— Нина Васильевна, к вам посетительница, — медрегистратор Люся заглянула в процедурный кабинет с таким видом, будто принесла весть о конце света.
Я отложила шприц и посмотрела на часы. До конца смены еще полчаса, а в коридоре уже никого не было. Кто мог прийти в такое время?
— Проводи в ординаторскую.
Женщина лет сорока, в дорогом сером костюме, с безупречным макияжем и холодными серыми глазами. Таких в нашем городке не встретишь — слишком столичная, слишком отполированная.
— Людмила Игоревна Соколова, — представилась она, протягивая визитку. — Благотворительный фонд "Новые горизонты". Можем поговорить?
Я машинально взяла карточку. Золотое тиснение, плотная бумага — все как положено у серьезных людей.
— О чем разговор?
— О ваших сыновьях. Арсении и Денисе.
Что-то неприятно кольнуло в груди. Когда чужие люди упоминают твоих детей, особенно таких, как мои мальчики, это всегда настораживает.
— Слушаю вас.
Людмила Игоревна устроилась в кресле, скрестила ноги и улыбнулась улыбкой, которая не касалась глаз.
— Наш фонд занимается поддержкой людей с инвалидностью. Мы создаем программы интеграции, помогаем семьям. И ваша история... она уникальна. Двадцать три года назад вы нашли двух слепых младенцев и воспитали их как собственных детей.
— Они и есть мои собственные дети, — резко перебила я.
— Конечно, конечно. Извините за неточность. Так вот, мы хотели бы предложить вашей семье участие в нашей программе.
Она достала папку, раскрыла ее на столе. Фотографии красивых квартир, договоры, какие-то справки.
— Двухкомнатная квартира в Москве, в районе с развитой инфраструктурой. Ежемесячное пособие тридцать тысяч рублей. Медицинское обслуживание. Все расходы фонд берет на себя.
Я смотрела на глянцевые фотографии и чувствовала, как что-то сжимается в горле. Тридцать тысяч — это больше, чем мы с Борисом зарабатываем вместе.
— А взамен?
— Ваши сыновья станут лицами нашей рекламной кампании. Несколько интервью, участие в роликах о том, как важна поддержка людей с особенностями. Ничего сложного. Они же музыкально одарены, насколько я знаю?
Денис действительно играл на пианино, подрабатывал настройщиком. А Арсений освоил массаж, у него уже была своя небольшая клиентура. Но все это здесь, в нашем маленьком городке, где их знали и принимали.
— Мне нужно подумать. Посоветоваться с семьей.
— Разумеется. Но долго не затягивайте — такие предложения не ждут.
Она собрала бумаги, оставила на столе толстую папку.
— Здесь все подробности. Почитайте, обсудите. Я понимаю, это важное решение.
Когда она ушла, я еще долго сидела в пустой ординаторской, листая договоры. Все выглядело солидно, убедительно. Печати, подписи, юридическая терминология.
Дома Борис чинил кран в ванной. Арсений читал что-то на брайле, Денис наигрывал на электропианино мелодию из старого фильма. Обычный вечер в нашей двухкомнатной квартире.
— У нас тут предложение интересное поступило, — начала я, когда мы сели ужинать.
Рассказала все, показала бумаги. Борис молчал, изучая фотографии квартиры. Мальчики слушали внимательно.
— А что мы там будем делать? — спросил Арсений. — У меня здесь клиенты, постоянные. Люди привыкли.
— В Москве возможностей больше, — возразила я. — И деньги совсем другие.
— Мам, а зачем этому фонду именно мы? — Денис отложил вилку. — Почему не другая семья?
Хороший вопрос. Я и сама не знала ответа.
— Может, потому что наша история необычная?
— Или потому что мы им выгодны, — тихо сказал Арсений.
Вечером, когда мальчики легли спать, мы с Борисом сидели на кухне и пили чай.
— Что думаешь? — спросила я.
