Мария Васильевна аккуратно, подушечками пальцев, вытащила из конверта открытку и разгладила ее уголки.
Женщина скользнула взглядом по красочному приглашению и, изменившись в лице, сунула его обратно.
— Сергей, — голос ее прозвучал странно глухо, даже для нее самой. — Сергей, иди сюда.
Из кабинета донеслись неторопливые шаги. Сергей Петрович появился в дверях, снимая очки и потирая переносицу.
Он уловил тревожную нотку в голосе жены, которую знал все тридцать пять лет их совместной жизни.
— Что случилось? Опять твоя сестра из Германии треплет нервы?
— Хуже, — она протянула ему конверт, не оборачиваясь. — От Анечки.
Лицо Сергея Петровича озарилось мгновенной улыбкой. Дочь! Он всегда радовался любым вестям от нее, даже самым незначительным.
Мужчина с готовностью вытащил из конверта праздничное приглашение.
— Ну наконец-то! Определились с датой? Я уж думал, этот Ринат так и будет тянуть резину. Сейчас посмотрим, когда нам готовить сапоги-скороходы…
Он развернул приглашение, и его беглый, радостный взгляд уперся в дату. Улыбка замерла на его лице, а затем медленно сползла, уступая место полному недоумению.
— Пятнадцатое… ноября? — он перечитал дату еще раз, вслух, медленно, как будто проверяя правильность прочтения. — Но… это же…
— Через три недели, — закончила за него Мария Васильевна, наконец обернувшись. Ее лицо было бледным, искаженным внутренней болью. — И именно на те числа, на которые у нас забронирована и полностью оплачена путевка в санаторий в Кисловодск. Не возвратные билеты.
Сергей Петрович молча опустился в кресло. Он снова уставился на изящный шрифт, выведенный на плотной бумаге, будто надеясь на то, что буквы сложатся в другую дату.
— Не может быть… Она же знала. Мы сто раз обсуждали с ней эти даты. Она санаторий сама и выбирала, говорила, что нам после моей операции обязательно нужно подлечиться. Она знала, что мы уезжаем первого и возвращаемся двадцатого. Это… ошибка. Типографская ошибка.
— Какая типографская! — голос Марии Васильевны сорвался на высокую, визгливую ноту. Она выхватила у него из рук приглашение. — Смотри! Все расписано: и церемония в ЗАГСе в двенадцать, и банкет в "Метрополе" в семь. Все четко, все продумано. Никакой ошибки нет. Наша дочь это сделала специально!
— Маня, опомнись, — Сергей Петрович попытался взять себя в руки. — Какой смысл ей это делать? Зачем дочери лишать себя намеренно родителей на собственной свадьбе? Это абсурд какой-то...
— Намеренно, намеренно! — передразнила его женщина, заламывая руки. — Ты всегда ее идеализируешь! Не видишь, что происходит?! Этот Ринат ее совсем подмял под себя! Он ненавидит нас и всегда ненавидел! Помнишь, на дне рождения она сказала, что мы слишком ее опекаем? Что мы давим? Это он ей вбил в голову! А теперь он просто отрезает нас от ее жизни. Начинает с чистого листа. Со свадьбы, на которой не будет назойливых родителей.
Сергей Петрович тяжело вздохнул. Он подошел к жене, попытался обнять ее, но она отстранилась, продолжая сжимать в руках злополучную открытку.
— Давай не будем накручивать себя. Я сейчас же позвоню Анечке, и все выясню. Наверняка, у них не было другого выбора, может, в ЗАГСе только на этот день свободное время было, или ресторан…
Он набрал номер дочери и включил громкую связь. Мария Васильевна замерла, не дыша.
— Папа? — голос Анны прозвучал светло и радостно. — Получили приглашение?
— Анечка, родная, получили, конечно. Красивое очень. Но вот с датой какая-то заминка… Ты же помнишь, у нас с мамой как раз на это время…
— Ой, пап, я знаю! — перебила его дочь, и ее голос стал чуть виноватым, слащаво-искусственным. — Это просто кошмар какой-то! Мы с Ринатом были в полном отчаянии! Мы забронировали этот зал еще полгода назад, нам назвали совершенно другую дату, а тут позвонили и сказали, что произошла накладка и единственное, что они могут нам предложить — это пятнадцатое. Я рыдала, честное слово! Мы думали, переносить все, но ты же знаешь, как все бронируется за год вперед… А этот зал — моя мечта…
Сергей Петрович посмотрел на жену. На ее лице застыло горькое, всепонимающее выражение.
