были обе стороны. Определённо, это были инь и ян. Сначала учёный в лаборатории создавал музыку, а потом этот безумный шаман со своей электрошаманской группой играл перед тысячами людей.
Ах да... шаман. «Колдун или жрец, утверждающий, что он общается с богами и так далее», — так сказано в словаре. Концерты Doors иногда сравнивали с шаманскими сеансами, вызывающими транс. А сам Моррисон верил, что дух американского индейца — шамана — вселился в его душу, когда он, будучи маленьким мальчиком, стал свидетелем ужасной автомобильной аварии. Вы, наверное, помните эту историю. Грузовик попал в аварию и перевернулся. Его пассажиры, группа коренных американцев, лежали на дороге, истекая кровью.
Моррисон вспоминал о потрясших его до глубины души событиях в песне Morrison Hotel Peace Frog:
«Индейцы, разбросанные по рассветному шоссе, истекают кровью/ Призраки теснят хрупкий, как яичная скорлупа, разум маленького ребёнка».
Кригер спрашивает прямо:
«Хотите поговорить о загадочности Джима? Вся эта история с шаманизмом стала очевидной только позже, когда люди начали писать о нас книги. Для нас Джим был фронтменом группы. Все хотели урвать свой кусок, и нас это устраивало. Мы не завидовали, не подумайте ничего такого. Но шаман? В то время мы об этом не задумывались».
«Для меня Джим Моррисон был другом из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, и мы вместе создали рок-н-рольную группу, — говорит Манзарек. — Легендарный Джим Моррисон был не тем Джимом Моррисоном, которого я знал. Легендарный Джим Моррисон был тем, кого видели со стороны».
Другой стороной личности Моррисона был «Джимбо» — несносный болван, в которого он превращался, когда напивался в стельку. Любитель пива и задира.
«Я был молод…» — вздыхает Манзарек. «Я был слишком молод. Я не знал, что такое алкоголизм. Я думал, что алкоголики — это в основном бродяги из трущоб. И не было никаких центров детоксикации. Ничего не было. Был «Синанон»[приют на пляже в Венисе, Санта-Моника, куда наркоманы приходили, чтобы завязать], но я не думаю, что были какие-то места, куда могли бы обратиться алкоголики».
Смог ли Джим исправиться? Ну, это большой вопрос - размышляет Денсмор. Такие артисты, как Эрик Клэптон, считают, что быть чистым и трезвым - это круто, но кто знает про Джима? Мы просто не знали, что у Джима была такая болезнь, как алкоголизм, так что это интересное предположение. Честно говоря, у меня нет ответа".
«Люди думают, что Джим пил, потому что ему надоел образ рок-звезды и он хотел быть обычным парнем, но это не так, — говорит Кригер. — Он просто слишком много ел и пил… вот что произошло. Джим не мог себя контролировать. На ранних фотографиях он такой худой, потому что принимал много кислоты, а под кислотой не хочется есть. Он не планировал так поступать».
«Джим был обычным человеком, — говорит Ботник. — Большая часть его предполагаемой загадочности связана с мифологией. Честно говоря, в то время мы не обращали на это особого внимания».
«Я помню тот самый момент, когда я подумал: „Джим выходит из-под контроля“, — говорит Денсмор. — Я написал об этом в своей автобиографии. Это было, когда он купил костюм из кожи змеи. Я подумал: „Он покупает себе миф!“ Он считает себя Королём ящериц. Он думает, что может всё».
Манзарек вспоминает разговор с Моррисоном, во время которого он сказал певцу:
«Ты слишком много пьёшь, ты убиваешь себя. Посмотри на себя, ты в ужасной форме. Ты губишь своё здоровье, тебе лучше бросить пить!» Джим ответил: «Я знаю, я пытаюсь». А я сказал: «Мы все здесь можем помочь тебе, дружище. Если тебе что-то понадобится, дай нам знать».
«Но Джим никогда не говорил: «Помогите мне… помогите мне, я падаю». Вместо этого он возвращался к алкоголю. Алкоголик может остановиться только, когда он готов остановиться, или когда он достиг дна, или когда ему настолько плохо, что он понимает: нужно остановиться. И ничего из этого не случилось с Джимом Моррисоном».
