Божественное право на войну
Где-то во втором тысячелетии до нашей эры, пока в других частях света народы ещё только учились строить амбициозные планы на чужой урожай, в плодородных долинах Инда и Ганга зарождалось общество, которое довело идею разделения труда до абсолюта. Вместо того чтобы мучиться с выбором профессии, индийцы решили, что за них всё решат боги и рождение. Так появилась кастовая система — гениальное в своей простоте изобретение, которое раз и навсегда определило, кто будет молиться, кто торговать, кто пахать землю, а кто — воевать.
На вершине этой пирамиды расположились брахманы (жрецы), а сразу за ними — кшатрии, каста воинов. Это были не просто солдаты, это была целая социальная прослойка, для которой война была единственным достойным занятием и смыслом жизни. Пока вайшьи (земледельцы и ремесленники) и шудры (слуги) гнули спины, обеспечивая экономическое процветание, кшатрии занимались исключительно военным делом. Греческий историк Арриан, описывая индийское общество, не без зависти отмечал: «Пользуются они наибольшей свободой и радостями жизни... Когда же заключен мир, ведут веселую жизнь: от государства им идет такое жалованье, что на него они без труда могут прокормить и других».
По сути, это была мечта любого солдата: в мирное время ты наслаждаешься жизнью за государственный счёт, а в военное — занимаешься любимым делом. Оружие для них ковали другие, лошадей поставляли другие, в походах им прислуживали другие. Кшатрий был избавлен от всех бытовых мелочей. Его единственной задачей было быть сильным, храбрым и умело владеть оружием. Эта система создала профессиональную военную элиту, с детства воспитанную в культе воинской доблести. Разумеется, такая идиллия была возможна лишь благодаря тому, что в основе всего лежала жёсткая иерархия, где у каждого было своё строго определённое место. И горе тому, кто пытался это место изменить.
Власть в многочисленных индийских царствах принадлежала радже — царю, который, как правило, сам был кшатрием и верховным главнокомандующим. Он опирался на свою касту, которая и составляла костяк армии и административного аппарата. Это было не просто войско, а целый военно-бюрократический механизм, спаянный родственными узами, общими интересами и сакральным правом, данным свыше.
Четырёхчастная армия и живые танки
Древнеиндийская армия, известная как «чатуранга-бала», строилась по чёткому четырёхчастному принципу, который позже, по одной из версий, лёг в основу шахмат. Она состояла из пехоты, конницы, боевых колесниц и главного индийского «ноу-хау» — боевых слонов.
Пехота была самым массовым родом войск, её численность могла достигать десятков тысяч человек. Основу пехоты составляли лучники, вооружённые уникальным оружием — огромным луком в рост человека. По свидетельству Арриана, чтобы натянуть такой лук, пехотинец упирал один его конец в землю, придерживая левой ногой, и только после этого натягивал тетиву. Длинные, почти двухметровые стрелы с тяжёлыми наконечниками обладали огромной пробивной силой. Кроме лука, пехотинцы имели длинные и широкие мечи, а для защиты использовали узкие, но высокие щиты из воловьей кожи.
Конница, хотя и уступала в численности пехоте, играла важную роль на поле боя. Всадники были вооружены двумя короткими копьями-дротиками для метания и небольшими щитами. Сёдла и стремена индийцам были неизвестны, что, конечно, снижало эффективность кавалерии в прямом столкновествии, но для разведки, преследования и фланговых ударов она подходила идеально.
Боевые колесницы к эпохе классической Индии уже начинали устаревать, но всё ещё оставались престижным оружием знати. Это были лёгкие повозки, запряжённые двумя или четырьмя лошадьми, с экипажем из возницы и одного-двух бойцов, вооружённых луками и копьями. Их главной задачей было вносить сумятицу в ряды вражеской пехоты и служить мобильными командными пунктами для военачальников.
Но настоящей визитной карточкой индийской армии были боевые слоны. Эти живые танки древности наводили ужас на любого противника, не знакомого с ними. На спине слона крепилась специальная башенка-вимана, в которой размещались от двух до четырёх лучников. Сам слон, управляемый опытным погонщиком-махаутом, который сидел у него на шее, был грозным оружием ближнего боя, способным сметать пехоту и прорывать любой строй. Арриан с восхищением описывал их дрессировку и преданность: слоны защищали своих упавших погонщиков, прикрывая их телами, и даже выносили павших с поля боя. Один из индийских царей, по слухам, имел на вооружении 50 слонов, что считалось огромной силой. В более поздние времена, в империи Маурьев, их число могло достигать нескольких тысяч. Слоны были не просто родом войск, а стратегическим оружием, которое персидские цари, а затем и эллинистические правители после походов Александра Македонского, с большим энтузиазмом переняли и включили в состав своих армий.
Крепости, осадное искусство и подготовка к походу
Вопреки распространённому мнению о сугубо полевом характере войн, древние индийцы были мастерами фортификации. Их города представляли собой мощные крепости. Археологические раскопки и описания древних авторов рисуют впечатляющую картину. Города окружали высокие стены, часто двойные или тройные, с многочисленными башнями и массивными воротами. Вокруг стен выкапывали широкий и глубокий ров, который заполняли водой и иногда даже разводили в нём крокодилов для пущей убедительности. По словам Мегасфена, греческого посла при дворе Чандрагупты Маурьи, столица империи, Паталипутра, была окружена деревянной стеной с 570 башнями и 64 воротами.
