Шел 2009 год. Мне было четырнадцать, я заканчивал восьмой класс и с нетерпением ждал летних каникул. Учился я средне — тройки, иногда четверки, но по английскому языку всегда вывозил твердую пятерку. Учительница гордилась мной и часто отправляла на олимпиады представлять школу. На одной из таких олимпиад я познакомился с Денисом — парнем моего возраста, с которым мы сразу нашли общий язык. Мы стали неразлучными друзьями: вместе гуляли, обсуждали все на свете, от видеоигр до планов на будущее. Когда учебный год закончился, Денис предложил поехать к его бабушке и дедушке в деревню на целый месяц. Родители не возражали, и я, предвкушая приключения, с радостью согласился.
Июнь 2009-го встретил нас теплом и свободой. Деревенская жизнь оказалась настоящим раем: свежий воздух, поля, речка неподалеку. Мы быстро подружились с местными ребятами, и вечера проходили за посиделками у костра, рассказами и смехом. Но один день перевернул все с ног на голову, и я до сих пор вспоминаю его с мурашками.
В тот вечер мы с Денисом, как обычно, шли на поляну, где собиралась наша компания. По дороге нам встретился парень, которого я раньше не видел. Денис представил его как Вадима, своего старого знакомого. Вадим был странным: худощавый, с бледным лицом и пустым взглядом. Он поздоровался, но его голос звучал монотонно, будто он заучивал слова.
— Эй, Вадик, давно не виделись! Куда идешь? Пошли с нами на поляну! — предложил Денис.
— Не могу. Иду к озеру, — ответил Вадим, глядя куда-то в сторону.
— К озеру? — переспросил Денис, нахмурившись. — Тут только речка рядом, никаких озер нет.
— Есть озеро. Недалеко. Очень красивое. Пойдем, покажу, — сказал Вадим, и в его голосе не было ни капли эмоций.
Денис рассмеялся, решив, что это очередная шутка Вадима, который, по его словам, любил разыгрывать друзей. Я же почувствовал холодок внутри. Что-то в этом парне меня настораживало, но я не хотел показаться трусом и молча пошел за ними. Вадим шагал впереди, уверенно пробираясь через заросли, а мы с Денисом следовали за ним. Лес становился гуще, тропинка исчезла, и я начал сомневаться, стоит ли нам продолжать.
— Дэн, ты уверен, что он знает, куда идет? — шепотом спросил я.
— Да ладно, он просто прикалывается. Вадик всегда так делает, — ответил Денис, но я заметил, что он тоже начал нервничать.
Мы шли уже минут двадцать, а лес все не кончался. Вадим молчал, отвечая на вопросы Дениса односложными фразами или вовсе игнорируя их. Наконец, деревья расступились, и перед нами открылась поляна. Посреди нее, окруженное высокими соснами, лежало озеро. Оно было небольшим, с темной, почти черной водой, которая словно поглощала свет. Пейзаж завораживал, но в нем было что-то зловещее. Я смотрел на воду и чувствовал, как она манит меня, будто шепчет: «Подойди ближе». Денис тоже замер, не отрывая взгляда от озера.
Вадим повернулся ко мне. Его глаза, пустые и холодные, впились в мои.
— Искупайся, — сказал он. Его голос звучал как приказ, и в голове у меня будто что-то щелкнуло. Мысли путались, тело двигалось само по себе. Я сделал шаг к воде, потом еще один. Озеро тянуло меня, как магнит. Но с каждым шагом я чувствовал нарастающее жжение на груди. Под футболкой висел нательный крестик — подарок бабушки, который я почти никогда не снимал. Жжение стало невыносимым, я вскрикнул и рухнул на колени, схватившись за крестик. Он был горячим, словно раскаленный металл. В тот же момент пелена с глаз спала, и я понял, что происходит что-то неправильное.
Я обернулся и увидел, что Денис тоже идет к воде, как в трансе. Я бросился к нему, схватил за плечи и начал трясти, крича:
— Дэн, очнись! Не ходи туда!
Он моргнул, его взгляд прояснился, но тут я почувствовал, как кто-то железной хваткой сжал мою руку. Это был Вадим. Его лицо... оно уже не было человеческим. Черты исказились, зубы стали острыми, как у хищника, а глаза затянула черная пелена.
— Иди. Искупайся! — прорычал он, и его голос был нечеловеческим, полным ярости.
Я замер от ужаса, но Денис рванул меня за собой, крикнув:
— Бежим!
Мы бросились прочь, не оглядываясь. Ветки хлестали по лицу, ноги запинались о корни, но мы не останавливались. За спиной раздавался истошный крик: «Искупайся! Искупайся!» Этот звук преследовал нас, пока мы не выбежали к деревне. Там нас встретили бабушка и дедушка Дениса, их лица были полны тревоги. Они пытались расспросить, что случилось, но мы были в таком шоке, что не могли связно объяснить. Нас уложили спать, но я долго не мог сомкнуть глаз. Перед глазами стояла та жуткая морда Вадима.
Наутро мы рассказали все дедам. Они слушали молча, переглядываясь. Потом дедушка Дениса поведал, что в тех краях действительно есть озеро, но оно далеко — чтобы дойти до него пешком, нужно не меньше полудня. Местные называют его «проклятым». Говорят, там часто находили утопленников, даже после того, как соседняя деревня опустела. Никто не знал, почему людей тянет к этому озеру, но старики предупреждали: туда лучше не ходить.
Самое странное выяснилось позже. Мы ушли из дома около семи вечера, а вернулись только в половине первого ночи. Нам казалось, что вся дорога заняла не больше получаса. Это открытие только усилило наш страх. Через пару дней мы решились наведаться к Вадиму, чтобы разобраться, что произошло. Постучались в его дом, и нам открыла его мама.
— Ребята, Вадима нет, он с отцом на море уехал. Вернется только через месяц, — сказала она.
Мы с Денисом переглянулись. Холод пробежал по спине. Если Вадим был на море, то кто тогда повел нас к озеру?
Я уехал из деревни через несколько дней, но история не отпускала меня. Мы с Денисом еще не раз возвращались туда, пытались найти то озеро, чтобы доказать, что нам не привиделось, но так и не смогли его отыскать. Может, оно и к лучшему. Прошло шестнадцать лет, мы с Денисом до сих пор дружим, и иногда, сидя за кружкой пива, вспоминаем ту ночь. Друзья смеются, называют нас фантазерами, но мы знаем, что видели. И каждый раз, когда я слышу слово «озеро», меня пробирает дрожь, а в ушах звучит тот жуткий крик: «Искупайся!»