— Дима, я не смогу жить с тобой дальше, поэтому ты соберешь свои вещи и уйдешь, пойми меня наконец — сказала я.
Слова повисли в воздухе. Тяжелые. Обидные.
Он стоял у окна. Спиной ко мне. И я видела, как его плечи... как они вдруг стали другими. Узкими что ли. Или просто далекими.
— Лера...
— Не надо.
Знаете, есть такой момент, когда понимаешь — всё. Когда последняя капля не просто переполнила чашу, а разбила её вдребезги. И осколки... осколки уже не склеить.
Вчера он забыл про мой день рождения. Опять. Третий год подряд. Вечно занятый…
— Я же работал — говорил он потом. — У меня проект горел.
Проект. Всегда какой-то проект. А я... я что, не горю? Не тону в этой нашей с ним жизни, где его телефон важнее моих глаз? Где его усталость весомее моих слез?
— Лера, давай поговорим — он повернулся. — Да, у меня плохая память на даты…
И я увидела его лицо. То самое, в которое влюбилась пять лет назад. Но теперь оно было... чужим. Как будто между нами выросла стена. Невидимая. Из недосказанных слов и недоделанных дел.
— О чем говорить, Дим? О том, как ты вчера пришел в час ночи? О том, как я ждала тебя с тортом?
Я купила торт. Настоящий, из кондитерской. С розочками из крема. Дурацкий, розовый торт, который он никогда не любил. Но я думала... думала, может быть...
— Я не знал, что ты...
— Что я что? Что я хотела провести свой день рождения со своим мужчиной? Странное желание, правда?
Он сел на диван:
— Лер, я исправлюсь.
Исправлюсь. Сколько раз я это слышала? Двадцать? Сто? Он исправится, когда закончит проект. Исправится, когда получит повышение. Исправится, когда... И так бесконечно.
— Знаешь — я села напротив, — помнишь, как мы познакомились?
— При чем тут...
— Ты тогда опоздал на свидание на полтора часа. Я уже хотела уйти. Но ты прибежал такой взъерошенный, с цветами... И сказал:
"Прости, у меня форс-мажор на работе, но я же пришел!"
Он улыбнулся. Грустно так.
— И я подумала тогда — вот он, мой человек. Который всегда придёт. Пусть поздно, но придёт.
— Я и сейчас прихожу...
— Нет, Дим. Ты физически приходишь домой. А душой... душой ты где-то там. В своих проектах, в телефоне, в...
Я встала. Пошла к окну. На улице шёл снег. Первый в этом году. Красивый такой, пушистый. Дети во дворе ловили снежинки языками. И мне вдруг стало так больно... Мы никогда не ловили снежинки. Никогда.
— Я, например сейчас хочу ловить снежинки — сказала я.
— Что?
— Я хочу, чтобы кто-то со мной ловил снежинки. Дурацкие, холодные снежинки. И смеялся. И обнимал меня, когда мне холодно. И помнил, когда у меня день рождения.
— Лера...
— А ты знаешь, какая моя любимая песня?
Он молчал.
— Не знаешь. А я твою знаю. "Группа крови" Цоя. Потому что ты её напеваешь, когда готовишь. Редко, но готовишь.
Я повернулась к нему:
— Ты не знаешь, что я боюсь темноты. Что терпеть не могу оливки. Что читаю на ночь детективы, а не любовные романы. Ты живешь рядом со мной, но не знаешь меня.
— Я могу узнать...
— Поздно.
Это слово упало, между нами. Тяжелое. Окончательное.
— Я уже собрал чемодан — сказал он тихо.
И тогда я поняла — он тоже знал. Мы оба знали, что это случится. Просто я сказала это первой.
— Хорошо. Ключи оставь на полке.
— Лер...
— Дим, пожалуйста. Просто уйди.
Он встал. Взял чемодан из прихожей. Я даже не заметила, когда он его туда поставил.
— Прости — сказал он у двери.
— За что?
— За то, что не успел тебя полюбить по-настоящему.
Дверь закрылась. Щелчок замка прозвучал как приговор.
А я осталась одна. С тортом в холодильнике. С его зубной щеткой в ванной. С пустотой, которая вдруг оказалась... легче его присутствия.
На улице все ещё шёл снег.
И я подумала — а что, если выйти? Что, если высунуть язык и поймать хоть одну снежинку? Одну-единственную. Для себя.
