— Ты когда съезжать собираешься, Мариночка?
Мама стояла в дверях кухни, держа чашку с чаем. В голосе — равнодушие, смешанное с чем-то почти пренебрежительным.
— В смысле... съезжать? — Марина медленно повернулась от ноутбука. — Мам, я ж тут живу. Я работаю.
— Работаешь? — мама усмехнулась. — Ну да. Это ты в интернете сидишь. Стишки пишешь? Или статьи? Кто это вообще читает?
Марина резко закрыла ноутбук. Сердце кольнуло. Её работа — «не настоящая», каждый раз одно и то же. Фриланс — это многочасовые правки, дедлайны, тексты под утро, клиенты, которые хотят всё вчера.
— У меня постоянные заказы, — выдохнула она. — И деньги есть. Я плачу за коммуналку, я...
— Никто с тебя ничего не требует, — отмахнулась мама. — Просто ситуация такая, Мариш. Ты взрослая, понимаешь всё. Толя с Олей с детьми съезжаться хотят. У них двое детей. Им тесно в однушке.
— А я что? Я не семья?
— Ты одна, Марин. А у них — дети, семья. Ты умница, самостоятельная. Найдёшь, где жить. На работу нормальную пойдёшь наконец. Люди с девяти до шести работают, а не за компьютером ночами сидят.
Марина молчала. К горлу подступил ком. Объяснять — бесполезно. Мама никогда не понимала, чем она занимается. Ни разу не спросила: «А что ты пишешь?»
*Одна*. Это слово звенело в ушах. Как приговор.
****
Когда отец вернулся с работы, разговор возобновился. Теперь в комнате были все трое — как на домашнем суде.
— Толя с женой много чего добились, — начал отец. — Работают оба, двое детей. А ты... Да, ты молодец, что не сидишь сложа руки. Но пора к жизни серьёзно относиться.
— Пап, я живу здесь. Я не лентяйка! Я зарабатываю, пусть и дома! Но я плачу за еду, за коммуналку, я не сижу у вас на шее!
— Ты не поняла, — перебил он. — Это не про деньги. Это про нужду. У Толи двое детей. Им нужна эта квартира. Им тяжело.
— А мне легко?! У меня нет поддержки, ни мужа, ни детей. Только работа, которую вы не признаёте!
Они переглянулись. Как будто она их утомила. Как будто всё, что она произносит, — каприз, а не боль.
— Ты девочка сильная, — мама покачала головой. — Ты справишься. Вот Толя с Олей — у них маленькие, им и подумать некогда.
*А мне есть когда?* — мысленно бросила она, но вслух не сказала.
— И куда вы предлагаете мне деться? — хрипло спросила она. — Я не прошу от вас ничего. Только угол. Только понимание.
— Ну, съёмную найдёшь, — неуверенно произнесла мама. — Сейчас все так. Молодёжь вся на съёмных живёт. А ты не работаешь официально. Значит — без привязки.
— Да вы слышите себя вообще?!
****
Наутро она проснулась от шума в коридоре. Чемоданы. Голоса. Возня.
— Мариш, мы тут Толины вещи пока в кладовку поставим, — проговорила мама, даже не посмотрев на неё. — У них переезд.
Понимала. Поняла всё с самого начала. Только жить с этим было тошно.
— Марина, ты же видишь, у нас всё решено, — мама говорила это с той самой интонацией, как будто просила передать соль за ужином. — Легко. Буднично.
— То есть вы не спрашиваете, не предлагаете... вы ставите перед фактом?
— А что тут спрашивать, Марин? Ты взрослая девочка. Надо уже самой как-то. К тому же, это временно. Съёмную найдёшь — потом, может, что-то изменится.
— Временно? На пару десятилетий. Пока у Толечки внуки не пойдут.
— Вот опять ты с иронией, — мама закатила глаза. — Ты всегда всё воспринимаешь в штыки. Мы же с заботой. Но надо понимать: семья — это не только ты.
— Конечно, не только я. Всё для Толи. Всё ради Толи. А я — лишняя. Призрак на диване.
— Ты перегибаешь, — отец появился в дверях. — Толя — сын, как-никак. А ты сильная. Ты нас поймёшь.
