22 ноября 1942 года, Берхтесгаден. Гитлер поднимается со своего кресла и делает несколько шагов к карте. Красное кольцо сжимается вокруг синих стрелок под Сталинградом. Триста тысяч немецких солдат окружены. Рейхсмаршал Геринг сидит напротив, мнет фуражку потными руками.
— Слушай, Геринг, если Люфтваффе не справится с этой задачей, то 6-я армия погибнет!
Пауза. Тяжелый взгляд фюрера. Геринг знает правильный ответ. Знает, что снабжать триста тысяч солдат по воздуху в русскую зиму невозможно. Знает, что обрекает армию на верную смерть.
— Я согласен, мой фюрер.
Четыре слова. А должен был сказать одно: "Невозможно."
«Он держал меня за горло, — признается позже Геринг на допросе у союзников. — Я ничего не мог поделать, кроме как согласиться, иначе авиацию и меня обвинили бы в гибели армии».
Ловушка для рейхсмаршала
Геринг попал в идеально расставленную ловушку. К тому моменту, когда его срочно вызвали в Берхтесгаден, Гитлер уже принял решение об авиаснабжении и даже отдал соответствующие приказы. Транспортные самолеты уже грузили припасы на аэродромах. Второй человек Рейха приехал не для обсуждения, а для того, чтобы взять на себя ответственность.
Психологически фюрер действовал безупречно. Вместо вопроса «Можешь ли ты снабжать армию?» прозвучало утверждение: «Если не справишься, армия погибнет». Разница колоссальная. В первом случае можно сказать «нет». Во втором ты уже виноват в будущих неприятностях.
Впрочем, у Геринга были все основания для отказа. Триста тысяч солдат потребляют минимум 750 тонн припасов ежедневно. Это полтора железнодорожных состава каждый день. По воздуху доставить продовольствие нереально. В условиях, когда температура опускается до минус сорока, а советские истребители рыщут в небе как стая голодных волков.
Всего у Люфтваффе было 750 транспортных Ju-52. Половина сражалась в Северной Африке и других театрах военных действий. Оставшиеся 300-350 машин физически не могли поднять требуемый груз даже в идеальных условиях. А условия были далеки от идеальных.
Но Геринг не произнес роковое слово «невозможно». Вместо этого он пробормотал что-то про «хорошую погоду» и «удержание аэродромов». Фюрер услышал то, что хотел услышать: согласие.
— Превосходно! — Гитлер потер руки. — Значит, решено. Паулюс держится, авиация снабжает.
После встречи Геринг поступил так, как и подобает человеку, только что подписавшему приговор трем сотням тысяч солдат. Он уехал в Париж за покупками. Организацию «воздушного моста» он доверил подчиненным, а сам отправился скупать французские драгоценности для своей коллекции.
Неплохая позиция, не правда ли?
94 тонны вместо 750
Реальность оказалась еще хуже самых пессимистичных прогнозов.
Первые транспортники взлетели с аэродрома Татсинская 24 ноября. До Сталинграда лететь час с четвертью в одну сторону. Казалось бы, при хорошей организации можно совершать по два рейса в день. На практике все пошло наперекосяк с первых часов.
Русская зима 1942 года выдалась на редкость свирепой. Самолеты обледеневали прямо на стоянках. Двигатели отказывались заводиться при минус тридцати. А когда машины все-таки поднимались в воздух, их встречали не только советские истребители, но и такие метели, что пилоты теряли ориентировку в двух метрах от своего носа.
9 декабря в воздух поднялись 150 транспортников. Ни один не смог сбросить груз в котел. Снежная буря оказалась сильнее воли фюрера.
Средние поставки составили жалких 94 тонны в день вместо обещанных 750. Для армии в триста тысяч человек это означало одно: медленную голодную смерть.
Но самое страшное началось, когда в дело пошли не только транспортники, но и боевые самолеты. Гитлер приказал переделать в грузовики бомбардировщики He-111. Геринг противился из последних сил:
— Это мое детище! Я создавал бомбардировочную авиацию на пустом месте!
