— И это все, Вадим? Это пик твоей гениальной карьеры?
Голос у Ларисы был тихий, но звенел, как натянутая струна. Таким голосом не кричат. Таким голосом выносят приговор.
Она стояла посреди их маленькой гостиной с дорожной сумкой в руках. Не с чемоданом на колесиках, а со старой, потертой сумкой, с которой они еще студентами ездили на картошку. Символ их общей юности, который теперь выглядел как издевка.
Вадим оторвался от бумаг, которыми был завален его стол. Формулы, графики, какие-то расчеты... Целый мир, в котором он жил. Мир, куда Ларисе, как выяснилось, вход был воспрещен.
— Ларис, ты чего? Мы же все обсудили... Надо просто немного потерпеть. Мой проект вот-вот...
— «Вот-вот», — передразнила она, и в ее голосе прорвалась двадцатилетняя горечь. — Я это «вот-вот» слышу со дня нашей свадьбы. Вадим, я устала терпеть. Устала штопать тебе рубашки, потому что на новую денег жалко. Устала подругам врать, что мы на даче, когда они фотки из Италии постят.
Она сделала шаг к двери, и каждый ее шаг отдавался в его голове гулким эхом.
— Понимаешь, я выходила замуж за перспективного ученого, а не за вечного неудачника, который за три копейки ковыряется в своих бумажках.
Это было не просто жестоко. Это был контрольный выстрел. Прямо в то место, где когда-то была гордость за свою работу, за призвание.
Вадим смотрел, как жена, не оборачиваясь, дергает ручку двери. Щелкнул замок. Хлопнула створка. И в квартире повисла такая оглушительная тишина, что заложило уши.
Вадим так и остался сидеть за столом. Перед ним лежала пачка расчетов, результат бессонных ночей. Дело всей его жизни. Его проклятие и его единственная отрада.
Он медленно взял верхний лист и посмотрел на сложные ряды цифр. Ещё вчера в них был смысл, великая цель. А сейчас... сейчас это были просто каракули. Мертвые знаки на бумаге, которые только что разрушили его семью.
*****
Он не помнил, как прошел тот вечер и ночь. Кажется, он просто сидел, глядя в одну точку. В квартире, где еще утром пахло ее духами и кофе, теперь стоял затхлый запах одиночества и пыльных книг.
Вспоминалось, как они познакомились в университете. Он — лучший студент на курсе, победитель олимпиад, которому все профессора прочили великое будущее в науке. Она — самая красивая девушка потока, за которой увивались и спортсмены, и дети богатых родителей. А выбрала она его.
— Ты гений, Вадик, — шептала она ему на ухо, пока они гуляли по ночному парку. — Ты такое открытие сделаешь, мир перевернешь!
И он верил. А главное, верила она. В этой ее вере была такая сила, что, казалось, он и впрямь может свернуть горы. Ради нее.
А потом... потом началась жизнь. НИИ, крошечная зарплата, которая почему-то не росла вместе с его опытом и знаниями. Рождение сына. Вечные долги и необходимость «перехватить» до получки. Лариса пошла работать бухгалтером в какую-то фирмочку, и ее зарплата быстро перегнала его «профессорскую».
Горы он не свернул. Мир не перевернул. Он просто честно работал. Занимался фундаментальной наукой — тем, что не приносит быстрых денег, но двигает прогресс. Разрабатывал новые полимеры. Сложные, никому не понятные соединения, которые, как он был уверен, однажды изменят мир. Или хотя бы какую-то его крошечную часть.
Разговоры о «вот-вот» начались лет десять назад. Когда сын пошел в школу и выяснилось, что у всех одноклассников есть компьютеры, а у них — нет. Когда они не смогли поехать на море, потому что нужно было менять прогнившие трубы в ванной.
Ее вера иссякала медленно, по капле. Как вода из треснувшего кувшина. Пока семья не осталась у пустого сосуда.
На следующий день Вадим не пошел на работу. Взял отгул. Он методично собрал все вещи жены, которые она в спешке оставила — забытый в ванной крем, старый халат, стопку журналов у дивана. Сложил все в коробку. А потом сел за свой рабочий стол.
