— Да я тебе говорю, там кто-то есть! В квартире матери! — голос Надежды Сергеевны дрожал, когда она прижимала телефон к уху. — Лампа горела в окне. А я туда не заходила уже месяц, с похорон.
— Надя, успокойся, — устало отвечал ей брат. — Может, это соседка заходила цветы полить? Ты же просила ее присматривать.
— Вера только ключи забрала. Сказала, что ей некогда, у нее внуки. Петя, я боюсь туда идти. А вдруг это грабители?
Брат вздохнул.
— Хорошо, — сказал он. — Я заеду за тобой через час. Вместе посмотрим. Только не паникуй раньше времени, ладно?
Надежда опустила телефон и посмотрела в окно. Небо затягивали серые тучи, обещая дождь. Она потерла лоб. Голова снова начинала болеть. После смерти матери мигрени стали частыми гостями.
Прошел месяц с тех пор, как не стало Анны Михайловны. Инсульт забрал ее быстро, без мучений. Но горе, словно тяжелый камень, придавило Надежду к земле. Она не могла заставить себя разобрать вещи в материнской квартире, где прошло ее детство. Эта двушка в старой пятиэтажке хранила столько воспоминаний, что каждый визит туда превращался в пытку.
Вчера вечером Надежда проезжала мимо и заметила свет в окнах. Сначала подумала, что ей показалось. Но, остановившись и приглядевшись, убедилась — в квартире горел свет.
Петр приехал, как и обещал. В машине Надежда молчала, крепко сжимая сумку.
— Надь, может, это управляющая компания? — предположил он. — Счетчики проверяют или еще что.
— В девять вечера? — покачала головой сестра. — И потом, я бы знала. Мне бы позвонили.
Когда они подъехали к дому, Надежда нервно посмотрела на окна квартиры матери. Сейчас они были темными.
— Видишь? Никого, — с облегчением сказал Петр.
— Вчера был свет.
Брат с сестрой поднялись на третий этаж. Надежда достала ключи, но медлила.
— Открывай уже, — подтолкнул ее Петр. — Если кто есть — я разберусь.
Ключ повернулся в замке. Надежда толкнула дверь и замерла на пороге. В квартире пахло... борщом? Она в замешательстве посмотрела на брата.
— Эй, есть кто? — громко позвал Петр, проходя в коридор.
Из кухни послышался шум, а затем в дверном проеме показался мужчина лет сорока. Среднего роста, с коротко стриженными темными волосами и щетиной. На нем были старые джинсы и свитер, явно видавший лучшие времена.
— Добрый вечер, — спокойно сказал незнакомец.
Надежда открыла рот, но не могла произнести ни слова. Петр же сразу напрягся.
— Вы кто? Что вы делаете в квартире моей матери?
Мужчина оперся о дверной косяк и сложил руки на груди.
— Я Сергей. Живу здесь.
— Что значит — живете? — возмутилась Надежда, наконец обретя голос. — Это квартира моей покойной матери! Как вы сюда попали?
Сергей посмотрел на нее внимательно, будто оценивая.
— Анна Михайловна сдала мне комнату полгода назад. У меня есть договор, — он кивнул в сторону комода в коридоре. — Копия лежит там, в верхнем ящике.
Надежда ощутила, как земля уходит из-под ног. Она прошла к комоду, выдвинула ящик. Среди бумаг действительно лежал договор аренды, подписанный ее матерью.
— Не может быть, — прошептала она. — Мама бы сказала нам...
— Я внес предоплату за год вперед, — продолжил Сергей. — Потому что уезжал в командировку. Вернулся две недели назад и узнал, что Анны Михайловны не стало.
Петр нахмурился.
— Почему вы не связались с нами? Ваш договор недействителен, раз хозяйки больше нет.
Сергей пожал плечами.
— Я пытался. Нашел визитку Надежды Сергеевны в столе у Анны Михайловны. Звонил, но номер был недоступен.
Надежда вспомнила, что сменила сим-карту после смерти матери. Старый номер она просто отключила — слишком много звонков с соболезнованиями, слишком много напоминаний о потере.
— В любом случае, — твердо сказал Петр, — вам придется съехать. Квартира будет продаваться.