— А теперь превратишь ее в извозчиков, — холодно ответил фюрер.
Бомбардировщики, приспособленные для перевозки грузов, летали как утюги с крыльями. Их сбивали советские истребители как куропаток на охоте. За два месяца операции Люфтваффе потеряла 296 Ju-52, 169 He-111 и еще несколько десятков других машин. Более пятисот самолетов и тысячи опытных экипажей. Цвет германской транспортной авиации сгинул в небе над Сталинградом.
Среди сброшенных грузов попадались перлы фантастической глупости. Кто-то из тыловых крыс умудрился отправить окруженным солдатам женские меховые шубы. Видимо, решили, что раз холодно, то сойдет любая теплая одежда. Солдаты, которые уже неделями питались кониной и крысами, получили дамские манто из горностая.
Черный юмор в самом чистом виде.
24 декабря советские танки захватили аэродром Татсинская. Немцы потеряли семьдесят Ju-52 прямо на летном поле. Оставшиеся самолеты перебазировались в Сальск, еще дальше от котла. Расстояние увеличилось до 320 километров. Шансы на спасение армии Паулюса стремились к нулю со скоростью падающего самолета.
От «второго человека Рейха» до козла отпущения
Провал воздушного моста стал для Геринга началом конца. Если раньше Гитлер никогда не вмешивался в дела авиации, то теперь фюрер начал отдавать приказы через голову рейхсмаршала. Фельдмаршал Мильх получил карт-бланш на любые действия с Люфтваффе. Геринг превратился в декоративную фигуру при собственном детище.
— Он перестал меня слушать, — жаловался рейхсмаршал после войны. — Приказывал перебрасывать эскадрильи туда-сюда, зачастую без всякой надобности.
Но хуже всего было не падение авторитета, а осознание собственной вины. Геринг прекрасно понимал, что из 91 тысячи немецких солдат, попавших в советский плен под Сталинградом, домой вернутся единицы. И эти смерти лежат на его совести.
Тем временем при дворе фюрера усиливался главный враг рейхсмаршала. Мартин Борман, которого в узком кругу называли «маленький секретарь, большой интриган и грязная свинья», методично подрывал позиции Геринга. Каждый промах авиации Борман представлял как личную неудачу рейхсмаршала. Каждое поражение на воздухе становилось еще одним гвоздем в крышку политического гроба второго человека Рейха.
К 1943 году Геринг был полностью исключен из партийной жизни. О решениях руководства НСДАП он узнавал из газет, как рядовой обыватель. Человек, который когда-то мог одним звонком повлиять на любое решение Гитлера, теперь не мог добиться аудиенции неделями.
Финальный акт драмы разыгрался в апреле 1945 года. Когда стало ясно, что война проиграна, Геринг попытался взять власть в свои руки как официальный преемник фюрера. Телеграмма была составлена вежливо и формально корректно. Но Борман представил ее как попытку государственного переворота.
Ответ пришел быстрый и беспощадный: арест, исключение из партии, смертный приговор. Человека, который начинал войну как второй человек в государстве, собственный фюрер приговорил к расстрелу.
Геринга спасли те самые летчики, которых он когда-то послал на верную смерть под Сталинградом. Пилоты люфтваффе напали на конвой и освободили своего бывшего командующего. Правда, через несколько дней он все равно попал в плен к американцам.
Круг замкнулся.
Урок истории
Вот такая история о том, как неспособность сказать правду власть имущим может стоить дороже самой страшной правды. 22 ноября 1942 года нужно было сказать одно слово «невозможно». Но рейхсмаршал предпочел сохранить лицо перед фюрером.
Результат? Получил и позор, и крах карьеры, и клеймо главного виновника. А заодно отправил на смерть целую армию.
Геринг был трусом. Но был ли он глупцом? Скорее, очень умным человеком, который сделал очень глупый выбор в самый важный момент своей жизни.
Геринга приговорили к смертной казни через повешение. На суде он требовал расстрела, но получил отказ. В ночь перед запланированной казнью Геринг покончил с собой, проглотив цианид.