Часть 3: Погружение
Дорога в никуда
Он подъехал ровно в два часа ночи. Его ржавая "копейка", кашляя выхлопной трубой, нарушила мертвую тишину нашего респектабельного двора, как панк-рокер на балу у герцогини. Я наблюдала за ним из окна, судорожно прижимая к груди рюкзак. Внутри лежали два больших махровых полотенца, шерстяные носки и термос с чаем, который я заварила так крепко, что в нем могла стоять ложка. Это был мой арсенал для выживания.
Совесть, страх и здравый смысл устроили в моей голове бунт. "Остановись, - шептал Здравый Смысл. - Ты собираешься сесть в машину к незнакомому мужику и поехать с ним ночью за город!". "Он может оказаться маньяком!" - визжал Страх. "А что, если тебя увидят?" - вторила им Совесть.
Но что-то другое, новое и пугающее, толкало меня вперед. Какая-то злая, отчаянная решимость. Я уже не просто боролась за квартиру. Я боролась с самой собой, со своими вечными "нельзя", "опасно", "неприлично". Мамин список из дурацкой шутки превращался в личный вызов.
Я спустилась вниз. Иван не выходил из машины. Просто приоткрыл пассажирскую дверь.
- Ваше такси до психушки подано, - сказал он вместо приветствия. - Прошу на борт. Чай взяла?
- Взяла, - буркнула я, забираясь внутрь. - И завещание на случай, если вы действительно маньяк, тоже написала.
Он рассмеялся.
- Не переживай. Я коллекционирую карбюраторы, а не скальпы бизнес-леди. Хотя… - он задумчиво посмотрел на мой тугой пучок, - у тебя интересная прическа. Наверное, аэродинамичная.
Я проигнорировала его шпильку. Мы тронулись. Москва пролетала за окном гипнотическими огнями. Впервые я ехала по ночному городу не с работы и не на работу. Просто… в никуда.
- Куда едем? - спросил он. - Есть предпочтения по водоемам? Или доверишься профессионалу? Я знаю одно местечко. Тихое, живописное. И, что самое главное, без посторонних глаз. Ну, кроме рыб.
- Доверюсь профессионалу, - выдавила я, понимая всю абсурдность этой фразы.
Мы ехали молча. Радио не работало, и единственными звуками были вой ветра в щелях старой машины и ровный гул мотора. Эта тишина была неловкой, напряженной. Я не знала, о чем говорить с этим человеком. Мы были из разных вселенных.
- Так зачем? - вдруг спросил он, не отрывая взгляда от дороги.
- Я же говорила. Наследство.
- Я не про причину. Я про цель. Что твоя мама хотела этим сказать? Она же не просто так тебя в речку голышом загоняет. У всего есть свой смысл. Даже у ржавого болта в старом двигателе.
Его вопрос застал меня врасплох. Я привыкла думать о списке как о наборе идиотских заданий. Как о препятствии. А он говорил о смысле.
- Я не знаю, - честно ответила я. - Моя мама была… странной. Она жила в мире книг. Может, она просто хотела меня позлить. Или унизить.
- Или починить, - сказал он так просто, будто это была очевидная истина. - Иногда, чтобы починить то, что внутри, нужно сначала разобрать то, что снаружи. Ну, понимаете? Обшивку снять, защиту открутить.
Я посмотрела на его профиль, освещенный тусклым светом приборной панели. В нем не было насмешки. Была серьезность. Он говорил о машинах, а я понимала, что он говорит обо мне. О моей идеально подобранной "обшивке", которую так отчаянно пыталась взломать моя мать.
Река
Мы приехали минут через сорок. Место действительно было глухим. Узкая проселочная дорога, крутой спуск к реке. Темная, маслянистая вода мерцала под светом одинокой луны. Вокруг - ни души, только шелест деревьев и стрекот ночных насекомых.
- Прибыли, - заглушив мотор, сказал Иван. - Дальше - твой выход, Жанна д'Арк.
Я сидела, не в силах пошевелиться. Вся моя утренняя решимость испарилась. Передо мной была холодная, темная вода и перспектива самого унизительного поступка в моей жизни.
