Люба и Сергей - обычная семья. Таких миллионы.
Жили тихо. Сергей программистом работал, Люба в детском саду воспитательницей. По вечерам телевизор смотрели, чай пили. Катю уроки делать заставляли.
И когда всё изменилось — Люба не заметила сразу. Привыкла доверять. Привыкла не сомневаться.
А зря. Субботняя генеральная уборка открыла глаза.
Люба стояла перед платяным шкафом и думала: когда успело накопиться столько хлама? На верхней полке теснились коробки, пакеты, чемоданы.
— Серёж, а этот чемодан зачем здесь? — крикнула она мужу в соседнюю комнату. — Мы же им не пользуемся!
Но Сергей не услышал.
Люба потянула чемодан к себе. Тяжёлый. Значит, и правда что-то есть.
Замок открылся легко — не заперт был.
И вот тут.
Первое, что бросилось в глаза — подарочная коробочка. Красивая, бархатная. От ювелирного магазина.
Сердце ёкнуло.
Внутри — золотой браслет. Изящный. Дорогой. С гравировкой: "Моей единственной. С.".
"С" — это Сергей. Её муж.
Но браслет — не её. Никогда не был её.
Руки затряслись. Люба осторожно отодвинула коробку.
А там чек. За номер в гостинице «Метрополь». На имя Сергея Викторовича Морозова. Её мужа.
За прошлую неделю.
В ту неделю он говорил, что едет в командировку. В Нижний.
А сам.
— Люб, ты чего там копаешься? — голос Сергея прямо за спиной.
Она обернулась. Он стоял в дверях, в домашней футболке, с кружкой кофе в руке.
— Сергей, — сказала она тихо. — А это что?
Показала браслет.
Лицо мужа изменилось. Мгновенно. Как будто маска слетела.
— Где ты это взяла?
— В твоём чемодане.
Он поставил кружку на комод. Медленно.
— Слушай, это не то, что ты думаешь.
— А что я должна думать? — голос у Любы дрожал. — Браслет с твоей подписью. Чек из отеля.
Он молчал. Смотрел в пол.
— Кто она?
Тишина.
— Кто она, я спрашиваю!
— Соседка, — выдавил он наконец. — Ирина.
Ира из четырнадцатой квартиры. Которая всегда так мило улыбалась в лифте. Приносила пироги на праздники. Жаловалась на одиночество после развода.
Которой Люба сочувствовала.
— Давно? — спросила она.
— Полгода.
Полгода он приходил домой и целовал её в щёку. Спрашивал, как дела. Смотрел телевизор рядом на диване.
А потом шёл к Ирине.
— Люб, ну пойми. Мне тяжело было. Кризис на работе, ты постоянно была занята внучкой.
— Так. Стоп. — Люба подняла руку. — То есть это моя вина? Что я с внучкой Машенькой сижу, пока дочка работает?
— Не вина. Просто...
— Просто ты решил развлечься? С соседкой?
Он вдруг разозлился:
— А что такого-то?! Мужик я или не мужик?! Двадцать два года с одной бабой — любому надоест!
Вот теперь всё ясно.
Утром Люба проснулась рано. Лежала и смотрела в потолок.
На кухне Сергей делал вид, что всё нормально. Заварил кофе, намазал бутерброд маслом.
— Люб, а сахар где? — спросил он обычным тоном.
Она поставила сахарницу перед ним. Молча.
— Слушай, а этот браслет, — начал он вдруг. — Ты не думай ничего такого. Это просто подарок коллеге. На день рождения.
— Коллеге? — Люба посмотрела на него внимательно.
— В отель тоже с коллегой ездил?
Сергей отложил бутерброд.
— Люб, ну что ты из мухи слона делаешь? Встретились пару раз, поговорили. И всё.
— Полгода "говорили"?
— Не полгода, а иногда. Редко.
Врёт. Смотрит в сторону — значит, врёт.
Вечером Люба позвонила дочери.
— Катюш, можно к тебе приехать? Поговорить надо.
— Мам, что случилось? Голос у тебя странный.
— Приеду — расскажу.
Катя встретила её в халате, с полотенцем на голове — мыла волосы.
— Мам, ты как с похорон. Что стряслось?
Люба рассказала. Всё. Про браслет, про отель. Катя слушала, хмурилась.
