— Лидочка, а где твоё место за столом? — Тамара Ивановна с показной заботливостью оглядела банкетный зал. — Я что-то не вижу твоей карточки рядом с молодожёнами.
Лидия Васильевна замерла, держа в руках букет белых роз, который принесла для дочери. Взгляд её скользнул по праздничным столам, украшенным кремовыми скатертями и золотыми лентами. Действительно, рядом с местами Ольги и Андрея красовались таблички: "Тамара Ивановна — мама жениха", "Виктор Петрович — папа жениха", а её... её имени нигде не было.
— Олюшка! — окликнула она дочь, которая порхала между гостями в пышном платье. — Солнышко, а где я буду сидеть?
Ольга обернулась, и на секунду в её глазах мелькнула досада. Быстро, слишком быстро для невесты в самый счастливый день.
— Мам, ну ты же видишь, я занята! Тамара Ивановна всё организовала, спроси у неё!
— Организовала? — Лидия почувствовала, как что-то ёкнуло в груди. — А кто три месяца искал ресторан? Кто платье выбирал? Кто полгода копил деньги на этот банкет?
— Лида, дорогая, — вмешалась Тамара Ивановна с елейной улыбкой, — не волнуйтесь так. Места хватит всем. Вот там, в дальнем углу, за столиком с дальними родственниками. Очень уютно!
Дальний угол. За столиком с троюродными тётками и соседями. Лидия проследила взглядом туда, куда указывала свекровь. Действительно, в самом углу зала стоял маленький столик, почти скрытый за колонной. Оттуда не было видно ни сцены, ни места молодожёнов.
— Понятно, — тихо сказала Лидия. — Очень понятно.
— Мама, не начинай! — Ольга развернулась к ней, и в голосе дочери впервые за сегодняшний день прозвучала настоящая злость. — У нас тут важный день, а ты опять со своими претензиями!
— Моими претензиями? — Лидия почувствовала, как руки начали дрожать. — Олечка, я тебя двадцать три года одна растила...
— Хватит! — оборвала Ольга. — Хватит мне это припоминать! Я что, должна всю жизнь быть тебе благодарна? Я хочу нормальную семью, понимаешь? Нормальную! А не вот это вечное "я всё для тебя, я ради тебя"!
Слова дочери ударили как пощёчина. Лидия ощутила, как зал начал слегка покачиваться. Гости притихли, некоторые уже начали оборачиваться, привлечённые повышенными голосами.
— Ольга, милая, не расстраивайся, — Тамара Ивановна нежно взяла невестку под руку. — Твоя мама просто волнуется. Это естественно. Но ведь сегодня твой день, правда? День начала новой жизни.
"Новой жизни". Без неё. Лидия это услышала. Услышала в интонации, в многозначительном взгляде, который Тамара Ивановна бросила на неё.
— Да, — Ольга подняла подбородок. — Новой жизни. И я не хочу, чтобы кто-то её портил своими обидами и претензиями.
Кто-то. Её собственная дочь назвала её "кто-то".
— Я понимаю, — медленно произнесла Лидия, ставя букет на ближайший стол. — Я всё понимаю.
Она повернулась и направилась к выходу. За спиной послышался голос Тамары Ивановны:
— Лидочка, куда же вы? Фотографироваться будем!
Лидия остановилась, не оборачиваясь.
— На фотографиях я тоже не нужна. У Ольги теперь другая мама.
Лидия медленно шла по коридору ресторана, мимо развешанных свадебных фотографий других молодожёнов. На каждой — счастливые семьи, где матери стоят рядом с дочерьми, а не прячутся за колоннами.
Двадцать три года назад она тоже была невестой. Правда, тогда никого из родни не было — отец Ольги сбежал, как только узнал о беременности. "Рожай сама, раз такая умная", — бросил он тогда. И она родила. Одна.
Работала на двух работах, чтобы купить Ольге красивые платья в садик. Отказывалась от личного, от встреч, от всего, что могло отвлечь от дочери. Когда Ольга захотела заниматься танцами — продала единственную ценность, мамино кольцо с бирюзой. Когда дочь мечтала о поездке в летний лагерь — брала кредиты.
