Капли бордового вина медленно стекали с моего белого платья на мраморный пол ресторана, оставляя темные пятна, похожие на кровавые слезы.
Тридцать пять гостей за праздничными столами замерли, наблюдая за происходящим. Валентина Сергеевна, моя свекровь, стояла с пустым бокалом в руке, изображая на лице искреннее сожаление о "случайной" неловкости. За ее спиной хихикали золовки — Ирина и Ольга, сестры моего мужа Александра, которые никогда не упускали возможности унизить меня.
— Ах, Катенька, простите великодушно, — проговорила свекровь медовым голосом. — Какая досадная случайность. Испорчено такое изысканное платье.
Изысканное платье стоило половину моей месячной зарплаты учителя. Я купила его специально для юбилея Валентины Сергеевны — пятьдесят лет совместной жизни с тестем. Хотела выглядеть достойно среди богатых родственников мужа.
— Ничего страшного, — ответила я, промокая ткань салфеткой. — Бывает.
Но это не была случайность. Вчера я совершенно случайно услышала телефонный разговор свекрови, который перевернул мое представление об этой семье. И сегодняшнее "происшествие" с вином — месть за нежелательное открытие.
— Катюша, может, переоденешься? — предложила Ирина с ложной заботой. — У меня в сумочке есть блузка. Простенькая, правда, но чистая.
— Да-да, — поддержала Ольга. — А то неприлично в таком виде за столом сидеть.
Простенькая блузка вместо дизайнерского наряда. Публичное унижение должно было стать полным.
Александр, мой муж, сидел рядом с красным лицом, мучительно выбирая между желанием защитить жену и страхом перед материнским гневом. Как обычно, он выбрал молчание — самую безопасную позицию.
Ресторан "Золотой лев" с его хрустальными люстрами, бархатными портьерами и позолоченными рамами теперь казался театральной сценой. А я была главной актрисой в спектакле под названием "Унижение невестки".
— Валентина Сергеевна, — сказала я, поднимая голову, — а помните вчерашний телефонный разговор?
Лицо свекрови мгновенно изменилось. Маска благожелательности слетела, открыв настороженное выражение.
— Не понимаю, о чем речь.
— О разговоре с Геннадием Петровичем. Очень содержательная беседа была.
— Катя, ты о чем? — растерянно спросил Александр.
— О семейном бизнесе, дорогой. О том, что твоя мама скрывает от нас уже пять лет.
Гости начали оборачиваться, почувствовав напряжение. Праздничная атмосфера стала сменяться тревожным ожиданием.
— Катерина, не говори глупостей, — резко оборвала меня свекровь.
— Глупостей? А мне показалось, разговор о продаже завода — вполне серьезная тема.
Завод "Металлоконструкция" принадлежал семье уже двадцать лет. Тесть основал предприятие в девяностые, построил с нуля, вложил всю душу. Для него завод был детищем, смыслом жизни. И вчера я узнала, что Валентина Сергеевна втайне от мужа ведет переговоры о продаже.
— Какой еще завод? — не понял Александр.
— Тот, который дедушка Николай Иванович создавал всю жизнь, — ответила я, глядя прямо в глаза свекрови.
— Мама, что она имеет в виду? — встревожился муж.
Валентина Сергеевна молчала, судорожно сжимая салфетку. Ее лицо приобрело восковой оттенок.
— Расскажи им, Валентина Сергеевна, — настаивала я. — О том, как ты продаешь семейное предприятие за спиной мужа.
— Ты сошла с ума! — прошипела свекровь.
— Нет, это ты сошла с ума, когда решила обмануть собственную семью.
Вчера около пяти вечера я зашла к свекрови забрать рецепт торта для юбилея. Валентины Сергеевны не было дома, но дверь оказалась не заперта. Я прошла в гостиную и услышала голос из кабинета — свекровь разговаривала по телефону с кем-то по имени Геннадий Петрович.
— Да, Гена, все решено. Завод продаем. Муж не узнает до последнего момента, — говорила она.
— А дети? — спрашивал мужской голос из динамика телефона.
— Дети тоже не в курсе. Им лучше не знать пока.
— Но Николай Иванович будет против.
— Николай Иванович никогда не узнает. Оформим все задним числом.
— А если узнает?
— Не узнает. У него проблемы с памятью начались. Подумает, что сам согласился.
Моя кровь застыла в жилах. Свекровь собиралась воспользоваться возрастной забывчивостью мужа, чтобы продать его детище.
— Сколько предлагают? — поинтересовался Геннадий Петрович.
— Пятнадцать миллионов. Неплохо для старого предприятия.
— А семье скажешь?
— Семье скажу, что завод обанкротился. Кризис, понимаешь, трудные времена.
— И деньги?
— Деньги положу в швейцарский банк. На черный день.
— Ты уверена в правильности решения?
— Абсолютно уверена. Завод все равно скоро встанет. Лучше продать сейчас, пока есть покупатели.
Разговор длился еще минут десять. Обсуждались детали сделки, сроки оформления документов, способы сокрытия операции от семьи.