— Может, ты не так поняла? — сказала она в конце. — Папа никогда. Он же семьянин всегда был.
— Катюш.
— Мам, ну подумай сама! Папа — и измена? Он же телевизор смотрит вечерами, на дачу с утра до ночи ездит. Когда ему изменять-то?
— По выходным он на дачу ездит. А в будни?
— В будни работает.
— А вечерами?
Катя задумалась.
— Ну в последнее время часто задерживается. Говорит, проекты новые.
— Вот именно.
— Но мам! — Катя схватила её за руки. — Может, и правда проекты? Может, ты зря себя накручиваешь?
Хотелось поверить. Очень хотелось.
На следующий день Люба пошла к подруге. К Тамаре. Они с института дружили.
— Том, у меня проблема, — сказала она, сидя на кухне и отпивая чай. — С Серёжей.
Тамара насторожилась:
— Что-то случилось?
Рассказала. Тамара слушала молча, только иногда качала головой.
— Люб, — сказала она в конце. — А ты не думала, что это уже не первая?
— Что?
— Ну эта твоя Ирина. Не думала, что до неё ещё кто-то был?
Сердце ухнуло вниз.
— Почему ты так говоришь?
— Потому что мужчины редко сразу на соседок переключаются. Это, как правило, уже опыт. Навык.
— Том.
— Люб, припомни. Последний год-два. Как он себя вёл? Задерживался? Телефон прятал? Новую одежду покупал?
Люба закрыла глаза. Вспомнила.
Да. Задерживался. И телефон действительно стал прятать — раньше мог забыть на столе, а теперь всегда с собой носил.
А одежда.
Год назад купил новую рубашку. Дорогую. Сказал, что для работы нужно «презентабельно выглядеть».
А ещё — одеколон. Новый одеколон появился в ванной. Он сказал, что старый кончились, купил похожий.
— Ой, — прошептала Люба.
— Что вспомнила?
— Да много чего. Как же я раньше не замечала?
— Потому что не хотела замечать. Люб, это нормально. Никто не хочет верить, что близкий человек способен на предательство.
Вечером дома Сергей смотрел новости. Люба мыла посуду и краем уха слушала, как диктор рассказывает про политику.
Зазвонил телефон мужа. Сергей быстро схватил трубку.
— Алло? — сказал он и вышел в коридор.
Люба выключила воду. Прислушалась.
— Не могу сейчас говорить, — шепчет Сергей. — Жена дома. Завтра увидимся. Конечно, скучаю.
Сердце колотилось так, что, казалось, его слышно во всей квартире.
— Как обычно. Люблю тебя тоже.
Сергей вернулся на кухню, как ни в чём не бывало включил телевизор погромче.
— Кто звонил? — спросила Люба, не оборачиваясь.
— Да Петрович с работы. Завтра встретиться надо.
С Петровичем не говорят шёпотом. И Петровичу не говорят «люблю».
— Серёж, — сказала Люба, вытирая руки полотенцем. — А давай честно поговорим.
— О чём?
— Об Ирине.
Он побледнел:
— Что об Ирине?
— Ты же только что с ней разговаривал.
— Не с Ириной, а с...
— Не ври. — Люба села напротив него. — Я всё слышала. Это Ирина звонила.
Он молчал. Смотрел в экран телевизора, как будто там показывали что-то невероятно интересное.
— Сколько их было до неё? — спросила Люба тихо.
— Чего?
— Женщин. Сколько женщин было до Ирины?
— Люб, о чём ты.
— Отвечай. Я имею право знать.
Сергей тяжело вздохнул:
— Одна. Была одна. Лет пять назад.
Пять лет назад.
Когда дочка Катя замуж выходила. Когда они с Сергеем готовились к свадьбе, выбирали платье, заказывали банкет.
— Как её звали?
— Зачем тебе?
— Как звали?!
— Света. Светлана.
— Долго?
— Год. Около года.
— И чем закончилось?
— Да сама бросила. Замуж захотела, а я...
— А ты был уже женат. — Люба засмеялась горько. — Понятно.
— Люб, но это же прошлое.
— Прошлое? А Ирина что? Тоже прошлое?
— С Ириной мы расстаёмся. Я же говорю, это ерунда всё.
— Когда?
— Что когда?
— Когда расстаётесь? Завтра? Послезавтра?
— Ну, скоро.