— Мама, а почему у всех есть папы, а у меня нет? — спрашивала маленькая Олечка.
— Зато у тебя есть я, — отвечала тогда Лидия. — Я же лучше любого папы, правда?
И Ольга кивала, прижимаясь к ней. Тогда ещё кивала.
Всё изменилось год назад, когда дочь привела домой Андрея. Высокий, улыбчивый парень из обеспеченной семьи. И главное — с мамой, которая "умела жить". Тамара Ивановна сразу взяла инициативу в свои руки.
— Лидочка, милая, вы так устали от жизни, — говорила она с показным сочувствием. — Отдохните теперь. Мы с Олей всё организуем.
И Ольга вдруг начала стесняться матери. Стесняться их маленькой двушки, старой мебели, того, что Лидия работает уборщицей в офисе.
— Мам, может, ты не придёшь на встречу с родителями Андрея? — попросила дочь месяц назад. — Просто у тебя работа, устанешь...
А сегодня — сегодня её посадили в дальний угол. Как чужую.
Лидия дошла до гардероба и остановилась. В зеркале отразилась женщина в простом синем платье, которое она покупала в кредит специально для свадьбы дочери. Рядом висело роскошное пальто Тамары Ивановны — кашемир, дорогая брошь.
— Может, действительно пора отойти в сторону? — прошептала она своему отражению.
За спиной послышались быстрые шаги.
— Лидия Васильевна! — голос был незнакомый, мужской.
Она обернулась. К ней приближался пожилой мужчина в дорогом костюме — отец Андрея, Виктор Петрович.
— Простите, что вмешиваюсь, — он неловко поправил галстук. — Я всё видел. И должен кое-что сказать.
— Не надо, — устало махнула рукой Лидия. — Я понимаю, семья должна быть дружной. Не буду мешать.
— Нет, послушайте! — Виктор Петрович взял её за руку. — Моя жена... она не всегда права. Знаете, когда Андрей был маленький, у нас тоже были трудности. Я пил, семья разваливалась. Тамара тогда одна сына тянула. Но потом я взялся за ум, бизнес пошёл в гору...
— И что? — Лидия не понимала, к чему он ведёт.
— А то, что она помнит те времена. И ей кажется, что любая мать-одиночка — это угроза. Будто нищета заразна, понимаете?
Лидия вдруг почувствовала, как в груди что-то сжимается. Не от обиды — от понимания.
— Она боится, что я испорчу картинку?
— Именно. Ей нужна идеальная семья. А вы напоминаете о том, что так бывает не всегда.
В этот момент из зала донёсся звук разбившегося стекла и громкий женский голос:
— Где моя мама?! Где она?!
Виктор Петрович и Лидия переглянулись и поспешили обратно в зал. Картина, которая открылась перед ними, заставила Лидию застыть на месте.
Ольга стояла посреди зала в своём белоснежном платье, но лицо её было красным от слёз. На полу валялись осколки бокала, а гости растерянно молчали. Рядом с невестой металась Тамара Ивановна, пытаясь что-то шептать ей на ухо.
— Мама! — закричала Ольга, увидев Лидию. — Мама, вернись! Я не хотела!
— Олечка, успокойся, — Тамара Ивановна попыталась взять её под руку. — Гости смотрят. Это не лучший момент для истерик.
— Не трогайте меня! — оттолкнула её Ольга. — Это всё вы! Вы мне весь праздник испортили!
— Я? — Тамара Ивановна выпрямилась. — Я организовала вам шикарную свадьбу! А ваша мать устроила сцену!
— Моя мать двадцать три года работала как лошадь, чтобы я ни в чём не нуждалась! — голос Ольги сорвался. — А вы её за стол в угол посадили, как прислугу!
Лидия медленно подошла к дочери. Гости расступались, образуя живой коридор. В полной тишине её шаги отдавались эхом по мраморному полу.
— Оля, — тихо сказала она. — Не надо. Сегодня твой день.
— Мой день? — Ольга всхлипнула. — Какой же это мой день, если самого главного человека в моей жизни за этим столом нет?
Тамара Ивановна побледнела.