- Я не могу, - прошептала я. - Это глупо.
- Все великие поступки сначала кажутся глупыми, - философски заметил он. - Первый полет Гагарина, например.
- Он не летал голым!
- Это детали, - отмахнулся Иван. - Слушай, Варвара. Мы уже приехали. Ты заплатила деньги. Ты заварила чай. Если ты сейчас повернешь назад, жалеть будешь не о том, что не сделала, а о зря потраченном времени. А время, в отличие от старого "Москвича", на запчасти не разберешь.
Он был невыносим. И убийственно прав.
- Отвернись, - скомандовала я.
- Да без проблем, - он театрально развернулся спиной и уставился в боковое окно. - Я человек слова. Пока ты не крикнешь "готово", я - слепой и глухой. И вообще, меня здесь нет.
Сделав глубокий вдох, я вылезла из машины. Ночной воздух был холодным и влажным. Я быстро скинула одежду, сложив ее аккуратной стопкой на сиденье. Мое тело, привыкшее к теплу и комфорту, съежилось от холода и страха. Я стояла на берегу абсолютно голая, уязвимая, и чувствовала себя последней идиоткой на планете.
"Что я здесь делаю? - билось у меня в голове. - Я, ведущий специалист банка, стою ночью посреди леса, чтобы какой-то автомеханик засвидетельствовал мой позор ради квартиры?"
Но отступать было поздно. Зажмурившись, я сделала шаг в воду. Она оказалась ледяной. Обожгла кожу, заставив перехватить дыхание. Я зашла по колено, потом по пояс. А потом, собрав последние остатки воли, окунулась с головой.
На секунду мир исчез. Были только холод, темнота и оглушительная тишина воды в ушах. А когда я вынырнула, отряхиваясь, как собака, и жадно глотая воздух, случилось нечто странное.
Страх ушел. И стыд - тоже. Вместо них пришло какое-то острое, пьянящее ощущение жизни. Я чувствовала, как по коже бегут мурашки. Слышала, как бьется мое сердце. Видела, как луна отражается в черной воде. Вся моя офисная шелуха, все мои "должна", "обязана", "положено" - все это осталось где-то там, на берегу, в аккуратной стопке одежды. А здесь, в этой холодной реке, была просто я. Живая.
Я пробыла в воде не больше минуты. А показалось - вечность. Выскочив на берег, дрожа от холода и восторга, я быстро закуталась в полотенце.
- Готово! - крикнула я.
Дверца машины открылась. Иван вышел, держа в руках второе полотенце и две чашки.
- Держи, - он протянул мне одну. От нее шел пар.
Я взяла чашку. Руки так дрожали, что чай расплескивался.
- Спасибо.
- Ну как? - спросил он, глядя не на меня, а куда-то в сторону реки. - Душу отмыла?
- Скорее, заморозила, - съежившись, ответила я, но он услышал в моем голосе смех.
- Это поначалу, - сказал он. - Это как двигатель после капиталки. Сначала троит, дымит, а потом как запоет…
Мы стояли на берегу, пили горячий чай и молчали. И эта тишина была уже другой. Не неловкой, а… уютной. Как будто это ледяное купание смыло не только мой страх, но и барьер между нами.
- Зачем ты мне помогаешь? - спросила я, когда мы уже ехали обратно в город.
- Ты же платишь, - пожал он плечами.
- Нет. Я не про деньги. Ты мог бы просто посмеяться и послать меня.
Он помолчал.
- Потому что я узнал в тебе одного человека, - сказал он тихо. - Одну упрямую, гордую и очень одинокую женщину, которая тоже пыталась все сделать "правильно". И чуть не сломалась.
- Твою бывшую жену? - предположила я.
- Мою маму, - поправил он. - Она всю жизнь положила на то, чтобы вырастить меня "приличным человеком". И только перед смертью призналась, что всегда мечтала бросить все и уехать путешествовать автостопом. Но… не решилась.