— А «люблю тебя» — это тоже при расставании говорят?
Он вскочил со стула:
— Да достала ты меня! Что ты ко мне приставаешь?! Мужик я или не мужик? У всех любовницы есть, один я, значит, святой должен быть?!
— Серёж.
— Да заткнись уже! Всё! Надоело! Двадцать два года с тобой — как в тюрьме! Ни отдохнуть, ни расслабиться! Только претензии да упрёки!
Он схватил куртку и ушёл. Хлопнул дверью так, что задрожали стёкла.
Люба осталась одна. В тишине. С разбитым сердцем и пониманием того, что муж её больше не любит.
И не любит уже давно.
Сергей не пришёл домой.
Утром Люба позвонила на его работу — сказали, что он в отпуске. С понедельника. Не предупредил её.
Значит, неделю собирается где-то провести. Угадайте с кем.
В обед пришла Катя. Встревоженная.
— Мам, папа мне звонил. Сказал, что вы поругались, и он временно у друга остановился. Что случилось-то?
Люба рассказала про вчерашний разговор. Про подслушанный телефонный звонок. Про признание насчёт Светланы.
В этот момент зазвонил домофон. Люба подошла к трубке:
— Да?
— Это Ирина. Можно подняться?
Сердце ёкнуло.
— Зачем?
— Поговорить надо.
Катя покачала головой — мол, не пускай. Но Люба нажала кнопку. Пусть приходит. Интересно посмотреть в глаза той, которая разрушила её семью.
Ирина поднялась быстро. Стояла на пороге в красном платье, накрашенная, с букетиком цветов в руках.
— Здравствуй, Люб.
— Здравствуй.
— Можно войти?
— Заходи.
На кухне Ирина села напротив Любы и Кати. Цветы положила на стол.
— Это тебе. В знак примирения.
— Примирения? — Люба усмехнулась. — А что, мы воевали?
— Ну, в каком-то смысле да. — Ирина улыбнулась. — Боролись за одного мужчину.
— Я не боролась. Я была его женой.
— А я — женщиной, которую он любит.
Катя дёрнулась:
— Какое право вы имеете!
— Катюш, — остановила её Люба. — Дай ей договорить.
Ирина откинулась на спинку стула:
— Люб, ты же умная женщина. Ты же видишь, что у вас с Серёжей всё кончено. Он уже полгода живёт мной. Думает обо мне. Ко мне спешит после работы.
— А ко мне приходит ночевать.
— По привычке. — Ирина пожала плечами. — Потому что не решается сделать последний шаг.
— И какой же это шаг?
— Подать на развод. Понимаешь, Серёжа мне всё рассказал. Про то, что вы уже давно как соседи живёте. Что у вас интимности никакой нет. Что ты его не понимаешь.
— Это он так сказал?
— Он. И знаешь, что ещё сказал? Что если бы не квартира, он бы давно ушёл.
— Квартира?
Катя напряглась.
— Ну да. Боится, что при разводе придётся делить пополам. А ему нужны деньги на нашу свадьбу. — Ирина довольно улыбнулась. — Мы собираемся в Европу поехать. В свадебное путешествие.
— Вот значит как? — прошептала Люба.
— И кольцо он мне подарил. Хочешь посмотреть?
Ирина протянула руку. На безымянном пальце — золотое кольцо с камнем. Дорогое.
— Красивое, правда? Серёжа говорит, специально для меня выбирал.
Люба смотрела на кольцо и не верила своим глазам.
— Знаешь, Люб, — Ирина наклонилась ближе, — я не жадная. Я понимаю, что разводы — это всегда неприятно. Поэтому у меня есть предложение.
— Какое?
— Ты сама подаёшь на развод. Без претензий на алименты. Квартира остаётся Серёже, а он тебе компенсацию доплачивает. Небольшую. Чтобы ты смогла однушку снимать.
— Компенсацию? — Катя вскочила со стула. — За квартиру, которую мои родители двадцать лет в ипотеку выплачивали?
— Катенька, не нервничай.
— Да как вы смеете?!
— Катюш, успокойся. — Люба встала. — Ирин, спасибо за предложение. Но у меня есть встречное.
— Да? — Ирина заинтересовалась.
— Иди к чёрту. Вместе со своим Серёжей.