Взять такую крепость было делом нелёгким. Осадное искусство было прописано в военных трактатах, таких как «Артхашастра». Рекомендовалось применять весь арсенал доступных средств: от внезапных ночных атак и поджогов до долгой и изнурительной осады. Осаждающие должны были опустошить окрестности, лишив город подвоза продовольствия, сделать источники воды непригодными для питья, разрушить валы и засыпать рвы. Широко практиковались шпионаж и подрывная деятельность: подкуп стражи, распространение слухов, провоцирование мятежей внутри осаждённого города. «Законы Ману» утверждают, что «один стрелок, помещенный на городском валу, сопротивляется сотне (неприятелей), сотня — десяткам тысяч», что, конечно, является поэтическим преувеличением, но хорошо отражает значение крепостей в оборонительной стратегии.
Подготовка к большому походу была делом государственной важности. Царь должен был тщательно оценить обстановку, силы противника и состояние собственной армии. Выступать рекомендовалось в благоприятное время года, избегая сезона дождей. Перед походом обязательно проводился смотр войск, проверялось оружие и снаряжение. Особое внимание уделялось логистике: подготовке дорог, обеспечению армии продовольствием и фуражом. Войско в походе двигалось несколькими колоннами, чтобы обеспечить маневренность и защиту от внезапных нападений. Вперёд высылалась разведка, а фланги и тыл прикрывали специальные отряды. Главной целью похода, как правило, объявлялась столица вражеского государства. Древние теоретики полагали, что с падением столицы падёт и всё царство, что было следствием переоценки роли центральной власти в лоскутных индийских государствах.
Война по правилам: «Законы Ману»
Одной из самых удивительных черт древнеиндийского военного искусства было наличие подробного свода правил ведения войны, изложенного в знаменитых «Законах Ману». Этот документ, окончательно оформившийся на рубеже нашей эры, но уходящий корнями в глубокую древность, представляет собой уникальную попытку теоретического осмысления войны.
«Законы Ману» охватывают широкий круг вопросов, от обязанностей царя до тактических построений. Царь, согласно «Законам», должен быть всегда готов к войне, но вступать в неё лишь как в крайнее средство, когда все мирные пути — переговоры, дары или угрозы — исчерпаны. Перед началом похода он обязан заручиться поддержкой своего народа и воодушевить войско. «Подобно цапле он должен обдумывать свои дела; подобно льву он должен обнаруживать свою силу; подобно волку он должен брать свою добычу; подобно зайцу он должен уходить в безопасное место», — поучает трактат.
Но самый поразительный раздел «Законов Ману» посвящён моральным правилам ведения боя. Эти правила, на первый взгляд, кажутся верхом гуманизма. Запрещалось использовать вероломное оружие: зазубренные, отравленные или горящие стрелы. Нельзя было лишать жизни того, кто сдаётся, сложив руки в мольбе, безоружного, спящего, раненого или того, кто просто наблюдает за битвой, не принимая в ней участия. Запрещалось нападать на того, кто уже сражается с другим. Царь «должен всегда действовать без обмана и никогда не нападать вероломно».
Конечно, было бы наивно полагать, что эти правила были продиктованы исключительно человеколюбием. Скорее, они отражали кодекс чести касты кшатриев, для которых война была своего рода рыцарским турниром. Эти правила были актуальны, когда один отряд кшатриев сражался с другим. Победитель получал славу, а побеждённых, если они сдавались, можно было сделать вассалами или потребовать выкуп. Лишать жизни профессионального воина, который мог бы ещё послужить, было просто непрактично. Но когда дело доходило до войны с чужаками или подавления восстаний низших каст, все эти благородные принципы, скорее всего, благополучно забывались. Война оставалась войной, и её главной целью был захват пленных, которых можно было обратить в рабочую силу, — один из главных источников её пополнения.
Когда теория встречается с реальностью: битва на Гидаспе
Насколько эффективной была вся эта сложная военная машина и её благородные правила, лучше всего показала встреча с армией Александра Македонского. В 326 году до н.э. на берегу реки Гидасп (современный Джелам) македонская армия столкнулась с войском индийского царя Пора. Это было классическое столкновение двух разных военных философий.
У Пора было всё, чем славилась индийская армия: десятки тысяч пехотинцев, конница, колесницы и, главное, около 200 боевых слонов, выстроенных впереди войска как несокрушимая стена. Александр, в свою очередь, располагал закалённой в боях, дисциплинированной пехотой — знаменитой македонской фалангой — и превосходной тяжёлой кавалерией.
Александр понимал, что атаковать слонов в лоб — самоубийство. Его конница просто обратилась бы в бегство. Поэтому он применил свою излюбленную тактику: обман, манёвр и удар в самое уязвимое место. Под покровом ночи и грозы он переправил часть своей армии через реку выше по течению и ударил во фланг индийскому войску. Пор был вынужден развернуть свои силы, подставив под удар македонской фаланги свой центр.
Началась ожесточенная битва. Македонские пехотинцы, вооружённые длинными сариссами, встречали натиск слонов стеной копий, заставляя гигантов поворачивать назад. Разъярённые животные, потеряв управление, в панике обращались против собственных войск, сметая свою же пехоту и внося неописуемый хаос. Лёгкая пехота Александра обстреливала погонщиков из луков и дротиков, лишая слонов управления. В это время македонская кавалерия разгромила индийскую конницу и колесницы на флангах и замкнула кольцо окружения.
Индийская армия, построенная по всем правилам своей тактики, оказалась в ловушке. Слоны, которые должны были стать их главным оружием, превратились в причину их поражения. Битва на Гидаспе показала, что даже самые грозные и проверенные временем методы могут оказаться бессильными перед лицом гибкой тактики, дисциплины и гения одного полководца. Древнеиндийское военное искусство, со всей его сложной теорией и кастовой организацией, столкнулось с реальностью, и эта встреча оказалась для него фатальной.