— Я понимаю, — кивнул Сергей. — Но по договору у меня есть право жить здесь до конца оплаченного срока. Еще четыре месяца. Потом я съеду без проблем.
— Послушайте, — начала Надежда, но Сергей перебил ее:
— Может, пройдем на кухню? Я как раз борщ сварил. Поговорим спокойно.
Это было настолько неожиданно, что брат с сестрой молча последовали за ним. На кухне ничего не изменилось, только появилась новая микроволновка и кофеварка.
— Присаживайтесь, — Сергей указал на стулья. — Чай, кофе?
— Ничего не нужно, — отрезал Петр. — Мы не в гостях.
— Технически, это я сейчас в гостях, — заметила Надежда, опускаясь на стул. От запаха борща у нее заурчало в животе — она не ела с утра.
Сергей разлил борщ по тарелкам, достал хлеб.
— Я понимаю ваше замешательство, — сказал он. — Но я действительно снимал комнату у вашей мамы. Анна Михайловна была очень добрым человеком. Когда узнала, что я в разводе и ищу жилье, сразу предложила комнату.
— Почему она нам ничего не сказала? — спросила Надежда, машинально помешивая борщ ложкой.
Сергей пожал плечами.
— Возможно, не хотела вас беспокоить. Она говорила, что у вас своих забот хватает.
Это было похоже на маму. Всегда старалась не обременять детей своими проблемами. Даже о болезни сказала в последний момент, когда уже попала в больницу.
— В любом случае, договор можно расторгнуть, — упрямо сказал Петр. — Обстоятельства изменились.
— Можно, — согласился Сергей. — Но тогда вам придется вернуть мне оставшуюся сумму. Это... — он задумался, — около двухсот тысяч.
Надежда с Петром переглянулись. Таких денег у них сейчас не было. Похороны матери, кредит Петра, ипотека Надежды — все это истощило их финансы.
— Попробуйте борщ, — предложил Сергей. — Пропадет же.
Надежда, к своему удивлению, взяла ложку и попробовала. Борщ был вкусным, почти как у мамы.
— Анна Михайловна научила меня готовить, — сказал Сергей, заметив ее удивление. — Сказала, что мужчина должен уметь сам себя обслуживать.
Петр хмыкнул, но тоже взял ложку.
— Послушайте, — сказал Сергей после паузы. — Я понимаю, что вы хотите продать квартиру. Я не буду мешать показам. И съеду, как только найдете покупателя. Просто дайте мне время найти новое жилье.
Надежда посмотрела на брата. Тот нахмурился, но кивнул.
— Хорошо, — сказал он. — Но мы проверим все документы. И будем приходить, когда захотим.
— Конечно, — легко согласился Сергей. — Это ваше право.
После ужина, который прошел в напряженном молчании, Надежда и Петр ушли. В машине она наконец высказала то, что ее беспокоило:
— А вдруг он обманывает? Вдруг мама никогда не сдавала ему комнату?
— Договор выглядит настоящим, — ответил Петр. — Да и откуда бы он узнал про тебя? И ключи у него есть. Завтра я проверю его личность. Пробью по базам, спрошу у соседей.
Надежда кивнула. Что-то не давало ей покоя, но она не могла понять, что именно.
На следующий день она решила навестить квартиру одна. Без предупреждения. Был выходной, и она надеялась застать Сергея дома.
Он открыл не сразу. Когда дверь распахнулась, Надежда увидела его заспанное лицо.
— Извините, — сказал он, пропуская ее внутрь. — Я ночью работал, только под утро лег.
— Кем вы работаете? — спросила Надежда, проходя в коридор.
— Программистом. Фрилансером. Сейчас делаю проект для немецкой компании, потому часто работаю по ночам — из-за разницы во времени.
Надежда кивнула. Это объясняло, почему мать сдала ему комнату — тихий жилец, который большую часть времени сидит за компьютером.
— Я хотела забрать кое-какие мамины вещи, — сказала она. — И осмотреться.
— Конечно, — кивнул Сергей. — Я пока кофе сделаю.
Надежда прошла в спальню матери. Комната выглядела нетронутой — кровать аккуратно застелена, на тумбочке фотографии, на столе стопка книг. Только компьютера, который стоял здесь раньше, не было.