Лицо Ирины стало злым:
— Люб, не дури. Ты же понимаешь — он всё равно от тебя уйдёт. Только теперь через суд. И получишь ты в итоге намного меньше.
— Получу столько, сколько положено по закону.
— Да ты что, дурочка? — Ирина встала, схватила свои цветы. — Думаешь, он тебе всё отдаст? Он уже полгода деньги в сторону откладывает. Счета переоформляет. К разводу готовится основательно.
— Что?
— А что ты думала? — Ирина зло усмехнулась. — Это план. Четкий план. Избавиться от надоевшей жены с минимальными потерями.
— Не может быть.
— Может, может. И знаешь, что самое смешное? Ты до сих пор веришь, что он тебя хоть капельку любит. — Ирина направилась к выходу. — А он мне каждый вечер рассказывает, как ты его достала. Как надоело притворяться счастливым мужем.
Она обернулась на пороге:
— Да, и ещё. Серёжа просил передать: вещи свои он завтра заберёт. И ключи оставит. Больше он сюда не вернётся.
Дверь захлопнулась.
Катя обняла мать:
— Мам, не слушай её. Она просто злая.
— А если правда? — прошептала Люба. — Если он действительно всё спланировал? Счета переоформил, деньги спрятал.
— Мам, успокойся. Завтра к юристу пойдём. Всё выясним.
Но Люба уже не слышала. Она думала о том, что двадцать два года прожила с человеком, которого совсем не знала.
И который не знал её.
Потому что если бы знал — понял бы, что Люба Морозова не из тех женщин, которые сдаются без боя.
Через три месяца Люба сидела в кафе и улыбалась.
Рядом — адвокат Марина Петровна с папкой документов.
— Ну что, Любовь Ивановна, — сказала она, — результат вас устроит. Квартира остаётся за вами. Плюс половина его доходов за последние два года. Оказалось, он действительно счета переоформлял, но не очень умело.
— А что с фирмой?
— И с фирмы половину получите. Ваш Сергей Викторович думал, что если ООО на тёщу переписать, то жена не найдёт. — Адвокат усмехнулась. — Не учёл, что у нас специалисты хорошие работают.
Люба кивнула. Она уже не злилась. Даже странно.
— А они?
— Ирина с мужем вашим? Говорят, свадьбу отложили. До лучших времён. — Марина Петровна собрала документы. — Видимо, без ваших денег не так романтично жить стало.
Вечером дома Люба готовила ужин.
Зазвонил телефон. Катя.
— Мам, как дела? Не скучаешь?
— Знаешь, не особо.
— Правда? А я думала...
— Думала, что я буду плакать и просить его вернуться? — Люба засмеялась. — Катюш, знаешь, что я поняла? Я последние годы жила с чужим человеком. А теперь наконец дома.
— Мам, ты молодец. И знаешь что? Вчера отец звонил. Просил твой телефон передать.
— Зачем?
— Говорит, хочет объясниться. Сказать, что всё это было ошибкой.
Люба помолчала.
— А ты что ответила?
— Что поздно. Что некоторые ошибки исправить нельзя.
— Правильно.
— А ещё, мам, у меня новости. Помнишь тётю Галю? Сестру папину?
— Конечно.
— Она тоже развелась. Оказалось, её муж тоже, ну, ты понимаешь. Говорит, хочет с тобой встретиться. Поговорить.
— Хорошая идея.
Через неделю Люба встретилась с Галей. Потом ещё с двумя подругами, которые тоже недавно развелись. Оказалось, таких много. Женщин, которые после многолетних браков вдруг обнаружили, что живут с незнакомцами.
Полгода спустя Сергей снова звонил. Катя передавала:
— Мам, папа говорит, что понял свою ошибку. Что хочет домой вернуться.
— А как дела у него с Ириной?
— Расстались. Она замуж вышла. За кого-то побогаче.
Люба не удивилась. С самого начала было понятно — Ирина искала не любовь, а выгоду.
— И что ему сказать?
— Скажи, что я желаю ему счастья. Искреннее. Но дома его больше нет.
А через год в ее жизни появился Дмитрий Александрович, кардиохирург на пенсии. Было ему шестьдесят два. Любе — пятьдесят четыре.
И впервые за много лет она почувствовала себя по-настоящему молодой.
Друзья, не забудьте подписаться, чтобы не пропустить новые публикации!
Рекомендую почитать: