— Мы вместе уже десять лет! — Андрей швырнул ключи на комод так сильно, что они со звоном упали на пол.
— Десять лет, Лена! И ты устраиваешь мне сцены из-за какого-то ужина?
Лена стояла у окна, обхватив себя руками. Дождь барабанил по стеклу, как её сердце — по рёбрам. Холодный борщ в кастрюле давно покрылся жирной плёнкой, новое платье помялось от долгого сидения на диване. Четыре часа ожидания… четыре часа надежды, что он вспомнит.
— Я не устраиваю сцен, — прошептала она, не оборачиваясь. — Я просто… устала ждать.
— Ждать чего? — он рассмеялся, и этот смех резанул её сильнее любого крика.
— У тебя есть дом, есть я, есть стабильность. Другие женщины мечтали бы о таких отношениях!
Другие женщины… Как часто он произносил эти слова! Как заклинание, которое должно было заставить её замолчать и быть благодарной за крохи его внимания.
***
Десять лет назад Лена Воробьёва была совсем другой. Двадцатидвухлетняя студентка педвуза, она верила в сказки и ждала принца. Андрей тогда казался именно им — успешный, уверенный в себе, старше на пять лет. Он появился в её жизни как вихрь: цветы, рестораны, обещания…
— Ты особенная, — говорил он тогда, целуя её руки. — Не такая, как все эти пустые девочки.
И Лена расцветала от этих слов, не понимая, что быть «не такой, как все» в его понимании означало быть удобной. Готовой ждать, прощать, молчать.
Они съехались через полгода знакомства. Лена только-только получила диплом и устроилась в школу учителем математики. Любила точность цифр, чёткость формул. В математике всё имело своё место, каждое действие вело к определённому результату.
Но жизнь с Андреем подчинялась совсем другим законам — законам его настроения, его планов, его потребностей.
— Пойми, у меня ответственная работа, — объяснял он, когда она робко спрашивала, почему он опять задержался.
— Менеджер по продажам, это не твоя школа, где можно по звонку домой убегать.
И Лена кивала. Понимала. А потом училась понимать всё больше и больше: почему он забывает о её дне рождения («работа, солнце, сама понимаешь»), почему отменяет их планы («появилась срочная встреча»), почему всё реже смотрит на неё как на женщину…
***
Превращение было постепенным, как смена времён года. Сначала Лена просто стала реже спрашивать, когда он придёт. Потом перестала готовить ужин на двоих — варила суп в понедельник, и ела его всю неделю одна.
Научилась засыпать под шум его клавиатуры в соседней комнате, где он «работал» допоздна, листая соцсети.
— Лен, а где мои носки? — кричал он с утра.
— В комоде, — отвечала она, собирая портфель с тетрадями.
— А завтрак?
— На столе.
Диалоги становились всё короче, как телеграммы. Информация без эмоций, просьбы без «пожалуйста», ответы без улыбок.
Коллеги в школе иногда спрашивали:
— Лена Александровна, вы какая-то грустная стали. Всё в порядке?
— Всё хорошо, — автоматически отвечала она. — Просто устаю.
Устаю… Да, именно так это называлось. Усталость от того, что каждый вечер ждёшь чуда, которое не происходит. Усталость от надежды, что завтра он посмотрит на тебя по-другому, скажет что-то ласковое, спросит, как дела…
А потом случилась история с Мариной.
Лена узнала случайно — увидела сообщение на его телефоне, когда он отлучился в душ. «Спасибо за вчерашний вечер. Давно так не смеялась 😘».
— Андрей, — позвала она, когда он вышел из ванной. — А кто такая Марина?
Он даже не дрогнул:
— Коллега. А что?
— Просто… сообщение пришло.
— И что там такого? — он нахмурился. — Лена, ты что, мой телефон проверяешь? Мы вместе столько лет! Неужели до сих пор не доверяешь?
Столько лет… И снова эта фраза, как дубинка. Как обвинение в том, что она посмела усомниться.
— Я не проверяла, просто увидела…
— Увидела и сразу подумала плохое, — он покачал головой с видом глубоко оскорблённого человека.
— Знаешь, Лена, твоя подозрительность меня достала. Я честно работаю, обеспечиваю наш дом, а ты устраиваешь допросы из-за обычного рабочего сообщения.
И Лена поверила. Заставила себя поверить, потому что альтернатива была слишком страшной.
***
Всё изменилось в ту субботу. Лена планировала этот день неделю — заказала столик в ресторане, где они познакомились, купила то самое красное платье, в котором он когда-то сказал, что она выглядит как богиня.
Богиня… Смешно вспоминать эти слова сейчас, когда он месяцами не замечал, во что она одета.
В пять вечера она была готова. Духи, помада, тщательно уложенные волосы… В зеркале отражалась красивая женщина, но глаза у неё были грустные, как у того щенка из приюта, который всё ждёт, что его заберут домой.
«Жду тебя», — написала она в половине шестого.
Сообщение прочитано.
В шесть позвонила — сбросил звонок.
В половине седьмого — опять сбросил.