Три часа спустя
Знаете, что самое странное? Мне не хотелось плакать. Вообще. Как будто внутри что-то... освободилось. Место, которое долго было занято ожиданием. Теперь пустое. Но пустое не значит плохое.
Телефон молчал. Обычно к этому времени он уже звонил:
"Дорогая, я задерживаюсь".
Или писал смс:
"Буду поздно, не жди".
А теперь тишина.
И в этой тишине я вдруг услышала себя. Свои мысли. Свое дыхание. Звук, который издают батареи, когда по ним бежит горячая вода. Мурлыканье соседской кошки за стеной.
— Привет, дом — сказала я вслух. — Давно не разговаривали.
Стены не ответили. Но мне показалось, они стали... дружелюбнее что ли.
Я встала. Прошлась по квартире. Вот наша... моя спальня. Его половина кровати идеально заправлена. Как всегда. Он никогда не разбрасывал вещи. Аккуратный был.
А на моей половине... хаос. Книга раскрытая. Чашка недопитого чая. Носки, скинутые вчера.
— Теперь я могу спать посередине — сказала я кровати.
И легла. Прямо посередине. Раскинула руки в стороны.
Широко так. Свободно.
На следующий день
Проснулась рано. В семь утра. Без будильника. Организм, видимо, понял — больше никого ждать не нужно. Можно жить в своём ритме.
Сварила себе кофе. Настоящий, турецкий. Дима его не любил. Говорил, растворимого достаточно. И я... я покупала растворимый. Пять лет пила то, что не нравилось.
Кофе получился божественным.
Села за стол. И вдруг поняла — я не знаю, что делать. Раньше утро начиналось с того, что я думала о нём. Накормить, разбудить, собрать на работу. А теперь?
Теперь утро принадлежало мне.
Достала блокнот. Тот самый, красивый, который подарила себе на прошлый Новый год. Дима тогда сказал:
"Зачем тебе блокнот? У тебя же телефон есть".
А я хотела писать ручкой. Чувствовать, как буквы появляются на бумаге.
"Список желаний Леры Сомовой" — написала сверху.
И стала думать. О чем я мечтала до него? Чего хотела, но откладывала:
"1. Научиться танцевать танго. 2. Поехать к морю. Одной. 3. Завести кота. 4. Написать рассказ. 5. Покрасить волосы в рыжий. 6. Научиться готовить тирамису."
Остановилась. Посмотрела на список. И засмеялась. Впервые за... не помню за сколько.
— Кота — сказала я вслух. — Обязательно кота.
Через неделю
Снег растаял. Но я все-таки поймала снежинку. В тот же день, когда он ушел. Вышла вечером во двор. Стояла под фонарем и ловила их языком.
Дурацкое занятие. Детское.
И знаете? Мне было плевать, что подумают соседи. Плевать, что я взрослая женщина тридцати двух лет. Мне хотелось ловить снежинки — и я их ловила.
А вчера записалась на танго. Инструктор — аргентинец, Карлос. Сказал, у меня хорошие данные. И что самое главное в танго — чувствовать партнера.
— А если партнера нет? — спросила я.
— Тогда чувствуйте музыку — ответил он. — Музыка никогда не подведет.
И мы танцевали. Я и музыка. И впервые за долгое время я не думала ни о чем. Просто двигалась. И была счастлива.
Сегодня
Дима прислал смс:
"Как дела? Не скучаешь?"
Я долго смотрела на экран. Потом набрала:
"Дела отлично. Учусь танцевать".
Он не ответил.
А я выпила свой турецкий кофе. Взяла ключи. И пошла в приют за котом.
Там было много котов. Разных. Но один... один котёнок сидел в углу клетки и смотрел на меня такими глазами... Как будто знал. Как будто ждал именно меня.
— Этого — сказала я девушке-волонтеру.
— А как назовёте? — спросила она, заполняя бумаги.
Я посмотрела на рыжего котика с белой грудкой.
— Снежок — сказала я. — Его зовут Снежок.
И он мурлыкнул. Первый раз за всё время.
А дома, вечером, когда Снежок устроился на моих коленях, а я читала книгу (давно забытое удовольствие), я поняла простую вещь.
Иногда нужно потерять что-то важное, чтобы найти самое главное. Себя.
За окном начинался новый снегопад. И я знала — завтра обязательно выйду ловить снежинки. Может быть со Снежком.
Мы будем ловить их вместе.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