— Лида, ты понимаешь, что делаешь? — мама стояла в дверях комнаты, сжимая в руках свадебное платье. — Восемнадцать лет, Господи! Я в твоем возрасте даже не знала, что такое поцелуи.
— Мам, ну хватит. — Лида отвернулась к окну, где за стеклом маячил Михаил с букетом гвоздик. — Я его люблю.
— Любишь... — мама присела на край кровати. — А что ты знаешь о любви? О жизни? Поживи немного, получи профессию, посмотри на мир...
Но Лида уже не слышала. В груди билось что-то горячее и нетерпеливое, а Миша за окном казался самым красивым парнем на свете. Мама сдалась первой — как всегда.
Свадьба в сентябре выдалась солнечной. Лида кружилась в белом платье, а соседки охали: "Красота-то какая! Только молодая больно..." Мама то улыбалась гостям, то незаметно утирала слезы платочком.
Жить переехали к Мише. У Зайцевых квартира побольше была, да и свекровь, Нина Семеновна, сразу дала понять:
— Теперь ты хозяйка. Муж работает, тебе и дом вести. Завтрак к семи утра, обед горячий, ужин — чтобы стол накрыт был, когда сын с работы придет.
Лида кивала, старалась. А по вечерам, когда Миша обнимал ее в темноте, шептал: "Потерпи немного, родная. Скоро квартиру получим, будем одни жить."
Только армия все планы спутала. Забрали Мишу в ноябре. Нина Семеновна заявила:
— Живешь у нас, значит, помогать должна. И никаких "к маме убегу". Жена — она при муже должна быть.
А тут еще и тошнить начало по утрам. Доктор подтвердил: беременна. Свекровь всплеснула руками:
— Ну вот, нарожала! А кто растить будет? Я, что ли?
Лида не выдержала, собрала вещи и ушла к маме. Нина Семеновна кричала вслед: "Распустилась! Муж в армии служит, а она по матерям мотается!"
Мама встретила молча, только обняла крепко. А потом тихо сказала:
— Ну что, доченька, поняла теперь? Рано замуж-то выскочила...
Оксана родилась весной, когда на деревьях листочки только проклюнулись. Лида смотрела на красненький сморщенный комочек и думала: "Господи, что же я наделала? Мне девятнадцать, а я уже мама..."
Миша вернулся из армии, когда дочке полтора года было. Оксанка бегала на пухлых ножках, лепетала "папа-папа", и у Миши глаза светились от счастья. К родителям возвращаться отказались — сняли комнату в общежитии. Тесно, зато свободно.
— Начальник обещал квартиру дать, — говорил Миша. — Потерпим немного.
И жизнь потекла своим чередом. Лида заканчивала колледж, работала бухгалтером, растила дочь. Миша вкалывал на заводе. Квартиру дали, когда Оксане пять лет исполнилось. Новенькая, с ремонтом, в новом районе.
— Теперь-то заживем! — радовалась Лида, расставляя мебель.
А Миша тем временем машину купил. Старенькую "девятку", но зато свою.
— Зачем тебе машина? — возмущалась Лида. — Денег на мебель не хватает, а ты железки покупаешь!
— Мужик без машины — не мужик, — отвечал Миша и уходил в гараж возиться с мотором.
Годы летели быстро. Оксана выросла красавицей — в мать пошла. Парни увивались, звонили. Лида строго следила, чтобы дочь рано домой приходила. Как же иначе? Она-то знала, до чего может довести ранняя любовь.
А потом что-то начало ломаться. Сначала незаметно. Миша с работы приходил, ужинал молча, к телевизору садился. Лида пыталась разговор завести, а он отмахивался: "Устал я, Лидка. Дай отдохнуть."
Потом охотой увлекся. Ружье дорогое купил, по выходным в лес ездить стал.
— Может, это отговорка? — терзалась Лида. — Может, не на охоту ты ездишь, а к бабам каким?
— Что за ерунда? — злился Миша. — С ума сошла совсем!
Но Лида остановиться не могла. Каждую мелочь раздувала в скандал. А тут еще Оксана заявила, что в медицинский поступать будет. В областном центре.
— Зачем так далеко? — уговаривала Лида. — Здесь педагогический есть. Учителем будешь — работа спокойная, рядом с домом.
— Мам, я врачом хочу быть! — настаивала Оксана.
Миша дочь поддержал:
— Правильно девчонка говорит. Мечту свою должна осуществить.