В семь поняла: он не придёт. Как не приходил уже бесчисленное количество раз, как будет не приходить всегда.
Лена сидела в красном платье на краю дивана и чувствовала, как что-то внутри неё ломается. Не сердце — сердце болело уже давно. Ломалась надежда. Эта глупая, упрямая надежда, которая столько лет шептала:
«Может быть, завтра всё будет по-другому».
Домой он вернулся в час ночи — пьяный, весёлый, с липкой помадой на воротнике рубашки.
— А, Ленка! — радостно помахал он рукой, как старому другу. — Ты ещё не спишь? Молодец!
— Андрей, — голос её дрожал, но она заставила себя говорить спокойно. — Мы договаривались на ужин.
— Какой ужин? — он искренне не понял, и это была, пожалуй, самая страшная правда. Он действительно забыл. Стёр из памяти, как ненужную информацию.
— А, да… Извини, совсем вылетело. Встретил Дениса, он из командировки вернулся. Посидели, поболтали…
— Я ждала тебя четыре часа.
— Ну что ты как маленькая, — он раздражённо махнул рукой.
— Могла бы и сама развлечься. Неужели из-за одного пропущенного ужина будешь устраивать трагедию?
И тогда что-то взорвалось внутри неё.
— ДА! — закричала Лена так громко, что в соседней квартире залаял пёс.
— Десять лет я жду! Жду, когда ты придёшь домой! Жду, когда ты со мной заговоришь! Жду, когда ты посмотришь на меня как на женщину, а не как на… на домработницу! ДЕСЯТЬ ЛЕТ, АНДРЕЙ!
Он смотрел на неё с недоумением, как на инопланетянку:
— Лен, ты того? — покрутил пальцем у виска. — С работы пришёл, хочу отдохнуть, а ты истерику закатываешь. И вообще, при чём здесь десять лет? Я же с тобой, рядом…
— Рядом?! — она рассмеялась, и этот смех был страшнее крика.
— Ты думаешь, что просто находиться в одной квартире, это быть рядом? Ты не знаешь, что я ем на завтрак! Не помнишь, когда у меня день рождения! Не интересуешься, как прошёл мой день!
— Да что с тобой стало, Лена? — он попятился.
— Раньше ты была такой… понимающей. А теперь требуешь, требуешь… Знаешь, другие женщины были бы счастливы тому, что у них есть!
Другие женщины… И снова.
— Знаешь что, Андрей, — сказала она вдруг тихо, очень тихо.
— Пусть эти «другие женщины» и радуются. А я… я больше не буду.
***
Утром, когда Андрей ушёл на работу (даже не извинившись, даже не попытавшись поговорить), Лена достала из шкафа старый чемодан. Пыльный, забытый, как она сама.
Вещи укладывались быстро. Книги, несколько фотографий, где она ещё улыбалась по-настоящему, любимая кружка с совой…
Написала ему сообщение: «Прости, что не смогла быть той удобной женщиной, которая тебе нужна. Желаю тебе найти ту, которая будет счастлива крохами твоего внимания. Я больше не могу».
Телефон зазвонил, когда она уже стояла у двери с чемоданом в руке. Андрей.
— Лена, что за дурь? Приходи домой. Мы же взрослые люди, можем поговорить.
— Мы и есть взрослые люди, — ответила она. — Поэтому я и ухожу.
— Но… мы же… мы вместе десять лет! Неужели ты готова всё это выбросить?
Лена закрыла глаза. В памяти всплыла она двадцатидвухлетняя влюблённая, наивная, готовая ждать вечно. А потом, она тридцатидвухлетняя, уставшая, опустошённая, разучившаяся мечтать.
— Андрей, — сказала она мягко.
— Десять лет совместной жизни — это не цена за право не ценить человека рядом. Да я потратила на тебя десять лет своей жизни. И знаешь что? Хватит.
Гудки.
***
…Спустя полгода Лена научилась жить по-новому. Маленькая съёмная квартира, где никто не кричал с утра «где мои носки», где она могла ужинать, когда хотела, и смотреть те фильмы, которые нравились ей.
Иногда было одиноко. Иногда — страшно. Но никогда больше не было того опустошающего ожидания, которое высасывало из неё жизнь по капле.
В школе коллеги стали говорить:
— Лена Александровна, вы похорошели! Глаза блестят.
И это была правда. В зеркале на неё смотрела женщина, которая снова научилась улыбаться.
…А Андрей так и не понял, что произошло. До сих пор иногда пишет: «Лена, мы же можем попробовать ещё раз. Мы столько лет вместе были…»
Если ты узнаёшь в этой истории себя — знай: ты достойна большего. Достойна любви, которая не заставляет просить внимания. Достойна отношений, где фраза «мы столько лет вместе» звучит как благодарность за счастье, а не как упрёк за недовольство.
И помни: самая большая измена — это измена себе. Не предавай свою потребность быть любимой.
🦋Напишите, как вы бы поступили в этой ситуации? Обязательно подписывайтесь на мой канал и ставьте лайки. Этим вы пополните свою копилку, добрых дел. Так как, я вам за это буду очень благодарна.😊🫶🏻👋