— Ольга, не говори глупости. Я же хотела как лучше...
— Лучше для кого? — неожиданно вмешался Виктор Петрович. — Тамара, хватит. Ты перегнула палку.
— Я?! — возмутилась его жена. — Я создала идеальную атмосферу!
— За счёт унижения матери невесты, — спокойно ответил он. — Лидия Васильевна, проходите к столу молодожёнов. Там ваше место.
— Но ведь мест нет! — запротестовала Тамара Ивановна.
— Есть, — твёрдо сказал Виктор Петрович. — Моё. Я постою.
— Нет, — тихо, но твёрдо сказала Лидия. — Нет, Виктор Петрович. Спасибо, но не надо.
Все замерли. Ольга вытерла слёзы, недоумённо глядя на мать.
— Мама, что ты имеешь в виду?
Лидия обвела взглядом роскошный зал, дорогие наряды гостей, золочёные рамки с фотографиями на стенах. Потом посмотрела на Тамару Ивановну, которая стояла с каменным лицом, явно готовясь к новому раунду борьбы.
— Я имею в виду, что двадцать три года назад я родила дочь, — медленно проговорила Лидия. — Не для того, чтобы она когда-нибудь стыдилась меня.
— Мам, я не стыжусь! — всхлипнула Ольга. — Просто...
— Просто что? — перебила её Лидия, и в голосе впервые за весь день прозвучала настоящая сталь. — Просто я не вписываюсь в картинку? Просто моё синее платье за три тысячи рублей портит вид рядом с нарядами за сто тысяч?
— Лидочка, не драматизируйте, — вмешалась Тамара Ивановна. — Никто ничего такого не говорил.
— А, не говорили? — Лидия повернулась к ней. — А что тогда значило "день начала новой жизни"? А посадка в дальний угол? А то, что мне даже не сказали, где я буду сидеть?
— Это просто организационные моменты! — Тамара Ивановна вскинула подбородок. — Я хотела создать гармонию!
— Гармонию без меня, — констатировала Лидия. — Понятно.
— Мама, ну хватит! — Ольга схватила её за руку. — Давай просто сядем и отпразднуем нормально!
— Нормально? — Лидия осторожно высвободила руку. — А что для тебя нормально, Олечка? Когда мать сидит в углу и молчит? Когда она не мешает твоей новой семье?
— Да не о том речь!
— О том, — спокойно возразила Лидия. — Именно о том. Знаешь, дочка, я сегодня многое поняла.
Она подошла к столу молодожёнов, где стояли дорогие бокалы и лежали золочёные приборы. Взяла в руки свой букет белых роз, который так и остался лежать на краю стола.
— Я поняла, что все эти годы растила не дочь, а неблагодарную особу, которая стесняется своего прошлого.
— Это неправда! — закричала Ольга.
— Правда, — Лидия повернулась к гостям. — Скажите честно, кто из вас знает, что я работаю уборщицей? Кто знает, что живу в двушке-хрущёвке? Кто знает, что последние полгода копила деньги на эту свадьбу, продав всё, что можно было продать?
Гости молчали, опустив глаза.
— Никто, — усмехнулась Лидия. — Потому что Ольга этого стыдится. А Тамара Ивановна не хочет, чтобы кто-то знал, что у их идеальной семьи есть бедная родственница.
— Лида, вы несправедливы! — возмутилась Тамара Ивановна. — Я никогда не говорила...
— Не говорили, но показывали, — перебила её Лидия. — Каждым взглядом, каждой фразой. "Отдохните, Лидочка", "Не волнуйтесь, мы всё организуем", "Место найдётся". В углу, разумеется.
Виктор Петрович подошёл к жене и положил руку ей на плечо.
— Тамара, может, хватит? Женщина права.
— Не лезь не в своё дело! — огрызнулась та. — Это семейные вопросы!
— Семейные? — Лидия рассмеялась, но смех вышел горьким. — А я разве не семья? Двадцать три года одна растила Ольгу, а теперь оказывается, что я не семья?
— Мама, ну прости! — Ольга подбежала к ней, хватая за руки. — Прости меня! Я больше никогда!