— Я переставил компьютер в свою комнату, — сказал Сергей, появляясь в дверях с чашкой кофе. — Анна Михайловна разрешила. Она почти не пользовалась им.
Надежда кивнула. Она открыла шкаф — мамина одежда была на месте. Выдвинула ящик комода — белье, платки, шарфы. Все как прежде.
— Я ничего не трогал, — сказал Сергей. — Только на кухне кое-что переставил, чтобы удобнее было.
Надежда прошла в гостиную — комнату, которую занимал Сергей. Здесь изменения были заметнее. Появился большой монитор на столе, ноутбук, какие-то гаджеты. На диване — подушка и плед.
— Вы здесь спите? — удивилась она. — А не в спальне?
— Нет, конечно, — покачал головой Сергей. — Я не смел даже подумать об этом. Это была комната Анны Михайловны.
Что-то в его голосе заставило Надежду пристальнее вглядеться в его лицо.
— Вы хорошо знали мою маму? — спросила она.
Сергей отвел взгляд.
— Да, мы подружились. Она была очень интересным человеком. Много читала, много знала. Мне нравилось с ней разговаривать.
Надежда почувствовала укол совести. В последние годы она редко навещала мать. Работа, дети, бесконечные проблемы — все это служило оправданием. А мама, оказывается, была одинока настолько, что пустила в дом постороннего человека.
— А вы давно в разводе? — спросила она, пытаясь отогнать эти мысли.
— Три года, — ответил Сергей. — Жена ушла к другому. Квартиру разменяли, мне досталась однушка в новостройке. Я ее сдаю, а сам... — он развел руками. — Так дешевле выходит.
Надежда кивнула. История звучала правдоподобно.
— Петр проверил вас, — сказала она. — Все чисто. Соседка подтвердила, что вы жили здесь.
Сергей улыбнулся.
— Я рад, что недоразумение разрешилось.
Он предложил ей чай, и Надежда неожиданно для себя согласилась. Они сидели на кухне, пили чай с вареньем, которое, как оказалось, сварил сам Сергей по рецепту Анны Михайловны.
— Она учила меня готовить, — сказал он с теплотой в голосе. — Говорила, что у меня талант. Я раньше даже яичницу спалить мог.
Надежда смотрела на него и пыталась понять, что ее беспокоит. Сергей казался нормальным, адекватным человеком. Вежливым, спокойным. Но что-то в нем было... странное.
— Расскажите о маме, — попросила она вдруг. — Какой вы ее запомнили?
Сергей задумался.
— Она была очень сильной женщиной. Никогда не жаловалась, хотя я видел, что ей бывало тяжело. Особенно в последние месяцы, когда начались проблемы со здоровьем.
— Она говорила вам о своей болезни? — удивилась Надежда. — Мне сказала только перед самой госпитализацией.
— Не говорила напрямую, — покачал головой Сергей. — Но я видел, что ей трудно ходить, что она часто держится за сердце. Предлагал вызвать врача, но она отказывалась. Говорила, что сама разберется.
Это было так похоже на маму. Гордая, независимая. Даже смертельно больная, она не хотела быть обузой.
— А почему вы не поехали на похороны? — спросила Надежда.
Сергей опустил глаза.
— Я был в командировке. Узнал о ее смерти только когда вернулся. Соседка рассказала.
Надежда кивнула. Это объясняло, почему она не видела его на похоронах и не знала о его существовании.
— Я хотел связаться с вами, — продолжил Сергей. — Но не знал, как вы отреагируете. Решил просто дожить оплаченный срок и съехать.
— Но свет вы включали, — заметила Надежда.
— Да, по вечерам. Привычка.
Они помолчали. Потом Сергей встал и достал из шкафа коробку.
— Анна Михайловна просила передать вам, если с ней что-то случится, — сказал он, протягивая коробку Надежде.
Она с удивлением открыла ее. Внутри лежали старые письма, фотографии, какие-то документы.
— Она говорила, что вы интересуетесь историей семьи, — пояснил Сергей. — Там письма вашего деда с фронта, фотографии прабабушки, еще какие-то документы. Она хранила их для вас.