«С точки зрения карьеры Джим не достиг конца, — добавляет Манзарек. — Он по-прежнему был великим поэтом, это не повлияло на его творчество, у него не было проблем с деньгами… он просто продолжал в том же духе. К сожалению, именно это его и погубило».
Одной из главных привлекательных черт The Doors является сочетание загадочной поэзии и потрясающей музыкальности — при этом не требовался штатный басист. Насколько близкие отношения были у оставшихся трёх участников группы с Моррисоном-бардом? Понимали ли они тексты Джима? Или его слова были слишком личными или двусмысленными, чтобы их можно было понять?
«Не всегда было легко понять, о чём говорит Джим, да он и сам никогда не рассказывал, — говорит Кригер. — Я просто воспринимал это как искусство. Мне не хотелось расспрашивать его о том, о чём он, чёрт возьми, пишет».
«Вы не могли спросить Джима: «Что значит это слово? Что это за лирика? О чём эта строчка?» Он бы покачал головой и сказал: «Нет, нет, н-е-е-е-е-е», — говорит Манзарек. — Но в этом и заключается секрет поэзии. То, что она значит для вас, и то, что она значит для кого-то другого, может быть совершенно разным. Но заставляет ли она вас думать? Возбуждает ли она ваш разум?» В этом суть поэзии Джима Моррисона. Но понимал ли я, о чём он говорит, на уровне Фрейда? Есть ли ключ к пониманию глубины Джима Моррисона? Нет.
«С самого первого дня я думал, что это безумие — сочетать по-настоящему поэтичные слова с рок-н-ролльной музыкой, — говорит Денсмор. — Я сказал Джиму: «Это уникально. Это круто». Как только я услышал его текст к Break On Through (To The Other Side): ‘Ты знаешь, день уничтожает ночь/Ночь разделяет день/Попытайся убежать/Попытайся спрятаться/Прорвись на другую сторону’… И я был готов это сделать. Эти слова такие ритмичные, и я, как барабанщик, был полон энтузиазма.
Когда в июле 1971 года менеджер The Doors Билл Сиддонс принял тот судьбоносный и одновременно страшный международный телефонный звонок от Памелы Курсон из Парижа, ни Робби Кригер, ни Рэй Манзарек не поверили, что Джим Моррисон умер.
«Люди постоянно говорили что-то подобное о Джиме, — говорит Кригер. — Я попросил Билла слетать в Париж и проверить. Он вернулся и сказал, что это правда».
«Я был дома, завтракал, — вспоминает Манзарек. — Билл позвонил и сказал: «Кажется, Джим умер». Я ответил: «Не думаю». Билл сказал: «Нет, нет, на этот раз всё по-настоящему». А я сказал: «Послушай, Джим уже полдюжины раз умирал…»»
Джон Денсмор был более реалистично настроен в отношении перспектив Моррисона — или их отсутствия.
«Ну…» — размышляет он. «Я надеялся, что Джим окажется ирландским пьяницей, который доживёт до 80, но потом до меня дошло, что это не так. Джим был так измучен, что я подумал: «А может, это правда, может, он обрёл покой?».
Брюс Ботник говорит, что сразу понял, что произошло.
«Я был в студии, работал над несколькими песнями, пытался собрать воедино свои идеи, надеясь, что Джим вернётся из Франции. Когда я услышал, что он умер, я поверил в это сразу. К сожалению, да, я поверил. Разница была в том, что Джима не было в стране. Каждый раз, когда до нас доходили инсценированные им самим слухи о его смерти, он был в нескольких кварталах от нас. И у нас никогда не возникало ощущения, что он действительно мёртв.
«Но я знал, сколько раз он был на волосок от смерти. Он мог упасть с крыши или принять слишком большую дозу. На этот раз он просто заснул и больше не проснулся».
Если вы когда-нибудь приходили на могилу Моррисона в «Уголок поэтов» на знаменитом кладбище Пер-Лашез на востоке Парижа, то, скорее всего, среди скорбящих - и поверьте, они приходят и по сей день - кто-то вдруг прошепчет: «На самом деле он там не похоронен».