— Дочка, но санаторий… Нам так нужно это лечение. Мы не можем просто так…
— Пап, мы уже все придумали! — снова врезался в его речь жизнерадостный голос. — Вы летите в санаторий, как и планировали, прекрасно проводите время, а мы устроим для вас отдельный праздник, когда вы вернетесь! Только для самых близких! Ринат говорит, даже торт такой же закажем! Ну, пап, ты же понимаешь, правда? Это такая досадная случайность…
Разговор длился еще десять минут. Анна сыпала обещаниями, извинениями, рисовала радужные картины их "отдельного праздника".
Сергей Петрович говорил мало, в основном мычал что-то в ответ. Когда он повесил трубку, в комнате повисла тяжелая, гробовая тишина.
— Накладка, — прошептала Мария Васильевна. — Случайность. Ты веришь в эту ложь?
— Что мне остается делать, Маня? — устало спросил Сергей. — Устроить скандал? Приказать ей перенести свадьбу? У нее своя жизнь. Она взрослый человек.
— Взрослый? — Мария Васильевна резко повернулась к нему. — Взрослый человек поступил бы честно! Сказал бы прямо: "Мама, папа, мы хотим свадьбу без вас. Вы нам мешаете, ваши советы нас раздражают, ваше присутствие будет омрачать наш день". Это было бы горько, но честно! А это… это трусливо и подло. Подгадать так, чтобы сделать вид, что это обстоятельства, а не ее выбор? Чтобы мы и обижаться не могли — ну что поделаешь, накладка! Чтобы мы сидели тут и винили себя за то, что купили эти путевки не вовремя! Чтобы она могла потом всем рассказывать, какие мы негодяи, что предпочли ее свадьбу какому-то санаторию?!
Она разрыдалась. Сергей Петрович молча подошел к жене. Он почувствовал, как мелко задрожали ее плечи.
— Может, ты все же слишком драматизируешь…
— Позвони ему, — выдохнула она, уткнувшись лицом в его грудь. — Позвони Ринату. Поздравь. Скажи, что мы получили приглашение. Послушай, как он будет врать.
Сергей Петрович не захотел. Ему не нравилась эта мелодрама, эта слежка, это выпытывание.
Однако вид горя жены был сильнее. Он нашел номер зятя в телефоне и набрал его. Ринат снял трубку почти сразу.
— Сергей Петрович! Здравствуйте! — его голос был, как всегда, гладким, уверенным и немного панибратским.
— Ринат, привет. Получили ваше приглашение. Поздравляем.
— Спасибо вам большое! Мы очень ждем этого дня. Надеюсь, дата вас не смутит? — голос его не дрогнул ни на йоту.
— Ну, знаешь, как-то смущает, — сказал Сергей Петрович, уставившись в пол. — Мы как раз в отъезде будем. Анна говорит, у вас там накладка вышла с рестораном.
В трубке повисла короткая пауза. Слишком короткая, чтобы быть растерянностью.
— А, да, это просто форс-мажор! — с легким, заразительным смехом произнес Ринат. — Представляете, нас подвели! Мы, конечно, в шоке были. Но Анечка так хотела именно "Метрополь"… Пришлось идти на жертвы. Но мы все компенсируем, обязательно устроим для вас повторный банкет!
Он говорил еще минут пять. Говорил гладко, красиво, убедительно. Когда Сергей Петрович закончил разговор, он понял, что жена была права.
В голосе Рината не было ни капли сожаления, ни тени смущения. Была лишь удобная, отрепетированная легенда.
Мария Васильевна смотрела на него, не говоря ни слова. Ее взгляд спрашивал: "Ну?"
— Ты права, — тихо сказал Сергей Петрович. — Они лгут. Просто нас никто не хочет видеть на своей свадьбе.
Она кивнула, и по ее щекам снова потекли слезы, но теперь это были слезы не ярости, а безнадежности.
Весь вечер пожилые супруги провели в молчании, обдумывая все то, что произошло.