Надежда почувствовала, как к горлу подступает ком. Она действительно однажды говорила маме, что хочет узнать больше о семье, о предках. Но это было давно, мимоходом. А мама запомнила и приготовила для нее эту коробку.
— Спасибо, — тихо сказала она.
Сергей кивнул.
— Не за что. Я обещал Анне Михайловне.
Когда Надежда уходила, он вдруг остановил ее у двери.
— Знаете, — сказал он тихо, — ваша мама очень гордилась вами. Все время рассказывала, какая вы умная, успешная. Как хорошо воспитываете детей. Она любила вас больше всего на свете.
Надежда почувствовала, как по щеке катится слеза.
— Спасибо, что сказали, — прошептала она.
Дома, разбирая коробку, Надежда нашла среди писем конверт, адресованный ей. Внутри было письмо от мамы, написанное незадолго до смерти.
«Дорогая моя Наденька, — писала Анна Михайловна. — Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет. Не грусти обо мне. Я прожила хорошую жизнь. Единственное, о чем жалею — что в последние годы мы так редко виделись. Я знаю, у тебя много забот, своя семья, работа. Я все понимаю.
Я хочу, чтобы ты знала: Сергей — хороший человек. Он помогал мне, когда мне было тяжело. Готовил, убирал, ходил за лекарствами. Мне было не так одиноко с ним. Знаю, тебе будет странно узнать, что я пустила в дом чужого человека. Но иногда чужие становятся ближе родных.
Я оставила тебе и Пете квартиру, как и обещала. Но прошу тебя: позволь Сергею пожить там, пока он не найдет новое жилье. Он заплатил вперед, но дело не в деньгах. Просто он сейчас на перепутье, ему нужно время, чтобы встать на ноги.
И еще: навещай иногда стариков из нашего подъезда. Приноси им продукты, спрашивай, как дела. Я знаю, у тебя доброе сердце. Просто иногда мы забываем о тех, кто рядом, в суете повседневных забот.
Я люблю тебя, моя девочка. Всегда любила и всегда буду любить, даже оттуда, куда ухожу.
Твоя мама».
Надежда прижала письмо к груди и заплакала. Впервые за месяц после смерти матери она дала волю слезам. Плакала о маме, о времени, которое могла бы провести с ней, но не провела. О словах, которые могла бы сказать, но не сказала.
Через неделю она снова пришла в мамину квартиру. Сергей встретил ее с улыбкой.
— Я сварил борщ, — сказал он. — По рецепту Анны Михайловны. Попробуете?
Надежда кивнула. Они сидели на кухне, ели борщ и говорили о маме. Сергей рассказывал истории, которые она не знала. О том, как Анна Михайловна учила его готовить. Как они вместе смотрели старые фильмы. Как она рассказывала ему о своей молодости, о работе в библиотеке, о муже — отце Надежды и Петра.
— Знаете, — сказал Сергей, — она ведь не просто сдавала мне комнату. Она приняла меня как... как сына почти. Я потерял родителей давно, и с Анной Михайловной почувствовал, что такое материнская забота.
Надежда смотрела на него и вдруг поняла, что беспокоило ее все это время. Сергей говорил о ее маме с такой теплотой, с таким уважением, с такой любовью, что это не могло быть притворством. Он действительно был близок с Анной Михайловной. Возможно, ближе, чем ее родные дети в последние годы.
— Мы не будем продавать квартиру, — сказала она вдруг. — По крайней мере, пока. Живите здесь, сколько нужно.
Сергей посмотрел на нее с удивлением.
— Вы уверены?
Надежда кивнула.
— Да. Мама бы этого хотела.
Они пили чай с маминым вареньем, и Надежда думала о том, как странно устроена жизнь. Иногда нужно потерять человека, чтобы понять, как мало ты его знал. И иногда чужой человек может напомнить тебе о самом важном — о любви, о заботе, о времени, которое никогда не вернуть.
Перед уходом она задержалась у маминой фотографии на стене.
— Я буду приходить чаще, — сказала она тихо. — Обещаю.
И ей показалось, что мама улыбается ей с фотографии, будто говоря: «Я знаю, доченька. Я всегда знала».