Рэй Манзарек продолжает рассказ:
«…Итак, Билл Сиддонс отправился в Париж, а через несколько дней позвонил мне и сказал: «Мы похоронили Джима Моррисона в запечатанном гробу».
«Я спросил: «Погоди-ка, как он выглядел?»
Билл сказал: «Я не знаю, это был запечатанный гроб. Всё было написано по-французски, я не мог прочитать. Но он мёртв. Он был там».
«Я спросил: «Ты так и не открыл гроб и не взглянул на тело Джима?»
«Билл сказал: «Нет, но я знаю, что он был там, потому что Пэм плакала».
«Я сказал: «Чувак, это тут ни при чём. Пэм всё время плачет - она истеричка. Ты уверен, что там не просто куча кирпичей и песка? Вот что я тебе скажу: люди начнут строить догадки, что Джим Моррисон инсценировал свою смерть"
И действительно — вот это мы и говорим о смерти Джима Моррисона спустя десятилетия. С легкой руки Рэя Манзарека...
Когда Манзарек сам посетил парижское кладбище, очевидцы слышали, как клавишник сказал: «Джима там нет».
«Ну, мне так показалось, знаешь ли», — вздыхает он сейчас, когда ему напоминают о его вспышке гнева в Париже. «Я не знаю, парень. Я не знаю. Я ничего не слышал о нём много-много лет, так что, думаю, его больше нет. Я не представляю, как он мог бы жить без музыки. Самым важным в его жизни было петь с рок-н-рольной группой. Там его место. Значит, если он не сделал этого последние 35 лет... я предполагаю, что он умер.
Джон Денсмор совершил отдельное паломничество во французскую столицу. Когда он пришёл на кладбище, ему сразу показалось, что могила Моррисона слишком маленькая.
«Ну, могила была маловата — Джим был ростом около 180 сантиметров, — говорит барабанщик. — Но я сказал тогда, что это не для него, но не сказал, что его там нет. Мне не нравятся эти слухи. Возможно, их до сих пор распространяет Рэй. Но не я».
«Дело в том, что Джим был пьяницей и у него были серьёзные проблемы. Я любил его за творческий подход, но жить с ним было очень тяжело. Но время лечит. Теперь я принимаю то, что Джим разрушил свою жизнь. Он должен был оказать большое влияние за короткий промежуток времени. Такова была его роль».
«Есть много людей, которые появлялись и исчезали, как вспышка сверхновой, — говорит Ботник, — и Джим был лучшим из них. Дженис и Джими тоже были талантливы, но Джим оказал большое влияние на многих. Трудно представить, что он был бы жив сегодня и исполнял бы все классические песни The Doors. Вот почему многим старым рок-н-рольщикам приходится нелегко: в них больше никто не верит. Думаю, Джим это знал. Он не хотел заниматься этим всю жизнь».
Если бы Джим Моррисон не умер, как долго бы ещё просуществовала группа The Doors?
«Что ж, — отвечает Кригер, — мы могли бы гастролировать и сегодня. Или могли бы остановиться. Кто знает? Когда Джим уехал в Париж, я был уверен, что он вернётся и мы снова будем записываться. Но он так и не вернулся».
«Я надеялся, что мы продержимся лет 10 или около того, — говорит Денсмор. — Я знал, что мы искатели. Как группа, мы просто очень старались сделать так, чтобы наше звучание было максимально уникальным. А потом всё закончилось».
«Если бы Джим смог бросить пить, The Doors сегодня занимались бы чем-то интересным, — настаивает Манзарек. — Очевидно, мы бы немного сбавили темп. Но мы бы всё равно были активны, я в этом абсолютно уверен. Мы бы выпускали альбомы, может быть, по новой пластинке каждые два-три года, когда песни были бы готовы. Мы бы снимались в кино, гастролировали, занимались бы разными вещами. Джим бы писал свои поэтические сборники. Почему бы и нет? Почему бы и нет, чёрт возьми?
===============
И на этом пока все. Разрешите откланяться. Как всегда спасибо вам за ваше внимание. Подписывайтесь, присоединяйтесь к нашему сообществу - впереди еще много разных статей о нашей музыке.