*Я не хочу быть сильной. Я просто хочу быть нужной...*
****
На следующий день Марина пошла смотреть съёмную комнату. Двадцать минут от дома — и мир менялся: серый подъезд с ржавой дверью, бабка-соседка, бурчащая про кошек. Квартира напоминала музей хлама: облезшие обои, ковёр на стене, табуретка без ножки.
Хозяйка — женщина с прокуренным голосом.
— Вы где работаете? — подозрительно спросила она.
— Я фрилансер. Пишу статьи. Онлайн.
— Онлайн? Это как это?
— На компьютере. В интернете. У меня постоянные клиенты, работаю на биржах.
— А... Значит, дома сидите. Ну, смотрите там. Только чтоб гостей не было. И стиралку — раз в неделю. Электричество нынче дорогое.
Марина кивнула, чувствуя, как всё внутри падает. Вот и новое «домашнее гнёздышко».
А вечером мама скинула ей фото: «Смотри, мы уже кроватку детскую собрали. Так мило, да?»
****
— Ну что ты надумала? — спросил отец за ужином. Марина пришла за последними вещами — кеды, штатив, плед от дедушки.
— Снимаю пока комнату. Потом, может, перееду дальше. Подумаю о смене города.
— Правильно. И пора уже работу найти настоящую. С людьми. Чтобы коллектив, расписание.
— Пап... Знаешь, у меня клиенты из разных стран. Я веду блог компании, у которой миллионный оборот. Я пишу тексты, которые читают по десять тысяч человек в день. Но вы с мамой всё это не признаёте.
— Да кто же это всё проверит, Марин? Вот у Толи всё понятно. Бухгалтерия, отчёты, оклад. А у тебя — сплошной туман. Ну напишешь ты десять статей. А дальше что?
— А дальше, пап, я буду жить. Как смогу. Без вас. Спасибо, что научили не ждать ни помощи, ни признания.
Он хотел что-то сказать, но она уже поднялась, сунула ключ в карман и направилась к выходу.
— Мариш... — тихо донеслось ей в спину. — Мы не со зла.
Она остановилась, на секунду задержалась на пороге.
— Я знаю. Это просто — по глупости.
****
В новой комнате пахло нафталином. Шторы старые, серо-бежевые. Стены уныло зелёные. Марина сидела на кровати, обняв колени, и думала о том, как легко её вычеркнули.
Без истерик. Без шума. Просто «переезжай». «Ты сильная». «Ты одна, значит — не считаешься».
Но в груди было пусто. Пусто и больно.
— Ты не сломалась, — прошептала она себе в темноте. — Значит, уже победила.
****
Прошло три недели. Марина писала статьи — молча, сосредоточенно, запоем. Работала на износ. Вела аккаунты для двух компаний, брала дополнительные заказы, ночами редактировала тексты. Деньги шли, заказчики хвалили.
А ей — было всё равно. Потому что внутри всё ещё болело.
В один из вечеров, когда в комнате стоял запах пережаренного лука от соседки, Марине пришло сообщение от младшего брата:
«Слышь, ты когда там документы перепишешь? Квартира ж всё равно теперь наша, чтоб потом не делить. Ну, чтоб по-человечески всё было».
Она застыла. Смотрела на экран, как на предателя.
*По-человечески... Это что сейчас было?*
Она медленно набрала ответ:
«Квартира оформлена на родителей. Я там прописана. Вы меня выставили. Теперь ещё и права лишить хотите?»
Ответ пришёл почти сразу:
«Да не психуй. Просто чтоб всё чётко было. Ты ж сама сказала — уезжаешь. Зачем тебе эта прописка? Мы тут живём теперь».
— Вот ты и «живи», Толик, — прошептала она сквозь зубы. — Слово «спасибо» только забудь. У вас его в роду не прижилось.
****
В выходной она поехала в парк. Просто посидеть. Взяла кофе, села на лавочку, достала ноутбук. Писать не получалось. Зато получалось думать. Громко и горько.
Она вспомнила, как мечтала работать в редакции. Писать большие тексты, вдохновлять, объяснять. Сколько сил вложила в своё дело, сколько бессонных ночей. И как родители не сказали ни разу: «Мы гордимся тобой».
Для них всё было просто: Толя — молодец, семьянин, «мужик». А она — недоработавшая дочка, которой «не повезло».
