Когда Аня впервые увидела тот старый домик с покосившейся верандой и цветущей яблоней во дворе, ей показалось, что это судьба. Место выглядело заброшенным, но в его тишине и запустении угадывалась особая теплота. Витя сразу же начал строить планы.
— Представляешь, сколько тут можно сделать! Грядки, клубника, шашлыки, а Максим будет бегать босиком… Красота, а не место.
Она улыбнулась. Красота — это громко сказано, но в сердце у неё всё равно защемило сладко: да, вот сюда они будут приезжать летом.
Но идиллия редко обходится без неожиданных осложнений. Этим осложнением оказался сосед по участку — дядя Коля. Мужчина лет шестидесяти, одинокий и говорливый. На первый взгляд — простой и безобидный человек, но вскоре Аня начала замечать его навязчивую приставучесть, он был как репей. Сначала его появление казалось милым: он заходил, подсказывал, где взять дешевле краску, рассказывал, как правильно протопить печку.
Аня даже была благодарна: ну что ж, человек помогает. Но с каждой неделей его визиты становились всё более частыми и неуместными.
— Ну чё, шашлычок жарите? — с одобрительной ухмылочкой появлялся он за забором. — Я тут кваску прихватил, для настроения.
И он садился за стол, даже не дожидаясь приглашения, начинал рассказывать истории, громко смеялся и надолго задерживался. Витя, добродушный по натуре, только плечами пожимал: «Пусть сидит, чё нам жалко? Один ведь человек».
Аня же чувствовала себя не комфортно. Не то чтобы ей было жалко угощение, но это чужое, навязчивое присутствие в их семейной идиллии становилось всё ощутимее.
Настоящее испытание случилось в день рождения Максима. Ему исполнялось пять лет — круглая дата, праздник, к которому Аня готовилась с особым трепетом. Она хотела, чтобы всё было идеально: воздушные шары, торт с машинками, подарки от бабушки и дедушки, сестра Ани приехала с детьми… Всё складывалось именно так, как она задумала.
Максим сиял. Он носился по двору, хватал шарики, заливисто визжал от восторга. В этот момент Аня чувствовала себя по-настоящему счастливой.
И тут, словно гром среди ясного неба, скрипнула калитка.
На пороге стоял дядя Коля. В одной руке он держал «Беленькую», в другой — подозрительную коробку. — Ага! А я вижу — праздник у вас! Ну, думаю, как же без соседа-то? Я ж свой, почти родня… Вот вам подарок.
И не дожидаясь ответа, он уверенно протиснулся во двор, оглядев стол и гостей довольным взглядом. Аня застыла. Она ведь не приглашала его. Более того, специально мечтала, чтобы этот день прошёл только среди самых близких.
Мама Ани подняла брови с безмолвным вопросом:
— Это кто?
Аня тяжело вздохнула:
— Сосед… наш.
Дядя Коля тем временем уселся за стол, налил себе, похвалил салат, начал громко рассказывать анекдот. Дети перестали шуметь и уставились на незнакомца. Максим нахмурился: праздник был мгновенно испорчен — внимание с него, именинника, перетекло на самозваного «гостя». Аня видела, как угасает улыбка на лице сына, и это стало последней каплей.
— Дядя Коля! Здесь детский праздник. И вас я не приглашала в гости.
— Это как это? — обиделся сосед. — Я же… я с душой. Я ж один, мне кроме вас некому… А вы вот так?
— Да, именно так, — сказала Аня, чувствуя, как краснеет лицо. — Мы сегодня празднуем только своей семьёй.
Он шумно поставил рюмку.
— Ну вы даёте… Я думал, вы люди добрые. А оказывается…
Витька замялся. Он не любил конфликтов, но жена была права.
— Коль, — твёрдо сказал он, — давай в другой раз. Сегодня праздник только для детей.
Дядя Коля поднялся, обиженно сопя. — Ну-ну… Не хотите видеть — так и скажите. Я понял. Больше ноги моей не будет.
И он ушёл, громко хлопнув калиткой.
Сначала Ане было неловко. Сердце колотилось, как будто она совершила нечто ужасное. Но потом она увидела: Максим снова смеётся, дети визжат, взрослые постепенно возвращаются к своим разговорам. В доме воцарилась та самая, желанная атмосфера праздника — без тревожной тени чужого присутствия.
С той истории прошло несколько недель. Дядя Коля сначала демонстративно избегал их, хлопал дверью дома и отворачивался при встрече. Но потом, постепенно, его обида стала сходить на нет. Иногда он даже кивал им через забор — коротко и сдержанно, но уже без прежней панибратской навязчивости.