Я смотрела на дорогу. И понимала, что эта ночь - не про наследство. И не про квартиру. Она - про несбывшиеся мечты. Про страх жить. Про то, что иногда самый близкий человек, даже уйдя, может дать тебе второй шанс. Шанс не повторить его ошибок.
Когда мы подъехали к моему дому, я знала, что должна сказать.
- Спасибо, Иван.
- Пожалуйста, Варвара, - ответил он, впервые назвав меня по имени без всякой иронии.
Я уже открыла дверь, чтобы выйти, но остановилась.
- Слушай… А что будет дальше? В списке. Какой следующий пункт?
Его вопрос снова был неожиданным. И таким правильным.
Я достала из сумки мятый листок. И в тусклом свете салона прочитала:
- Пункт третий. Получить права и научиться водить старые "Жигули". "Копейку".
Иван медленно повернул ко мне голову. На его лице играла такая улыбка, что я поняла - я пропала.
- Серьезно? - переспросил он. - "Копейку"? Варвара Сергеевна, а вы знаете, что это судьба?
- Почему?
- Потому что у меня, кажется, есть для вас идеальный учебный автомобиль, - он похлопал по приборной панели своей ржавой развалюхи. - И, по счастливому совпадению, лучший в Москве инструктор по реставрации карбюраторных душ. Правда, его услуги будут стоить очень дорого.
- И сколько же? - с замиранием сердца спросила я.
- Ужином накормишь. И расскажешь, наконец, от кого ты на самом деле все это время бежишь.
Часть 4: Первая передача
Автошкола
Я ненавидела "Жигули" на каком-то генетическом уровне. Эта машина не была для меня просто куском металла. Она была символом. Символом предательства. Мне было десять, когда отец, после очередного скандала с мамой, молча собрал вещи, сел в свою вишневую "копейку" - единственную ценность, которую он не оставил нам, - и уехал. Навсегда. Я помню этот звук уезжающего мотора, который постепенно затихал, увозя с собой мое детство.
И вот, двадцать пять лет спустя, я сидела в душном классе автошколы, расположенной в подвале какого-то НИИ, и пыталась запомнить, чем "предписывающие знаки" отличаются от "запрещающих". Вокруг меня сидели восемнадцатилетние студенты и скучающие домохозяйки. Я, со своими двумя высшими образованиями и должностью ведущего специалиста, чувствовала себя полной идиоткой.
- А теперь, товарищи будущие водители, - бодро вещал преподаватель, похожий на пингвина в отставке, - запомним главное правило: "ДДД". Дай дорогу дураку.
Очень полезный совет. Особенно когда главный дурак, которому ты хочешь дать дорогу, - это ты сам.
Теорию я сдала с блеском, мой мозг аналитика легко справился с билетами. Но потом начался автодром. Практика. Ад.
Мне достался убитый "Логан" дышащий на ладан и инструктор по имени Ашот. Ашот был уверен, что женщина за рулем - это как обезьяна с гранатой, только еще и в туфлях.
- Э-э-э, куда рулишь, дарагая?! - орал он на меня на первом же занятии. - Я сказал "плавно", а ты дергаешь, как будто у тебя припадок! Зеркала для кого придумали? Чтобы губы красить?!
Я, человек, который управлял многомиллионными ипотечными сделками, не могла справиться с простейшим упражнением "змейка". Моя привычка все контролировать, все просчитывать, здесь не работала. Машина жила своей жизнью. Она глохла, дергалась, сбивала конусы.
- У тебя руки из другого места растут, - констатировал Ашот после третьего провального занятия. - Иди лучше борщи вари, не твое это.
Я вышла с автодрома униженная и раздавленная. Я была готова все бросить. Плюнуть на эту квартиру, на мамины безумные затеи. Позвонить Ивану и сказать, что я - безнадежна. Но когда я достала телефон, увидела сообщение от него. Это была фотография. Его ржавая "копейка", но… вымытая. Она блестела на солнце, как начищенный самовар. И подпись: "Твоя ласточка ждет. Не раскисай, Беляева. Мы еще покажем этому городу, где раки зимуют".