Через два дня пришла бандероль. В ней было две коробочки. В одной лежал изящный шелковый платок для Марии Васильевны, в другой — дорогой галстук для Сергея Петровича.
К ним была приложена открытка, написанная рукой Анны: "Милые мои! Я знаю, как вам тяжело из-за этой дурацкой ситуации. Простите нас, пожалуйста. Носите эти подарки в наш день и думайте о нас. Мы будем чувствовать ваше присутствие! Целуем крепко-крепко. Ваши Аня и Ринат".
Мария Васильевна взяла платок. Шелк был холодным и скользким, как змеиная кожа.
— Ты понимаешь? — сказала она мужу. — Это подачка, чтобы мы не обижались и чтобы у нас не возникло соблазна все-таки сорваться с лечения и приехать.
Она не стала разворачивать платок. Женщина аккуратно сложила его обратно в коробку, закрыла крышку и убрала в самый дальний ящик комода. Сергей Петрович молча последовал ее примеру.
Наступило пятнадцатое ноября. Утро было хмурым и промозглым. Они сидели в санатории с грустными лицами.
— Сейчас у них церемония, — тихо сказал Сергей Петрович в двенадцать часов дня.
Мария Васильевна вздрогнула, словно от прикосновения к раскаленному железу.
— Не надо, Сергей.
Но он уже не мог остановиться. Его молчаливая покорность лопнула.
— Они сейчас стоят в ЗАГСе. Она в белом платье. Том самом, которое они выбирали, не советуясь с тобой. А он… он, наверное, в новом костюме. Тот самый галстук, который мы ему подарили на прошлый день рождения, ему, наверное, не подошел. Слишком старомодный...
— Перестань, я тебя прошу!
— А потом они поедут в ресторан, будут фотографироваться, пить шампанское, смеяться и говорить тосты. Их друзья будут спрашивать: "А где же родители невесты?" И Анна сделает грустное лицо и скажет: "Ах, у них такая важная поездка, лечение, они не смогли отказаться, но они с нами всем сердцем". И все будут умиляться, какие у нее понимающие родители.
— Хватит! — выкрикнула Мария Васильевна, вскакивая с места. Ее глаза полыхали. — Хватит! Ты думаешь, я сама не представляю себе это все? Ты думаешь, я не вижу эту картинку перед глазами вот уже который день? Я вижу! Я все вижу! Но знаешь, что я вижу еще? Я вижу маленькую Анечку, которая в пять лет на утреннике забыла стишок и стояла, покраснев, пока я не начала ей подсказывать из зала. И она так облегченно улыбнулась мне. Я вижу, как она в четырнадцать прибежала домой в слезах из-за тройки по математике, и мы с тобой всю ночь решали с ней задачи. Я вижу, как она, вся сияющая, вбежала в дом с букетом от своего первого ухажера… А теперь… теперь она от нас прячется и придумала целый спектакль, лишь бы мы не пришли и не испортили ее идеальную картинку. Не хочу больше с ней общаться... пока она не разведется с этим иродом, — добавила, всхлипнув, женщина.
Сергей Петрович понимающе кивнул и обнял жену за плечи, пытаясь приободрить.
— Пойдем на концерт, через десять минут начнется в холле. Чего тут киснуть? — он похлопал жену по руке.
Мария Васильевна вытерла слезы и выдохнула — их с мужем жизнь продолжалась.
Пять дней после свадьбы Анна не вспоминала о родителях. Те тоже молчали, не желая с ней общаться.
В первый день, как только Мария Васильевна и Сергей Петрович вернулись домой, дочь позвонила.
Женщина уставилась на моргающий дисплей телефона и задумчиво покачала головой.
— Нет, не хочу. Ей же стыдно было нас приглашать... нечего и дальше заставлять себя общаться с нами...
Мария Васильевна в тот вечер так и не ответила на звонок дочери, которая еще пару раз попыталась до нее дозвониться.
С содроганием Анна поняла, что родители обиделись на нее из-за отсутствия на свадьбе.
Девушка все тщательно обдумала и решила дать им время на то, чтобы успокоиться.
Однако ее никто не собирался прощать. Обиженные супруги решили для себя, что у них больше нет дочери.