Что-то в нем сломалось. Или, наоборот, встало на место. Тот самый приговор, который вынесла Лариса, освободил его. Ему больше не нужно было никому ничего доказывать. Не нужно было оправдываться за свою зарплату, за отсутствие машины, за старые ботинки.
Он больше не был «перспективным ученым». Он был просто ученым.
Вадим достал свои расчеты. Двадцать лет работы. Двадцать лет поисков, ошибок и крошечных озарений. Он смотрел на формулы уже не как на средство достижения семейного благополучия, а как на самоцель. Чистое знание.
И вдруг... он увидел. Увидел то, что было прямо перед глазами, но ускользало, заслоненное бытовыми проблемами и мыслями о том, где достать денег. Маленькую, крошечную ошибку в цепочке вычислений. Опечатку, сделанную много лет назад и с тех пор кочевавшую из отчета в отчет.
Он схватил карандаш. Пальцы дрожали. Он начал пересчитывать. Снова и снова. Сознание работало с такой кристальной ясностью, какой он не чувствовал со студенческих лет.
Ошибка. Вот же она! Из-за нее вся модель не сходилась. А если ее исправить... Если исправить, то получался не просто новый полимер. А материал с фантастическими свойствами. Легкий как пластик, прочный как сталь, и при этом... биоразлагаемый в особых условиях. Революция. В строительстве, в медицине, где угодно.
Вечером он позвонил своему старому приятелю по аспирантуре, который давно ушел из науки в бизнес и открыл небольшое инновационное производство.
— Слав, привет. Это Вадим... У меня тут... кажется, кое-что есть.
****
Прошло два года.
Лариса сидела в кафе с подругой. Жизнь у нее, в общем-то, наладилась. Она встретила мужчину. Владельца сети шиномонтажек. Не гений, конечно, зато при деньгах. Италия, новая машина, шуба — все атрибуты успеха, о которых она мечтала, теперь были при ней. Только вот... глаза не горели. И какая-то сосущая пустота внутри не давала покоя.
— Лар, ты видела вчера новости по нашему каналу? — щебетала подруга, показывая что-то в телефоне. — Про наших местных ученых рассказывали. Там какой-то прорыв, госконтракт, инвестиции из-за границы... Фамилия такая знакомая...
Лариса лениво заглянула в экран. И похолодела.
С фотографии на нее смотрел Вадим.
Он стоял на фоне какого-то цеха, рядом с серьезными людьми в костюмах. Но изменился не его статус. Изменился он сам. Уверенный взгляд, спокойная улыбка хозяина положения, а не вечно виноватого просителя. Дорогой пиджак сидел на нем так, словно он носил его всю жизнь.
Заголовок статьи гласил: «Прорыв российского ученого изменит мировую промышленность».
— ...Батурин, вот! Точно! Это не твой бывший, случайно? — спросила подруга.
Лариса не могла вымолвить ни слова. Она просто смотрела на фотографию мужчины, которого когда-то назвала неудачником. Он не перевернул мир. Он его просто создал заново. Без нее.
Вечером она не выдержала и набрала его номер, который чудом сохранился в старой записной книжке. Он ответил не сразу.
— Слушаю.
Голос был тот же, но интонации — совсем другие. Спокойные, весомые. Без тени заискивания.
— Вадик... это я, Лариса. Я видела... в новостях... Поздравляю.
В трубке помолчали.
— Спасибо, Лариса.
— Я... я так рада за тебя. Ты всегда был гением. Я всегда в тебя верила.
Она сама понимала, как фальшиво это звучит. Но ничего другого придумать не могла.
Он снова помолчал, а потом тихо сказал. И в этих словах не было ни злости, ни упрека. Только бесконечная, ледяная усталость.
— Знаешь, Ларис... Настоящая вера не требует доказательств и не выставляет счетов. Она просто есть. Или ее нет. Всего доброго.
В трубке раздались короткие гудки.
Она сидела в своей новой, идеально отремонтированной кухне, в своей дорогой итальянской кофточке. У нее было все, чего она так хотела. И не было ничего, что имело настоящую цену.
Она променяла человека, который мог изменить мир, на человека, который мог вовремя поменять ей зимнюю резину. И этот невыгодный обмен был главным итогом ее собственной, такой «успешной» жизни.
🎀Подписывайтесь на канал — впереди нас ждет еще много интересных и душевных историй!🎀