И я, глядя на это фото, неожиданно для себя улыбнулась. И записалась на следующее занятие.
Уроки жизни
Сдать экзамен в ГИБДД мне удалось с четвертого раза. Не благодаря, а вопреки Ашоту. Я просто зазубрила все маневры, как математическую формулу. Никакого удовольствия, никакого понимания машины. Просто тупая, упрямая зубрежка. Но права я получила. Пластиковая карточка, подтверждающая, что я теперь - потенциальная угроза на дороге.
И вот настал день "Х". Мое первое занятие с Иваном. Он ждал меня у своего гаража. Рядом с "копейкой" он выглядел абсолютно органично, как будто они были одним целым.
- Нус, показывай свое водительское удостоверение! - скомандовал он, протягивая руку.
Я с гордостью протянула ему права. Он повертел их в руках.
- Красивое, - хмыкнул он. - А теперь забудь все, чему тебя учили. Будем учиться не сдавать экзамен, а ездить. И чувствовать.
"Чувствовать". Легко сказать. Я села за руль. Здесь все было по-другому. Жесткое сиденье. Огромный тонкий руль без всяких усилителей. Запах, тот самый, из моего детства. И три педали. Три! После двух педалей учебной машины это было как пытаться играть на рояле после барабана.
- Итак, урок первый, - бодро начал Иван, садясь рядом. - Знакомство. Под капотом, Варвара, - двигатель. У него есть душа. Сейчас она спит. Чтобы ее разбудить, нужно повернуть ключ и немного поиграть сцеплением. Нежно. Как с женщиной.
Я повернула ключ. Машина издала звук, похожий на предсмертный хрип, и заглохла.
- Слишком грубо, - констатировал Иван. - Ты на нее набросилась. А ей нужна ласка. Попробуй еще раз.
Следующий час мы не ездили. Мы пытались тронуться. Машина глохла. Рычала. Дергалась. Я взмокла, руки тряслись.
- Я не могу! - в отчаянии воскликнула я, ударив по рулю.
- Можешь, - спокойно ответил он. - Ты просто боишься.
- Я не боюсь! Я не понимаю эту… эту жестянку!
- Ты не ее не понимаешь. Ты себя не понимаешь, - сказал он. - Ты пытаешься ее заставить. Приказать. А с ней надо договариваться. Слушать ее. Закрой глаза.
- Зачем?
- Закрой. И просто выжми сцепление. Медленно. Почувствуй, как оно уходит. Вот, до упора. А теперь так же медленно отпускай. И слушай. Не смотри на тахометр. Просто слушай мотор. Он тебе сам подскажет, когда надо газку поддать.
Я закрыла глаза. И сделала, как он сказал. И в какой-то момент, на середине хода педали, я действительно почувствовала. Легкую вибрацию. Дрожь. Мотор изменил звук, он перестал хрипеть и начал урчать.
- Вот оно, - прошептал Иван у самого уха. - Слышишь? Вы с ней договорились. А теперь, не открывая глаз, плавно добавляй газ.
И машина поехала. Медленно, неуверенно, но она поехала. Без рывков. Я открыла глаза. Мы катились по пустой площадке перед гаражами.
- Я… я еду, - прошептала я, не веря.
- А я тебе о чем, - улыбнулся он. - Главное - не в голове, а… - он ткнул пальцем мне в грудь, - вот здесь.
Наши уроки продолжались две недели. Каждый вечер после работы я приезжала к нему в гараж. Он был удивительным учителем. Терпеливым. Веселым. Он никогда не кричал. Он объяснял мне устройство машины на каких-то нелепых примерах.
- Коробка передач - это как отношения, - говорил он. - Первую надо врубать решительно, чтобы сдвинуться с мертвой точки. На второй можно кокетничать, ехать не спеша. Третья - это уже серьезный, стабильный роман. А четвертая - это когда вы несетесь вместе по трассе, и вам уже ничего не страшно. А задняя… ну, заднюю лучше включать пореже.
Я смеялась. И впервые в жизни начала понимать, что машина - это не просто средство передвижения. Это характер. Это история.