Он долго молчал, смотрел в окно на огни соседних домов.
— Не знаю, Нин. С одной стороны — действительно возможность. А с другой... Зачем им наши мальчишки? Что-то тут не так.
— Может, ты просто боишься перемен?
— А ты не боишься?
Боялась. Конечно, боялась. Но еще больше боялась, что мы так и будем всю жизнь считать копейки, что мальчишки не смогут реализовать свои таланты.
На следующий день позвонила мама.
— Слышала, к тебе какие-то москвичи приезжали, — Клавдия Степановна никогда не тратила время на предисловия. — Что им надо?
Я рассказала. Мама выслушала молча.
— Нина, ты же умная женщина. Когда к тебе приходят с такими предложениями, всегда есть подвох.
— Может, и есть. Но может, это наш шанс?
— Шанс на что? Вы же нормально живете. Мальчишки при деле, ты работаешь...
— Мам, мне сорок пять. Я всю жизнь на других работала — сначала в больнице, потом дома с детьми. Когда мне пожить для себя?
— Так поживи. Кто мешает?
Но я уже решила.
Через неделю Людмила Игоревна приехала за ответом. Мы сидели в том же кабинете, но теперь на столе лежали подписанные документы.
— Отличное решение, — одобрила она. — Через месяц сможете переезжать. Все будет организовано.
Месяц пролетел как один день. Мы упаковывали вещи, прощались с соседями, закрывали все дела. Арсений передавал клиентов коллеге, Денис записал несколько мелодий на память.
Борис взял отпуск за свой счет — решили сначала устроиться, а потом искать работу в Москве.
Квартира оказалась действительно хорошей — светлой, просторной, в новом доме. Мебель, техника — все как на фотографиях. Первую неделю мы просто привыкали к новой жизни, изучали район, магазины, поликлиники.
Потом начались съемки.
Приехала целая бригада — режиссер, операторы, звукооператор. Мальчишек усадили за пианино, включили яркий свет.
— Расскажите, как музыка помогает вам в жизни, — попросил режиссер.
Денис смутился, начал запинаться. Он никогда не любил быть в центре внимания.
— Давайте еще раз, — сказал режиссер. — И улыбайтесь больше. Вы же счастливы.
После съемок я спросила у Людмилы Игоревны:
— Когда начнутся выплаты пособия?
— После выхода роликов. Все по договору.
Ролики выходили один за другим. Наши мальчишки рассказывали о том, как благодарны фонду, как изменилась их жизнь. Но деньги не поступали.
— Небольшая задержка с финансированием, — объясняла Людмила Игоревна. — Вопрос решается.
А потом я случайно увидела один из роликов по телевизору. Там было написано: "Помогите Денису и Арсению! Переведите деньги на счет фонда!"
Под роликом прокручивались реквизиты, номер телефона, призыв жертвовать деньги.
Я поняла все.
Мы были не участниками программы поддержки. Мы были приманкой для сбора пожертвований. Наша история, наши лица, наши судьбы — все это стало товаром.
— Борис, собирай вещи, — сказала я, войдя в комнату, где муж читал газету.
— Что случилось?
— Мы едем домой.
Но дома уже не было. Нашу старую квартиру сдали другим жильцам. Мою ставку в поликлинике сократили. Борису сказали, что его место уже занято.
Мы стояли на перроне родного вокзала с чемоданами и пониманием того, что мосты сожжены.
— Мам, что теперь будет? — тихо спросил Арсений.
— Не знаю, сынок. Честно — не знаю.
Денис взял меня за руку.
— Ничего. Как-нибудь устроимся. Главное — мы вместе.
Да, мы были вместе. Но я понимала, что ради красивой мечты о лучшей жизни разрушила ту, которая у нас была. И теперь нам предстояло начинать все заново, но уже без того запаса прочности, который создавался годами.
Красивые обещания привели нас в никуда.