— Валечка, не забудь лекарства взять от сердца, — волновался Михаил Степанович, придерживая жену под локоть. — И звони каждый день, слышишь?
— Мишенька, не переживай так. Марина сама справится, я только первые дни помогу, — успокаивала его Валентина Георгиевна, поправляя на плече тяжелую сумку с подарками для будущего внука.
Вокзал гудел, как растревоженный улей. Люди спешили к поездам, таща за собой чемоданы и надежды. Валентина вдруг почувствовала, как сжалось сердце. За тридцать два года брака они редко расставались надолго. А тут — две недели.
— Там в Ростове жарко сейчас, не перегревайся, — бормотал Михаил, вытирая платком вспотевший лоб.
— Найдет о чем беспокоиться, — усмехнулась Валентина, но голос дрогнул.
Поезд уже стоял у платформы. Проводница, полная женщина лет пятидесяти, принимала билеты и окидывала пассажиров оценивающим взглядом.
— Вон ваш вагон, третий, — кивнул Михаил. — Билет не забыла?
Валентина похлопала себя по карманам, потом принялась рыться в сумочке. Сердце застучало быстрее. Куда могла деться эта бумажка?
— Вот он! — облегченно выдохнула она, извлекая измятый билет.
Михаил проводил ее до купе, поднес тяжелые сумки, крепко обнял.
— Береги себя, Валечка.
— И ты береги, — шепнула она ему на ухо.
Когда муж ушел, Валентина села у окна и вздохнула. В купе больше никого не было. Хорошо бы так и доехать в одиночестве — можно спокойно подумать, помечтать о будущем внуке.
Но через несколько минут дверь открылась. Вошла молодая женщина — стройная, с короткой стрижкой и усталыми глазами. Красивая, но какая-то напряженная.
— Здравствуйте, — кивнула она, ставя небольшой чемодан.
— Здравствуйте. Валентина Георгиевна.
— Наташа.
Поезд дернулся и начал набирать скорость. За окном замелькали дома, заборы, рекламные щиты. Валентина махнула рукой — может, Михаил еще стоит где-то там, на платформе.
— Далеко едете? — спросила она, чтобы разрядить напряжение.
— До конца, — коротко ответила Наташа, не отрываясь от экрана телефона.
Девушка явно не была настроена на разговоры. Валентина достала книгу, но читать не получалось — мысли возвращались к дому. Как там Михаил? Не забудет ли полить цветы? А главное — как дочь? Вчера звонила, говорила, что схватки уже начинаются.
Наташа между тем отвечала на сообщения, и лицо ее то мрачнело, то озарялось странной улыбкой. Потом зазвонил телефон.
— Алло? — голос девушки изменился, стал мягким, почти нежным. — Да, еду уже... Скучаю тоже... Встретишь меня?..
Валентина невольно прислушалась. Что-то в этом разговоре было не так. Слишком интимные интонации для обычного звонка.
— Жду не дождусь, — шептала Наташа в трубку. — Два дня — это вечность...
Телефон замолчал, но через полчаса зазвонил снова. И теперь голос Наташи звучал совсем по-другому — сухо, раздраженно.
— Да, в поезде... Нет, все нормально... Хорошо, созвонимся завтра.
Валентина сделала вид, что читает, но размышляла. Два разных человека звонили? Или один и тот же, но отношения какие-то сложные? Она покосилась на попутчицу. Наташа сидела, уставившись в окно, и по лицу ее было не понять, что она чувствует.
Вечером, когда проводница принесла чай, Валентина решилась заговорить:
— А вы по делам едете?
— Можно и так сказать, — уклончиво ответила Наташа.
— Я к дочери, она должна родить. Первый внук будет, — не унималась Валентина. — Волнуюсь очень.
— Понимаю.
— А у вас дети есть?
Наташа помотала головой и отвернулась к окну. Разговор явно не клеился.
Ночь прошла беспокойно. Валентина просыпалась от каждого стука колес, а утром обнаружила, что Наташа уже проснулась и сидит с телефоном.
— Доброе утро, — сказала Валентина.
— Доброе, — кивнула Наташа и снова углубилась в переписку.
День тянулся медленно. На остановках Валентина выходила размяться, покупала у местных торговцев печенье и фрукты. Наташа предпочитала оставаться в вагоне, разговаривая по телефону.
К вечеру Валентина не выдержала:
— Извините за прямоту, но у меня ощущение, что вам нелегко дается эта поездка.
Наташа подняла глаза от экрана и долго смотрела на попутчицу.
— А вам не кажется, что вы слишком много внимания уделяете чужим проблемам?
— Извините, — смутилась Валентина. — Просто... материнское сердце, наверное. Вы мне в дочери годитесь.
Наташа вздохнула:
— Все сложно. Очень сложно.
— Хотите поговорить? Иногда легче с незнакомым человеком.
— Вы меня осудите.
— Не судить нам друг друга, — тихо сказала Валентина.
Наташа помолчала, потом заговорила:
— Я замужем пять лет. Муж хороший, обеспеченный. Но... есть еще один человек. Мы учились в одной школе, потом я уехала в Москву, он остался в городе. Три года назад мы встретились, и все началось заново.
— А муж знает?
— Нет. Я говорю ему, что к родителям езжу. Раз в три месяца.
Валентина промолчала, переваривая услышанное.
— Вы думаете, я последняя подлянка, — горько усмехнулась Наташа.
— Я думаю, что у каждого своя правда, — осторожно ответила Валентина. — Но почему не сделаете выбор? Жить в постоянном обмане — это же мучение.
— Не могу. У отца рак, дорогостоящее лечение. Муж все оплачивает. А Денис... он учитель физкультуры в школе, зарплата копеечная.