Однажды, когда у меня уже начало получаться, он сказал:
- Все. К городскому движению готова. Завтра едем ужинать. И за рулем - ты.
- Куда?
- В одно место. Увидишь.
Разговор
На следующий вечер я вела "копейку" по вечерней Москве. Руки все еще дрожали, но я справлялась. Мы ехали в центр.
- Я же тебя просила не на этой машине, - возмущалась я. - Нас же ни в один приличный ресторан не пустят.
- А мы в неприличный, - подмигнул он.
Он привел меня в маленькое, уютное кафе в одном из старых переулков. Снаружи - неприметная вывеска, а внутри - домашняя еда, старые фотографии на стенах и патефон в углу.
Мы сели за столик.
- Ну, рассказывай, - сказал он, когда нам принесли еду. - Теперь твоя очередь выполнять обещание. От кого бежим, Варвара Сергеевна?
Я вздохнула. И впервые в жизни рассказала все. Про маму. Про ее странности. Про список. Про квартиру. Про отца и его вишневую "копейку". Про свою ненависть к этой машине. Про то, как я всю жизнь пыталась быть не такой, как мама, - сильной, правильной, успешной. Про то, как я устала.
Он слушал молча, не перебивая. Просто смотрел на меня своими внимательными, серо-голубыми глазами.
- Понятно, - сказал он, когда я закончила. - Значит, твоя мама не просто так тебя за руль этой колымаги посадила. Она тебе не машину - она тебе твое прошлое подсунула. Чтобы ты не бегала от него, а разобралась.
- Как с ним разобраться? - горько усмехнулась я. - Он просто уехал. И все.
- А ты уверена, что все знаешь? - спросил он. - Дети часто видят только одну сторону медали. У взрослых свои истории. Сложные. Может, пора узнать и его правду?
- Какую правду? Что он променял нас на свободу?
- А ты пробовала его найти? Поговорить?
- Нет. Зачем?
Иван покачал головой.
- Затем, что пока ты ненавидишь эту машину и человека, который на ней уехал, ты не сможешь нормально ездить. Ни на ней, ни по жизни. У тебя нога на тормозе будет всегда. Знаешь, где искать?
- Мама говорила, он из какого-то маленького городка под Владимиром. Фамилию я знаю. Имя-отчество тоже.
- Значит, этого достаточно.
Он достал свой телефон, что-то быстро набрал в поисковике.
- Так. Беляев, Сергей Петрович. Город Гусь-Хрустальный. Есть один. Пятьдесят восемь лет. Работает на стекольном заводе. Похож?
Он показал мне фотографию из какой-то социальной сети. На меня смотрел пожилой, уставший мужчина с очень знакомыми глазами. Моими.
Сердце пропустило удар. Он. Двадцать пять лет стерлись в одну секунду.
- Что ты предлагаешь? - прошептала я, не в силах оторвать взгляд от экрана. - Позвонить ему и сказать: "Привет, папа, это твоя дочь, которую ты бросил. Как дела?"
- Предлагаю лучше, - улыбнулся Иван своей фирменной улыбкой. - Следующий пункт в списке какой?
- Поездка в Сочи…
- Отлично. Сочи - это на юг. А Гусь-Хрустальный - по дороге. Маленький крюк. На твоей новой машине. Заодно и навыки вождения по трассе отточишь. Как тебе идея, Беляева? Слабо?
Я смотрела на него. На этого невыносимого, наглого, слишком проницательного мужчину, который за две недели перевернул мою жизнь с ног на голову. Он не просто учил меня водить. Он толкал меня туда, куда я боялась смотреть всю свою сознательную жизнь. В прошлое.
- Я… я не знаю, - пролепетала я.
- А ты не знай. Ты чувствуй, - сказал он, накрывая своей грубой, пропахшей машинным маслом, ладонью мою, лежавшую на столе. - Иногда, чтобы поехать вперед, нужно сначала включить заднюю. И я поеду с тобой. Чтобы ты не заглохла на полпути.
Спасибо за Ваше время. Чтобы канал развивался нужны Ваши лайки и комментарии.