— Олечка, — Лидия нежно погладила дочь по щеке, — ты же взрослая. Ты сделала выбор.
— Какой выбор?
— Выбрала между матерью, которая тебя вырастила, и семьёй, которая может тебе дать красивую жизнь, — Лидия вытерла слезу с лица дочери. — И это нормально. Но я не буду стоять в углу и делать вид, что мне это не больно.
Она развернулась и пошла к выходу. За спиной раздался голос Тамары Ивановны:
— Вот видите, какая она! Всё про себя! В такой день устраивать сцены!
Лидия остановилась, не оборачиваясь.
— Знаете что, Тамара Ивановна? — сказала она громко, так, чтобы слышал весь зал. — Вы правы. Я устраиваю сцену. Последнюю в жизни дочери. Больше мешать не буду.
Через час Лидия сидела в своей маленькой кухне, держа в руках чашку остывшего чая. Свадебное платье висело на спинке стула, а она переоделась в старый домашний халат. На столе лежала записка, которую она писала уже третий раз.
"Олечка, желаю тебе счастья. Живи как хочешь. Больше мешать не буду."
В дверь постучали. Сначала тихо, потом настойчивее.
— Мама, открой! Это я!
Лидия не пошевелилась. За дверью послышался всхлип.
— Мама, я знаю, что ты дома! Пожалуйста!
— Уходи, Оля, — тихо сказала Лидия. — У тебя банкет.
— Какой банкет?! Я сбежала оттуда! Мама, открой!
— Сбежала со своей свадьбы? — Лидия подошла к двери, но не открыла. — А муж? А гости?
— А что мне делать, если самого главного человека нет рядом?! — голос Ольги сорвался. — Мама, я дура! Полная дура! Прости меня!
— Поздно просить прощения, — Лидия прислонилась лбом к двери. — Ты сделала выбор.
— Я передумала! Мы с Андреем поругались! Он сказал, что я избалованная эгоистка, и он прав!
За дверью послышались шаги. Знакомый мужской голос:
— Лидия Васильевна, это Андрей. Откройте, пожалуйста.
Лидия нехотя повернула ключ. На пороге стояли молодожёны — растрёпанные, заплаканные, в помятых нарядах.
— Мы приехали извиняться, — сказал Андрей, снимая галстук. — И уводить вас обратно на банкет.
— Зачем? — устало спросила Лидия. — Чтобы Тамара Ивановна опять устроила мне место в углу?
— Мама не поедет с нами, — твёрдо сказала Ольга. — Мы ей всё объяснили. Если она ещё раз тебя обидит, мы вообще съедем от них.
— Олечка, не говори глупости. Это семья твоего мужа.
— А ты — моя семья! — Ольга обняла мать. — Единственная, которая была со мной всегда!
Лидия почувствовала, как тают остатки обиды. Но не вся.
— Значит, ты поняла это только сегодня?
— Поняла, когда ты ушла, — прошептала Ольга. — Когда осталась без тебя в этом зале, полном чужих людей. Мама, я так боялась тебя потерять!
— Боялась, но стеснялась, — констатировала Лидия.
— Больше не буду! Никогда! — Ольга крепче прижалась к матери. — Мне всё равно, что скажут твои коллеги или наши соседи. Ты — лучшая мать в мире, и я хочу, чтобы все это знали!
Андрей кашлянул.
— Лидия Васильевна, а можно мне тоже вас обнять? Я сегодня понял, откуда у Ольги такой характер. Она в вас пошла.
Лидия усмехнулась сквозь слёзы.
— Это хорошо или плохо?
— Хорошо, — улыбнулся он. — Значит, она не даст меня в обиду.
— И мне дашь отпор, если что, — добавила Ольга.
— Научилась уже, — Лидия погладила дочь по волосам. — Ладно, поехали на ваш банкет. Но в дальний угол больше не сажайте.
— А куда посадим? — лукаво спросила Ольга.
— На самое почётное место, — ответил Андрей. — Рядом с женщиной, которая вырастила мою жену.
Лидия взяла со стола записку и порвала её на мелкие кусочки.
— Теперь это наш семейный праздник, — сказала она. — И пусть кому-то это не нравится.