— Значит, остается страдать?
— Получается, что так, — Наташа прижала руки к лицу. — Иногда думаю, лучше бы все само как-нибудь разрешилось.
— Осторожнее с такими мыслями, — покачала головой Валентина. — Жизнь может и впрямь все решить, но не факт, что так, как мы хотим.
До конца поездки они почти не разговаривали. Каждая думала о своем.
В Ростове Валентину встречал зять — подтянутый офицер с усталыми глазами.
— Как дела, Валентина Георгиевна?
— А как Маринка?
— В роддоме. Врачи говорят, все идет нормально, но может затянуться.
Выходя из вагона, Валентина оглянулась. Наташа стояла на платформе, обнявшись с высоким мужчиной. На лице у нее было такое выражение, какого Валентина не видела за всю дорогу — счастливое, светлое.
«Вот она какая, любовь», — подумала Валентина.
Следующие дни пролетели как в тумане. Роды, больница, суета с покупками для малыша. Внук родился здоровый, крепкий. Марина светилась от счастья, зять не находил себе места от гордости.
Через две недели, когда молодые родители более-менее освоились, Валентина собралась домой. Соскучилась по Михаилу, по своему дому, по размеренной жизни.
Обратную дорогу она проделала с веселой пенсионеркой, которая всю дорогу рассказывала о своих многочисленных внуках. Валентина слушала в полуха, думая о своем первенце-внуке.
Дома Михаил встретил ее с цветами и накрытым столом.
— Соскучился, Валечка. Как там наш богатырь?
— Растет, крепнет. Фотографии смотри, — засуетилась она, доставая телефон.
Они допоздна сидели за столом, и Валентина рассказывала о дочери, внуке, о том, как хорошо живут молодые. О Наташе не упоминала — зачем расстраивать мужа чужими проблемами?
Месяцы шли своим чередом. Внук рос, звонили каждую неделю, передавали приветы. Валентина вернулась к своим обычным заботам — дом, огород, изредка встречи с подругами.
И вот в конце осени умерла Нина Петровна, с которой они дружили еще со школы. На девятый день Валентина поехала на кладбище — проведать подругу, привести цветы.
Осень выдалась дождливая, холодная. На кладбище было тихо и пустынно. Валентина убрала сухие листья с могилы, поставила хризантемы, постояла в молчании.
Рядом хоронили кого-то еще. Небольшая группа людей в черном стояла у свежей могилы. Валентина хотела уже уходить, но вдруг взгляд ее упал на знакомое лицо.
Наташа. Постаревшая, осунувшиеся, в черном пальто.
Их глаза встретились. Девушка узнала ее.
Когда народ стал расходиться, Валентина подошла к Наташе.
— Простите, — тихо сказала она. — Кого хороните?
— Мужа, — ответила Наташа бесцветным голосом.
Валентина не знала, что сказать. Слова утешения казались фальшивыми.
— Что случилось? — все-таки спросила она.
— Узнал. Приехал в гостиницу, где мы с Денисом встречались. Устроил скандал, началась драка. Денис не хотел драться, но тот набросился на него. Упал неудачно, ударился головой...
— А Денис?
— В тюрьме. Превышение пределов необходимой обороны.
Они стояли молча среди могильных памятников. Ветер трепал засохшие листья, где-то каркали вороны.
— И что теперь? — спросила Валентина.
— Не знаю, — Наташа всхлипнула. — Отец умер два месяца назад. Лечение не помогло. А я... я осталась совсем одна.
— Денис выйдет. Рано или поздно.
— Если выйдет. Если захочет меня видеть после всего, что случилось.
Наташу кто-то позвал, и она пошла к выходу. Валентина проводила ее глазами, потом медленно побрела к автобусной остановке.
По дороге домой думала о судьбе, о том, как тонка грань между счастьем и трагедией. Наташа хотела, чтобы все решилось само собой. Решилось — но какой ценой.
Дома Михаил встретил ее с обедом.
— Что-то ты бледная, Валечка. Не заболела?
— Нет, все в порядке. Просто устала.
За ужином Михаил рассказывал о работе, о том, что скоро выйдет на пенсию. Валентина слушала и думала: а что, если бы их жизнь сложилась по-другому? Если бы вместо спокойной размеренности была буря страстей?
— Мишенька, — вдруг сказала она. — А ты помнишь, как мы познакомились?
— Конечно. На танцах в клубе. Ты в синем платье была, самая красивая.
— А помнишь, как ухаживал? Цветы дарил, стихи читал?
— Было дело, — засмеялся Михаил. — А что вспомнилось?
— Да так. Иногда думаю — а правильно ли мы живем? Может, слишком спокойно, без огня?
Михаил посмотрел на жену серьезно:
— Валечка, огонь — это красиво, но он может и сжечь. А мы с тобой строили дом, растили дочь, создавали семью. Это тоже немало.
— Конечно, немало, — согласилась Валентина. — Просто иногда хочется чего-то... большего.
— А по мне, так лучше синица в руках, чем журавль в небе, — философски заметил Михаил. — Мы ведь счастливы, правда?
Валентина посмотрела на мужа — немного поседевшего, с морщинками у глаз, но все того же, надежного и любимого. Подумала о Наташе, которая погналась за журавлем и потеряла все.
— Счастливы, — тихо сказала она. — Очень счастливы.
Вечером, когда Михаил смотрел телевизор, Валентина сидела у окна и думала о том, что в жизни бывает разная любовь. Есть любовь-пожар, которая сжигает все на своем пути. А есть любовь-родник, который питает и поддерживает долгие годы.
Может быть, им с Михаилом повезло больше, чем кажется?