Я стояла в гостиной, не в силах поверить услышанному. Женщина, которую пятнадцать лет считала строгой, но честной, оказалась способна на предательство близких.
Когда разговор закончился, я тихо вышла из дома, так и не взяв рецепт торта.
Всю ночь думала, что делать с полученной информацией. Рассказать Александру? Но он никогда не поверит в материнское предательство. Поговорить с тестем? Но у Николая Ивановича действительно начались проблемы с памятью — он может забыть разговор через час.
К утру решение созрело. Если свекровь решила играть в игры, то и я могу в них играть.
— Мама, объясни наконец, о чем Катя говорит? — требовал Александр.
— Она выдумывает. Стресс от работы, наверное.
— Не выдумываю, — возразила я. — Геннадий Петрович очень обстоятельно обсуждал с вами детали продажи.
— Какой Геннадий Петрович? — не понимала Ирина.
— Тот самый, который покупает завод за пятнадцать миллионов рублей.
Цифра произвела эффект разорвавшейся бомбы. Родственники переглянулись с недоумением.
— Пятнадцать миллионов? — ошеломленно переспросил Александр.
— Именно столько предлагает ваш покупатель, — подтвердила я. — А семье Валентина Сергеевна планирует сообщить о банкротстве завода.
— Мама, что происходит? — строго спросила Ирина.
— Ничего не происходит! Катерина все выдумывает! — отчаянно защищалась свекровь.
— Тогда позвоните Геннадию Петровичу прямо сейчас, — предложила я. — Пусть он подтвердит, что никаких переговоров о покупке не ведет.
Валентина Сергеевна побледнела еще больше. Ее руки дрожали, когда она потянулась к сумочке за телефоном.
— Не буду я никому звонить! Это чушь собачья!
— Странно, — заметила я. — Вчера вы так активно обсуждали швейцарский банк для хранения денег.
— Катя, ты подслушивала? — возмутилась Ольга.
— Случайно услышала. Пришла за рецептом торта, а тут такая интересная беседа.
— И поверила в какую-то ерунду!
— Ерунда? А документы на продажу — тоже ерунда?
Свекровь резко дернулась, услышав упоминание о документах.
— Какие документы? — насторожился Александр.
— Те, что лежат в сейфе у вашей мамы. Предварительный договор купли-продажи, подписанный позавчера.
Я блефовала. Никаких документов не видела, но логика подсказывала — серьезные переговоры всегда сопровождаются бумажной работой.
— Мама, покажи документы, — потребовал сын.
— Никаких документов нет!
— Тогда откроем сейф и проверим.
— Не смей!
— Почему не смею? Это семейное предприятие!
— Потому что ты мне не веришь!
Валентина Сергеевна играла на чувстве вины, но Александр впервые не поддался материнской манипуляции.
— Я верю фактам. А факты говорят странные вещи.
Николай Иванович, тесть, сидел в торце стола, растерянно оглядывая происходящее. Его седая голова покачивалась, словно он пытался понять смысл разговора.
— Валя, о каком заводе речь? — спросил он жену.
— Ни о каком, Коля. Катерина фантазирует.
— А что за Геннадий такой?
— Никакого Геннадия нет.
Старик нахмурился, пытаясь вспомнить что-то важное.
— А мне почему-то кажется, что я его знаю, — медленно проговорил он.
— Ты никого не знаешь! — резко отрезала жена.
— Знаю, знаю... Геннадий Петрович... Металлолом скупает...
Память тестя прояснилась в самый неподходящий для свекрови момент.
— Папа, ты помнишь этого человека? — спросила Ирина.
— Конечно помню. Два месяца назад приходил. Интересовался заводом.
— Что именно интересовало?
— Хотел купить. Валя сказала, что завод не продается.
— А потом что?
— А потом... потом он еще раз приходил. На прошлой неделе.
Показания тестя окончательно разрушили версию свекрови о выдумке.
— Валентина Сергеевна, — обратилась я к ней с ледяной вежливостью, — может, все-таки расскажете правду?
Она сидела молча, понимая, что игра проиграна.
— Мама, говори! — потребовал Александр.
— Хорошо, — наконец сдалась она. — Да, веду переговоры о продаже.
— Зачем?
— Завод умирает. Лучше продать сейчас, чем потом банкротиться.
— Это должна была решать вся семья!
— Семья бы не согласилась. Особенно отец.
— Потому что завод — его жизнь!
— Его жизнь уже кончается. А нам думать о будущем надо.
Цинизм свекрови поражал своей откровенностью.
— А деньги куда планировала деть? — поинтересовалась Ольга.
— Вложить в надежные активы.
— В швейцарский банк?
— Откуда ты знаешь?
— Катя слышала ваш разговор полностью, — объяснила Ирина.
Валентина Сергеевна посмотрела на меня с ненавистью.
— Значит, подслушивала специально.
— Случайно услышала. А вот скрывать это от семьи не стала.
— Потому что хотела навредить!
— Потому что семья имеет право знать правду.