Вечером ей позвонила тётя Валя. Мамина сестра, которая всегда была на стороне здравого смысла.
— Мариночка, ты прости, я вот только узнала. Мне так стыдно за сестру. За всю эту историю.
— Ничего, — устало ответила Марина. — Всё нормально.
— Нет, не нормально! Ты — умничка. Ты одна, без опоры, но держишься. Пашешь. А они? Квартира — не клетка, чтоб выставлять. И работа твоя — самая настоящая. Сейчас весь мир на таких, как ты, держится.
Марина слушала, и по щекам тихо катились слёзы. От облегчения. От того, что хоть один человек в этой семье — *увидел* её.
— Спасибо, тётя Валя.
— А ты держись, милая. И знай: семья — это не те, кто рядом по крови, а те, кто рядом по сути. А они... пусть живут на своей совести.
****
Через неделю Марина решилась на переезд в другой город. У неё нашлась хорошая возможность — контент-редактор в крупной компании, гибкий график, достойная зарплата. Онлайн-собеседование прошло легко. Вопросов про «настоящую» работу никто не задавал. Все были в восторге от её портфолио.
Когда она сказала маме, что переезжает, та только пробурчала:
— Ну, раз решила. Только не обижайся. Мы же по доброте всё.
— По доброте? Вы меня выгнали. Молча. Без выбора.
— Ты всегда всё преувеличиваешь, Марина. Мы же тебе зла не хотели.
— А вышло — как всегда.
Она не кричала. Не ругалась. Просто говорила ровно. И мама почему-то не выдержала и бросила трубку.
За день до отъезда Марина зашла в подъезд, где когда-то был её дом. Прислонилась к стене. Закрыла глаза.
*И что? Всё, что нажито, потеряно? Нет. Я — нажила больше: свободу. Себя.*
Она уехала — тихо. Без скандалов. Без истерик.
****
Марина приехала в новый город с одним чемоданом, ноутбуком и ощущением, будто родилась заново. Квартира — студия с окнами в парк, светлая, пусть и без лишнего. Всё — своё. Каждая кружка, каждая вешалка, каждый вечер тишины и покоя.
Первую неделю она жила будто в кино. Ходила в ближайшее кафе с ноутбуком, работала, пила кофе, смотрела на прохожих — и никуда не спешила. Никто не дёргал. Никто не говорил: «Сделай то, уступи это, не важничай, ты ж не работаешь».
Однажды она даже улыбнулась сама себе в отражении витрины. Не робко, не натянуто, а искренне. Потому что впервые за долгое время стало легко.
Через месяц её пригласили в офис — просто познакомиться с командой. Атмосфера — живые люди, проекторы, обсуждения, кофе в термосах, весёлые споры у доски.
— Вы как будто наш человек, Марина, — сказала руководительница. — Такая включённая, зрелая. У вас что, до этого большой опыт был?
Марина на секунду замерла. Захотелось рассказать всё — и про старую квартиру, и про брата, и про мать с выражением «ты же не работаешь».
Но она только усмехнулась:
— Опыт? Да. Жизненный. Очень концентрированный.
— Вот и видно. Пишите сильно. Так, что цепляет. И как будто боль между строчек.
****
Однажды вечером ей пришло голосовое от мамы. Длинное. Затянутое.
— Марин... Ну, ты чего не звонишь? Мы тут... Ну, с Толей поссорились немного. Он, оказывается, хочет продать нашу квартиру, чтоб в ипотеку взять побольше. А я думала... А он говорит — не хочет, чтоб мы были в собственниках. Грубит... И вообще, у них с Олей что-то неладно. Ты там как? Всё хорошо хоть? Скучаем по тебе...
Марина прослушала. Снова. Потом — ещё раз.
И вдруг поняла: не болит.
Было обидно, да. Было больно, гадко. Но сейчас — нет. Ни желания возвращаться, ни гнева, ни мести.
Только ровное осознание: **она никому ничего не должна**.
Но когда на следующий день пришло ещё одно сообщение от брата, Марина поняла — история только начинается. В сообщении было всего несколько слов, но они заставили её похолодеть:
«Марин, нам срочно нужны деньги. У нас проблемы с Олей. Я знаю, что мы не так всё сделали. Но мы же семья. Помоги».
Конец 1 части. Продолжение читайте...