"Мечту..." — горько думала Лида. — "А где моя мечта? Что у меня, кроме семьи, есть?"
И еще больше к мужу придираться стала. За каждую мелочь цеплялась. Миша терпел, терпел, а потом взорвался:
— Знаешь что, Лидка? Поживи одна. Остынь. А то совсем меня достала!
Хлопнул дверью и ушел к матери.
Лида осталась одна в квартире. Тишина такая, что в ушах звенело. Подошла к зеркалу, посмотрела на себя: морщинки вокруг глаз, седая прядь у виска, усталый взгляд. "Тридцать шесть лет... А чувствую себя старухой. Ровесницы мои только замуж выходят, детей рожают, а я уже бабкой скоро буду..."
Зима тянулась бесконечно. Оксана звонила редко, говорила, что учеба тяжелая, времени нет. Миша не появлялся. Лида то собиралась позвонить ему, то передумывала. Гордость не позволяла первой идти на примирение.
К Пасхе стала готовиться особенно тщательно. Квартиру до блеска надраила, куличи испекла, яйца покрасила. Оксана обещала приехать — первый раз за полтора года.
Утром в воскресенье раздался звонок. На пороге стоял Миша — похудевший, с потухшими глазами. Молча прошел на кухню, увидел праздничный стол.
— Соскучился, — сказал тихо. — Давай больше не будем ругаться, Лидка. Дура ты моя...
— Сам дурак, — улыбнулась Лида сквозь слезы.
А через час приехала Оксана. Бледная, исхудавшая, с большой спортивной сумкой. В сумке что-то шевелилось.
— Оксанка, что это? — Лида заглянула и обмерла.
В голубом одеялке спал крохотный малыш. Розовые щечки, длинные ресницы, крошечные пальчики.
— Знакомьтесь, — прошептала Оксана. — Это Артем. Ваш внук.
Лида опустилась на стул. В голове шумело, сердце колотилось.
— А отец? — спросила наконец.
— Не важно, — Оксана отвела взгляд. — Его больше нет.
Миша молча взял малыша на руки. Артемка проснулся, посмотрел серьезными глазками и вдруг улыбнулся — беззубой детской улыбкой.
— Похож на меня в детстве, — сказал Миша. — Помнишь, мама показывала фотографии?
На следующий день Оксана уехала на сессию. Артема оставила.
— Молока нет, — объясняла торопливо. — А сессию пропускать нельзя. Вы ведь поможете?
Лида смотрела на спящего в коляске малыша и не могла поверить: она, в тридцать семь лет, стала мамой. Опять.
Соседки останавливались, заглядывали в коляску:
— Ой, Лидочка, а мы и не знали, что ты беременная была! Когда успела? Ну и скрытная!
— Это мой сын, — отвечала Лида. И не врала. Артемка и правда стал ее сыном. Мамой называл, тянул к ней ручки, засыпал только на ее руках.
А Оксана приезжала раз в месяц. Институт заканчивала, потом работать устроилась, замуж вышла, свою дочку родила. А Артем так и рос у Лиды с Мишей.
— Не жалеешь? — спрашивала как-то подруга. — Ведь молодость прошла. Могла бы и пожить для себя.
Лида посмотрела в окно, где на детской площадке Артем строил башню из песка, а Миша помогал ему.
— А что такое — жить для себя? — задумалась она. — Загранице? Дорогие платья? Может, и правда что-то упустила... Но посмотри: муж рядом, здоровый, не пьет, не изменяет. Дочка образованная, семью свою создала. Внук растет умным, добрым. Мама жива-здорова. А ведь многие из наших одноклассниц до сих пор семью найти не могут. Или замуж выйдут — а муж алкоголик или тиран. Нет, Светка, я не жалею.
Вечером, когда Артем заснул, а Миша читал газету, Лида смотрела в зеркало и видела не усталую тридцатисемилетнюю женщину, а счастливую маму. В глазах была та же искорка, что и в восемнадцать лет, когда она смотрела на Мишу из окна. Только теперь она знала: любовь — это не только страсть. Это терпение, понимание, умение прощать. И готовность начинать сначала, когда жизнь преподносит новые сюрпризы.
— Мишка, — позвала она мужа. — А ведь мы счастливые?
Он отложил газету, подошел, обнял за плечи:
— Дурочка моя. Конечно, счастливые. А как же иначе?